Александр Матюхин - Самая страшная книга 2018 (сборник)

– Прости. Так надо.

Связав Унука, поковылял в дом за патронами. Зарядил ружье, остальные высыпал в карман.

Отвязал корову, разогнал кур. В сарае стонал Унук. Живой. Прекрасно. Хороший он мужик. Хороший…

Переступив через сломанную калитку, Роман бросил прощальный взгляд на дом. Возвращаться сюда он не собирался.

Машина Унука сиротливо стояла у тропинки. Роман завел мотор. Развернул руль и направил драндулет в сторону леса.

Нужное место нашел на удивление быстро. Подошел к горелому пню. Присел.

– Выходи, Марьян. Выходи… внучка.

Так тихо. Даже птиц не слышно.

Марьяна вылезла из-за пня. Подошла к старику. Улыбнулась. Жуткая улыбка, но Роману вдруг стало легче. Прижал к себе внучку.

– Понимаешь меня, да? Нет больше нашей Томки… Нету…

Роман взвыл, Марьяна вторила ему.

Отголосив, Роман взял внучку на руки и понес в машину. Посадил на соседнее сиденье. Марьяна рычала, скалилась.

Вместе они поехали в сторону деревни.

– Это все я. Житья никому не дал. Привез Томку в эту срань, в гнездо… Знаешь, Марьян, а ведь Томка красивая молодая была. Уверен, ты бы в бабку пошла. Первой красавицей могла стать. У меня ведь деньги, что я твоей матери откладывал, так и лежат. Тронуть не смел. Увез бы вас с Томкой в город. Зажили бы. Ты могла такой красивой стать. Я во всем виноват. Сдалась мне эта деревня? Сдалась? А ты в институт могла пойти даже. У твоей бабки высшее образование, во, знала? Умная она, а ты в нее бы пошла, уверен. Вот что там, за звездами, Марьян? Ты знаешь, а сказать не можешь? Или не знаешь пока? А может, там шанс второй дадут… Встретимся все там когда-нибудь, а? Как думаешь? Тебя и Томку на рыбалку тогда потащу. На звезды прелесть смотреть у озера… Может, там, за звездами, заживем все вместе. Такой вам дом сколочу! Дворец настоящий! Мультики каждый день смотреть будешь… А вырастешь настоящей красавицей. Я тебя на руках носить буду. Вот не знаю, есть там, за звездами, хорошие женихи или нет, скорее всего, есть, вот они к тебе толпами ходить будут, Марьян, толпами! А может, там и будет нам хорошо, Марьян… Может, там… не Бог и не космос. Может, счастье просто…

Слезы застилали глаза, машину то и дело заносило. Приходилось выкручивать руль, чтобы не слететь с тропы. Мимо проплыл дом. Вот и дорога до деревни.

Навстречу старику ехал зеленый УАЗ. Роман нажал на тормоз, взял ружье, вышел.

УАЗ остановился. Из машины выпрыгнул Паха. Ира осталась в салоне.

– О, а я к тебе еду. Ты за телевизор мне торчишь. – Увидев в руках Романа ружье, хахаль нахмурился.

– Э, ты чего… И где Унук, ты чего на его машине?!

Старик прижал оружие к плечу, но Марьяна оказалась проворнее. Выбив стекло, кинулась на отца. Блеснули когти. Прямо в воздухе тело внучки увеличилось в размерах.

Паха не успел закричать. Зато заорала Ира. Выскочила из машины и побежала. Роман выстрелил. Дробь прошила ноги. Девка рухнула.

– Папа…Папочка…Не надо! Папоооочка! Миленький…. Родненький….

– Ты о чем? Нет у меня дочери. Только внучка.

Нажал на спусковой крючок. Кровь, смешанная с плотными серыми ошметками, брызнула в пыль.

Марьяна рвала тело отца на части, кусала лицо. Распоров живот, вытянула внутренности.

– Довольно, довольно, Марьян. Сегодня у тебя без того сытный вечер.

Роман подошел к внучке, похлопал по спине. Она оглянулась и начала уменьшаться. Сама запрыгнула в машину.

