Валерий Кашпур - Сборник рассказов [СИ]

Тело Максима вжало в сиденье чудовищным ускорением. На смену мерному гулу двигателей пришли дикие завывания ветра с оглушающим громом. Ему оставалось только сидеть и беспомощно смотреть, как неясные пятна света пляшут на мокром стекле.

Остановка была ещё более жёсткой. Ремни впились в тело, в селезёнке немилосердно закололо. Но телесные страдания не могли отвлечь от страстного желания узнать о происходящем снаружи. Как только торможение прекратилось, Максим лихорадочно протёр боковое стекло. Фиолетовый мрак, из которого тянуться к разбитому вертолёту зигзаги десятков разрядов. А что в лобовом стекле? То же самое! Искалеченный вертолёт беспомощно весит, в дебрях электрического кокона. Всё новые слепящие змейки вонзаются в стекло, рассыпаются злыми искрами, мельчайшими волосками струятся по корпусу. В этих сполохах фиолетово-черный мрак кажется глубинами адской преисподней. Резкий запах озона, непрекращающийся треск разрядов.

Стрелки приборов заметались в диком танце. На электронных табло начали выскакивать случайные цифры, желтый крест авиагоризонта перед глазами завертелся как прицел смертельно раненого снайпера. Руки Максима невольно дёрнулись к приборной панели, и застыли на полпути. Сеть мелких разрядов выползла из стекла, жадно захватывая окошки приборов. Ещё немного и его зажарит, как на электрическом стуле! Он затравленно повернулся к проёму грузовой кабины. «Ну, где ты Сын Неба, чёрт тебя побери? Я сижу тут как последняя Аэлита в подземелье. Меня скоро принесёт в жертву исследователь нейтронных модуляций, а тебе и дела нет»!

В ответ на его мысленный призыв в глубинах вертолёта прозвучал глухой взрыв. Волна нестерпимого света медленно покатилась не него. Для неё не существовало препятствий — она одновременно выступила из проёма и стены за спиной, прошла сквозь тело Максима как туман сквозь рыбацкую сеть. Лишь по барабанным перепонкам ударил перепад давления. Встретившись с напоенным электричеством стеклом кабины, она одним мощным взрывом разворотила его и устремилась во мрак, сминая паутину кокона разрядов.

Вертолёт дрогнул и Максим почувствовал себя в кабине скоростного лифта, несущегося вниз. Внутренности, казалось, вжались в лёгкие, а во рту противно выступила слюна. Отчаянье охватило каждую клеточку тела, он отстегнул ремни и выпрыгнул из кабины. В лицо ударил резкий ветер, мелкие градинки ударили по щёкам. Странно, но боли он не почувствовал. Его развернуло спиной вверх, он летел, глотая воздух в сумасшедшем падении, сквозь бушующую электричеством мглу.

Если бы он был парашютистом то, наверное, рвал бы кольцо несуществующего парашюта. А сейчас Максим был зёлёным курсантом, который на стареньком Як-18 валится в пике. Сука инструктор тогда вышел почти у самой земли, а он не смог, не смог тянуть штурвал на себя. Сидел и смотрел, как несутся на встречу квадраты полей. Стиснув зубы, он мысленно потянул этот облезлый штурвал, который так часто снился ему по ночам.

Неожиданно, падение изменилось — тело начало разворачиваться с подъёмом головы, воздушный поток теперь бил больше по ногам, перегрузка тяжёлым прессом выдавила воздух из лёгких. Чувствуя себя последним дураком, Максим расставил руки как крылья и представил, как переводит рукоятку газа. Тело ответило рывком вперёд и понеслось вперёд. Земли он так и не видёл, но чувствовал, что это уже не падение, а полёт. Всё ещё не веря себе, он прибавил скорости — световая метель вокруг вытянулась полосами, напор воздуха в лицо стал сильнее, но тело не охлаждалось. Иногда ему казалось, что молния сверкает прямо перед глазами, он прикрывал глаза, ожидая удара, но каждый раз открывая их, убеждался, что всё жив.

Очередное открытие не показало перед собой фиолетовую жуть. Белый туман вокруг. От неожиданности Максим утратил все свои лётные навыки управления телом. Он летел по инерции, замедляясь, пока не повис окончательно. Сила тяжести почти не ощущалась, туман стал осязаем, и походил на вязкое масло, которое поддерживало. Максим загрёб его руками, устремляясь вверх. Инстинктивно, он боялся земли. Высота, высота, это жизнь пилота.

Отблески заходящего солнца на облачках над головой. Они растрёпанной чередой тянутся к фиолетовой грозе вдалеке. Там всё ещё кипит схватка — яркие сполохи подсвечивают облако изнутри, как китайский фонарь. Электрические существа ведут свой небесный спор.

Он лежит на животе, наполовину погружённый в липкую белизну облака и смотрит вниз на землю. Зрение тоже изменилось — если всмотреться, отсюда, с километровой высоты видно даже дупло на дереве. Кто он теперь? Бог? Плавает по облакам, летает как птица. Что ещё может?

Вот взять, нахмурить брови, и метнуть вниз разящую молнию! Р-раз!

Белка выглянула из дупла. Гроза ушла. В вышине лёгкие облака. Воздух всё ещё полон влаги и кора скользкая. Зверьку это не нравится. Сухое гнездо манит вернуться. Усаживаясь на ветку, белка подбирает хвост и обиженно цокает, глядя на небо.

Вспышка. Дерево жалобно скрипит, роняя расщёплённую молнией верхушку. Громовой раскат застаёт белку уже в дупле. Не надо гневить небеса.

— Опоздали, они уже там!

Кедров с досадой хлопнул по выпуклой эмблеме перед собой. Исцарапанная, местами с отвалившейся голубой эмалью большая буква «М», Мытищинского машиностроительного была для Максима козлом отпущения, которому в последнее время часто перепадало на орехи. Когда полетела одна из секций аккумуляторов, ей сильно досталось. Чтобы выжать последние крохи энергии Айно и Карим тогда провозились на морозе битый час — извлекали из корпуса, били кувалдой, впихивали её на место.

Ещё один раз Максим лягнул её в гневе, проснувшись вчера от скрежета слетевшей гусеницы. Винить было кого — прижимистый Кузьмич не соблазнился даже золотистой бутылкой «Арарата», размашисто написал «Не представляется возможным» и выстраданная накладная вернулась в бухгалтерию геологоразведки ни с чем.

Сюда бы этого кругленького, пухленького Кузьмича с гранёным стаканчиком чая в старинном подстаканнике и затёртым планшетом на котором вечно маячит кроссворд «Комсомолки». Ведь были гусеницы на складе, были! Это Максим знал точно. В курилке жизнерадостный хохол, пилот транспортника, благодушно поделился со страждущим пачкой крепких «Столичных» и поведал, что видел в транспортных логах гусеницы для вездеходов. Геологоразведке они были нужны как воздух.

Бедолаги, которым не удавалось починить гусеницу, сгрызали ногти до мяса в ожидании ремонтника. А здесь на этом маршруте спасатели Кедрову не светят — они за двести километров от периметра возврата, ни одному, самому мощному вездеходу Капы не хватит аккумуляторов добраться до них. Кузьмичу на это всё было плевать, геологоразведка была далеко — колесила где-то за горизонтом красной пустыни, а транспортный отдел администрации куполсовета вот он, рядом. Что будет если вездеход председателя встанет? У Кедрова есть гражданская сознательность, он понимает общественные приоритеты?