Наталья Калинина - У судьбы две руки

— Как выдастся возможность, сразу же обратитесь к врачу, — тихо напомнила Алина, помогая ему подняться.

— Угу.

— Куда нам теперь?

— К лесу, — неопределенно махнул он рукой. — Вон через те кустарники. И пригнитесь на всякий случай.

— Мне кажется, вы все же преувеличиваете.

— Преувеличиваю, — усмехнулся Герман. Ему не нравилось то, что сейчас они, перебравшись через забор, находились на пригорке и были видны как на ладони. Он оглянулся на поселок и заметил какое-то движение во дворе одного из домов.

— Вот, полюбуйтесь.

Он дернул девушку за рукав и указал на возвышающуюся над крышами «мачту», по стволу которой кто-то взбирался на самую верхушку.

Алина, проследив за его жестом, испуганно вскрикнула и тут же поднесла ладонь ко рту:

— Он же свалится! Там все ступени сгнили!

— А вы присмотритесь и увидите, что ступени ему не нужны.

Кто-то и правда лез по столбу как кошка, быстро и ловко переставляя попеременно все четыре конечности. В этом зрелище было что-то одновременно и пугающее, и завораживающее, и Герман, пожалуй, понаблюдал бы за неизвестным «акробатом» подольше, если бы не риск оказаться замеченным.

— Как он это делает? И зачем туда полез?

— Нас высматривать — вот зачем. Пойдемте, Алина.

Она что-то проговорила в ответ, но он уже схватил ее за руку и потащил за собой. Разговоры они будут вести потом, в безопасном месте.

— Пригнитесь, — приказал Герман. Так, перебежками, укрываясь за кустами и не расцепляя рук, они добрались наконец-то до покрывающего гору леса. Только вот, похоже, он переоценил и легкость пути, и их силы. Гора круто уходила вверх, и низкие деревца, и колючие кустарники, покрывающие ее, образовывали непролазную чащу. Даже если они смогут как-то пробраться в лес, то взбираться дальше без специального обмундирования сложно.

— Нам точно надо туда? — скептически осведомилась Алина.

Не верит. До сих пор не верит. Даже после того как увидела нечеловеческим способом карабкающегося на опасную высоту жителя поселка. Впрочем, понять ее можно: он до сих пор ничего не объяснил толком и остается для нее незнакомым мужчиной, тогда как с жителями у нее завязалась дружба.

— Нам надо в безопасное место, — процедил Герман сквозь зубы и невольно потер грудь. Придется двигаться вдоль горы по открытой местности. Рано или поздно их заметят, но ничего другого не остается.

Герман шел так быстро, что Алина едва за ним поспевала. Он не оглядывался, а она его не окликала, но раздражение на него, а еще больше — на себя за то, что позволила втянуть себя в сомнительную авантюру, возрастало с каждым шагом, с каждой кочкой, о которую она спотыкалась, с каждой рытвиной. Герман, похоже, забыл о ней — настолько, что, когда пришлось спускаться в какой-то ров, перегородивший им дорогу, он не только не подал ей руки, чтобы помочь, но даже не оглянулся. Алина выбралась из рва самостоятельно и едва удержалась от того, чтобы не крикнуть в спину Герману что-нибудь злое. Обидело ее не столько отсутствие у него хороших манер, сколько его вероломство: она ведь не только вытащила его из ямы, не только оказала помощь, но и нарушила данное себе обещание и сняла ему боль. А он сейчас вел себя так, будто ее не существовало! Знала бы, оставила как есть. И пусть хромал бы сам, куда задумал!

— Герман! — не выдержала она, когда на их пути появился широкий ручей. — Неплохо, если бы вы помогли мне перебраться, а? Хотя бы в качестве небольшой благодарности за то, что я как бы вытащила вас из ямы. Уж молчу о том, что зачем-то облегчила вам боль. Видимо, не стоило этого делать, раз вы теперь так резво скачете!

— Алина, не время для обид, — отрезал мужчина. Но остановился, поджидая ее. И, когда она, запыхавшись, приблизилась к нему, уже мягче добавил: — Я вас не бросил. Но задаю темп и выбираю нам дорогу. Мы торопимся.

— Вот именно! Поэтому неплохо бы помочь мне перебираться через ямы, ручьи и что вы там еще нам выбрали!

— Я видел, что вы справляетесь без моей помощи. Не думал, что для вас так важно, чтобы на каждой кочке вам галантно подавали руку.

— Очень хорошо, Герман! Без вашей помощи я, по-вашему, могу и обойтись. Но напомню, что без моей вы бы вряд ли так бодро прыгали! И что на эту полосу препятствий я подписалась только из желания помочь вам дойти.

Он вдруг тихо засмеялся:

— Хорошо, Алина. Признаю, веду себя непорядочно. Но я спасаю наши шкуры.

— Да-да, помню. В первую очередь — свою. А потом уже и мою — конопатую.

— Извините. Не хотел вас обижать, но тогда вы меня тоже рассердили.

Алина вздохнула, а затем, сбавив обороты, кивнула на ручей и спросила уже другим тоном:

— Перебраться поможете?

— Конечно, — с этими словами он протянул ей руку и осторожно перевел по скользким камням на другую сторону.

— Может, немного сбавим темп? — предложила она, когда они уже рядом зашагали по уходящей в гору вытоптанной тропе. — За нами никто не гонится. Да и вы опять захромали.

Похоже, ее помощи хватило ненадолго. Когда дело дошло до ноги Германа, у Алины уже почти не осталось сил, в глазах темнело, и она вынуждена была прерваться из опасений потерять сознание. Матрешек под рукой не оказалось, действовать приходилось быстро, поэтому она, как в детстве, взяла чужую боль на себя. Она сделала все, что смогла, и даже больше — не только временно сняла боль, но и сумела сделать диагностику: «увидела», что у него сломано ребро, а хромота осталась после серьезной травмы.

— Хромаю я уже давно. Так что это не новость, — ответил Герман, но все же, послушав ее, замедлил шаг.

— Где вы так сломали ногу? — не сдержала любопытства Алина.

— Я не ломал ее никогда.

— Но как же… — опешила Алина. Она четко «увидела», что у Германа были раздроблены обе кости голени, и ужаснулась и сложности травмы, и той боли, какую когда-то пришлось мужчине перенести. — А я подумала…

— Перелом ноги вы увидели так же, как и перелом ребра? — усмехнулся он, как показалось Алине, с недоверием.

— Сделайте потом рентген грудной клетки и сами убедитесь, — буркнула она.

— Не обижайтесь! Просто… невероятно то, что вы сделали. Где вы этому научились?

— Нигде. Родилась с этой способностью.

— Значит, вы давно это практикуете?

— С детства. Но уже не практикую.

— Почему?

Она снова шумно вздохнула и мотнула головой, прогоняя неприятные воспоминания:

— Мне бы не хотелось это обсуждать. Главное, что я вам помогла, и скажите за это «спасибо».

— Спасибо.

Алина кивнула, принимая благодарность, и отвернулась. Она устала, чувствовала себя опустошенной и желала лишь оказаться в своей постели и проспать до полудня, восстанавливая потраченные на Германа силы. Но зачем-то тащилась за ним, с каждым шагом все больше не понимая, зачем согласилась его сопровождать. Надо было помочь ему и остаться. Дошел бы сам. На крайний случай одолжила бы ему денег на такси. Потом позвонила бы Жене и перенесла их встречу на вечер. Впрочем, дозвониться она бы все равно не смогла: телефон Евгения не работал в поселке так же, как и ее.