Старик сел за руль. Сердце кололо. Немного уже осталось, но ничего, Роману нужна только эта ночь.

– Поехали, Марьян.

Вскоре старик увидел деревню. В домах уже включили свет, кто-то загонял скот или просто сидел на лавочке у дома. Будто ничего и не случилось.

Роман проверил патроны. Посмотрел на Марьяну.

– Ну что, с кого начнем?

На небе зажглись первые звезды.

Испуганным сердцем набухало лето, в горле семнадцатилетнего Радика Шарипова комом стояла любовь, под городом жила ракообразная тварь. Ужасный монстр с четырьмя глазами, усиками и щупальцами на голове, утащивший в разлом тетю Одиху.

«Если бы не землетрясение, я бы не встретил Лилю», – часто думал Радик.

«Если бы не землетрясение, не погибла бы тетя», – тянула мысль-противовес.

«Ничего не вернуть, – звучал в голове родной голос, – хватай то, что есть». Одиха всегда находила нужные слова, умела успокоить, приподнять над лессовой пылью ташкентских дворов. Смерть не отняла у нее этот дар.

Лиля жила в двухъярусном вагончике на участке с надписью «Стройпоезд Волгоградской области». Радик заприметил ее на стройке: кареглазую, белокурую, самую красивую девушку в Ташкенте! Подойти и пригласить на танцы решался долго; наблюдал, как она работает, как болтает с низенькой подругой, которая – чем? как? – сразу понравилась Элеру.

– Две взял? – спросил Радик.

– Ага, – друг потряс доказательством. Внутри пакета нетерпеливо, тяжело постукивало – Элер завернул бутылки в газету. – С тебя лимонад и мороженое.

– Заметано. Главное, про магнитуду и афтершоки девчонкам не впрягай.

– Ну о-очень смешно.

Отец Элера работал техником на Ташкентской сейсмостанции и редкими кухонными вечерами делился с семьей подноготной катастрофы. Элер впитывал, чтобы потом похвалиться перед Радиком:

– Пять и два магнитуда была при первом толчке. По шкале Рихтера – так сейчас сейсмические волны меряют. Это немного, но тряхануло крепко, потому что очаг неглубоко, сечешь?

Пройдясь по смолкающим улицам – вечером и ночью запретили движение транспорта, чтобы не поднимать пыль, – друзья дотопали до некрашеного занозистого забора. Строительный городок охраняли милиция и добровольные патрули.

– Слышь, Эл. Что с Дюймовочкой делать будешь? – справился Радик, устраиваясь в теньке. – Зерном кормить?

– Поцелуями, – светился Элер.

– В макушку?

– У меня-то план готов. А у тебя, Рад? Хочешь про большие неприступные сиськи покумекать?

Радик пригрозил кулаком.

Уже которое утро он просыпался с мыслями о Лиле (иногда они прятались за окалиной кошмара, в котором гигантский жук забирал тетю Одиху в подземное царство). Открывал глаза, смотрел на старую арабскую картину, которую вернул на стену после первого, самого сильного подземного удара, и мечтательно улыбался.

«Если бы не землетрясение…»

В ту ночь он пробудился от толчка. Дом словно наградили увесистым пинком. Радик увидел, как падает за кровать картина, услышал, как валятся с насиженных мест вещи. «Война! Сынок, вставай!» – причитала мама. Они выбежали во двор, в поднявшуюся пыль и многоголосье. Кто-то кричал про бомбардировку, кто-то про оставшиеся в квартире документы, кто-то про обрыв телефонной линии. От пыли щипало в глазах. Трещали деревья и здания. С фасадов валилась гипсовая лепка и штукатурка. Радик ощутил, как на него переползает общий панический страх. Люди выстроились посередине улицы – змейка между рядами домов. «Беги к тете», – сказала мама, и он побежал. По старому городу словно прошлись авиационные бомбы: от универмага остался огрызок торцевой стены, стрелки на больших часах остановились на пяти двадцати трех. Приближаясь к дому Одихи, он услышал грохот, дорога под ногами пружинила и стонала. По улице стучали гусеницы невидимых танков. А затем он увидел дом тети и…