Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Вот только встретит ли этот день человек, из последних сил покоряющий болото, ползущий в сторону небольшого островка с двумя-тремя сухими стволами? Он крепок, одет в камуфляжный костюм, его густая, с благородной проседью борода, испачканная в тине и ряске, и горбатый нос на скуластом лице выдают в нём кавказца. Рука сбита в кровь, но мужчина ползёт сквозь камыши, цепляясь ею за стволы, невзирая на порезы. Набухшие армейские берцы усложняют ему и без того сложную задачу, тянут вниз, в бездонную топь. Левая рука — волочится плетью. Как долго он ползёт? Может быть несколько часов, а может — минут. Он не знает, вернее — не понимает. Голова гудит и силы уходят с каждым движением. Мысли кружат, как рой мух, разум пытается найти какую-нибудь константу и зацепиться за неё. Мягкий, убаюкивающий голос шепчет: оставь это, прекращай, нет смысла. Но — ещё один ухват за стебли камыша, ещё метр в сторону спасительного, как кажется, островка. От кочки — к кочке, раздвигая рукой болотные заросли. Сколько сил требуется искалеченному человеку чтобы сделать последний рывок? Рывок, безусловно, стоящий жизни? А сколько сил — чтобы прекратить эту борьбу? И если в первом случае речь идёт о силе исключительно физической, то в другом — только о духовной. Смириться с неизбежной смертью в этом, проклятом шайтаном болоте?! И человек продолжает ползти…

Если проследить этот путь, стоит начать с точки «А». Где-то в трёхстах метрах сзади от почти достигшего своего вожделенного болотного островка человека, в болотную жижу погружаются — медленно, почти незаметно — фрагменты фюзеляжа потерпевшего аварию самолёта. На площади более двухсот квадратных метров болото усеяно обломками, вещами. Что же произошло тут в этот майский вечер?

А если, после того как мы разобрались с точкой «А», найти точку «Б» — а это и будет конечная точка пути человека, тот самый островок; забраться на верхушку самого высокого ствола, стоящего на нём; да оглянуться окрест, приложив руку ко лбу, пока солнце ещё не скрылось за горизонтом и не наступила тьма — то безрадостная картина откроется нашему взору. На многие километры во все стороны мы увидим раскинувшиеся топи, болота. Редкие островки с чахлой растительностью, сухостой. Глазу не за что зацепиться. Поняв удручающую перспективу измождённого человека, выползающего на свой островок, за него можно только помолиться. Понятно, что ждёт его. В его состоянии ему отсюда не выбраться, да и любой другой, абсолютно здоровый мужик, не смог бы. Отсчёт пошёл на часы, и да — встретит ли он завтрашнее утро? Да уж, ситуация матовая, врагу не пожелаешь. Уж лучше, может быть, как те, что в самолёте… Но — Бог на небе, а мы тут, на чёртовой земле, и не нам загадывать. Что, жизнь ещё ничему не научила?! Ну так осмотрись вокруг, в своём бывшем ещё вчера комфортном мирке. Что видишь?

Так что же с тобой случилось, Аслан? Как тебя угораздило здесь оказаться???

Войны вдруг не начинаются. Война — не драка у киоска, вдруг не вспыхнет. Человек с умом чует её приближение по косвенным признакам, а профессиональный вояка, прошедший три таких — ещё раньше. То, что вся эта ерунда с хохлами должна вылиться во что-то серьёзное, Аслан понял уже давно. С того момента, как только начало закипать. Ну правда, пора уже. Уж больно сильно накалилась международная обстановка… Худое — долго не томит, это вам не добро. И вот, пожалуйста: вчера, как по расписанию. Но всё как-то странно уж больно. Жадно всматриваясь в кадры севастопольских боёв, удара русских ракет по американским кораблям и Аслан, и его сослуживцы недоумевали — где же ответ? То, что информационный вакуум здесь, в Грозном, существует — это понятно. Не Лондон тут вам, и не Париж. Но и не Грузинская восьмого года, чтобы на тормозах спустить. Должен быть клинч, всё. Жребий брошен, тормоза спущены.

Ещё вчера ни Аслан, ни его друзья не знали, что брошен не только жребий. Ответ был, но совсем не тот, о каком можно было предположить. У нас ведь как всегда — молчок. А отрывочные сведения с «Аль-Джазиры», что, оказывается, американцы незамедлительно нанесли удары возмездия по ряду русских городов и военных баз, точечно, как они любят говорить, крылатыми ракетами, всё же появились: Ичкерия — исламская республика. То есть, получается, не применили американцы ядерного оружия. Эти — ничего просто так не делают: должна быть причина. Какая? Желание держать заднюю дверь открытой? Странно, ведь карты брошены. Желанный повод показать наконец начинающему сомневаться в американской военной мощи миру, кто тут папа. Устранить с «великой шахматной доски» надоедливого извечного соперника — Россию. И что мы видим? Крапивой по попе. Ата-та, ата-та! Смотри, больше так не делай, а то — накажу! Заявка на конфликт и его развитие — какие-то ненормальные, не должно быть так. Не соответстует одно другому. А как должно быть? А как собирались, так и должно быть: всем ядерным арсеналом, своим, да ещё и союзническим, сразу, чтоб чахлая российская ПВО в последние минуты забилась в истерике. И всё: полчаса, и ты — король мира. Но нет, всё по другому. Крапивой по попе. Даже по Москве влупить годно не смогли, так, смех один. Про всё это спорили взахлёб с утра, а уже вечером, как снег на голову, свалилась запоздалая новость — Россия нанесла массированные ядерные удары по США и Великобритании. Узнав — не поверили. Как так? Но информация подтвердилась: мол, да, нанесли. По первому, российскому каналу Волков выступал, нервный такой, дёрганый. Ну, его понять можно — не каждый день, поди, на красную кнопку давит. Надавил — тысячи людей в муку, будешь тут дёрганым. Да какие тысячи! Десятки тысяч!!!

Всё это говорит о том, что мимо них на сей раз опять мимо не пройдёт. И так на казарменном уже неделю, ну а теперь — с полным уважением, здравствуйте. Прошлый раз, в 2008, пригласили. Тогда хоть весело было, оттянулись по полной. Теперь… весело не будет. Тут, дома, в Ичкерии, пока тихо. Но надолго ли?

Приказ выдвигаться на аэродром поступил к девяти вечера. Куда Рамазана шайтан погнал? Молчат, секрет. Но можно и не рассказывать, понятно: Катырова ждут в Кремле. Ну, ясно, что уже не в самом Кремле конкретно, а там, где Кутин с Волковым. На сборы Кароев времени почти и не дал: и так готовы должны быть — Катыровская элита. Всё что успел Аслан перед тем, как выбежать с рюкзаком во двор — отцу позвонить. Старик в свои восемдесят два держался молодцом, голова светлая. Долго объяснять не надо — что, отчего и почему. Ты только подумаешь, а он уже знает, что ты хочешь сказать. Старики! Говорят, что старость не всегда синоним мудрости, но это — не про его отца. Потому поговорили кратко. Уже прощаясь с Асланом, старик, после секундной паузы, тоном, вроде бы как извиняясь, сказал: