Стивен Кинг - Томминокеры

Бобби беззубо осклабилась.

– Добро пожаловать в Хейвен, сестричка, – сказала она.

Это было как во сне, и Энн затягивало в него, словно в болото. Она попятилась. Крик застрял в горле.

Меж ног Бобби, подобно водорослям на морском дне, колыхалось жуткое подобие щупалец. Они произрастали прямо из влагалища – ну или оттуда, где оно когда-то находилось. Энн не могла понять, пропало оно или нет, и в данном случае это не имело никакого значения. Вместо лобка зияла глубокая впадина. Казалось, щупальца сами тянутся к ней, ищут сестрицу, чтобы схватить.

Обнаженная Бобби двинулась ей навстречу. Энн сделала шаг назад, споткнулась о табуретку и опрокинулась вместе с ней.

– Не надо, Бобби, – шептала она, отползая прочь. – Нет, нет.

– Знаешь, а я рада, что ты приехала, – улыбнулась та. – Мы на тебя не рассчитывали, но, думаю, найдем тебе занятие по душе. Как говорится, вакансии открыты.

– Бобби, – испуганно проронила Энн и почувствовала, как щупальца легонько скользнули по телу. Она дернулась, попробовала отползти, но они прочно обвились вокруг ее запястий. Бобби качнула бедрами в непристойной пародии на коитус.

Гарденер решил воспользоваться советом Энн и отправился погулять. По правде говоря, он пошел прямо к кораблю, лишь по дороге осознав, что на самом деле впервые забрел в лес один и притом скоро начнет смеркаться. Его стали одолевать какие-то смутные страхи – так бывало в детстве, когда проходишь мимо заброшенного дома, где бродят привидения. Как знать, может, и тут свои призраки? Призраки из давнего прошлого этих инопланетных существ. А может, сами они, томминокеры, лежат там, в корабле, в анабиозе, как кофе, высушенный в заморозке, и ждут, когда их разбудят? Да и что они вообще такое?

Он сел на землю, облокотившись о балку навеса для инструментов, и расслабился, созерцая корабль. Вскоре поднялась луна и залила своим призрачным светом лоснящуюся серебристую поверхность. Луна была полной, зрелище – жутким. И завораживающе красивым.

Да что ж тут такое творится? Не знаю и знать не хочу. Ведь явно здесь что-то нечисто… Не знаю и знать не хочу. Эй, стой! Что за звуки? Не почудилось со скуки?.. [108] «Stop Children What’s That Sound», песня группы «Buffalo Springfield».

Он запрокинул бутылку и хлебнул из горла. Осушив до дна, отставил тару, перевернулся на живот и опустил больную, пульсирующую голову на руки. Так он и заснул, в лесу, возле элегантно выступающего из земли округлого бока инопланетного корабля.

Проспал он всю ночь.

А утром нашел на земле два выпавших зуба.

Такова цена за ночь, проведенную подле корабля, мрачно подумал Гарденер. Впрочем, были здесь и свои плюсы. С вечера он уговорил с пол-литра виски, а поутру – свежий как огурчик. Корабль, или атмосфера, которую он вокруг себя создает, в близком радиусе действия дает отменную защиту от похмелья.

Как-то жаль было оставлять эти зубы прямо так. Поддавшись необъяснимому импульсу, он закидал их землей. Попутно вновь подумал, что пора уже завязывать с интригами и двуличием. Это теперь – непозволительная роскошь для тебя, Гард. Решайся, да побыстрее. Очень скоро, буквально на днях, ты уже не сможешь ничего сделать. Будешь как миленький маршировать вместе с остальными заданным курсом.

Он взглянул напоследок на корабль, представил, как далеко вниз простираются эти гладкие стены без единой выщерблины, уходя глубоко под землю. И подумал: а ведь скоро докопаем до люка, если он там, конечно, есть. И что потом?

Понуро склонив голову – что толку искать ответы? – он потопал домой.

«Катласс» исчез.

– Где ты всю ночь пропадал? – поинтересовалась Бобби.

– Заснул в лесу.

– Так много выпил? – спросила она с неожиданной мягкостью в голосе. Лицо ее было густо замазано кремом. Рубашки она носила в последнее время довольно просторные и даже мешковатые. Сегодня утром он понял почему. У нее уплотнялась грудь. Вернее, ее груди словно бы слились воедино. Гарденер отчего-то сразу подумал про парней, которые «качают железо».

– Да отхлебнул пару раз, и разморило. И знаешь, наутро никакого похмелья. И насекомые не беспокоили. – Он поднял руки, покрытые плотным темным загаром. При этом обнажились не тронутые солнцем места. Белые и какие-то уязвимые. – В другое лето искусали бы так, что я бы глаз не смог открыть. А сейчас их нет. Сгинула мошкара. И птицы, и звери – все, никакой живности не осталось. Знаешь, этот репеллент не действует только на нас, дураков.

– Ты не передумал, случайно?

– Ты уже не первый раз меня об этом спрашиваешь, заметила?

Бобби промолчала.

– Слышала, вчера новости передавали? – Он знал, что Бобби давно уже не слушает радио. Она вообще ничего вокруг себя не замечает и думать ни о чем не может, кроме корабля. Так что он не удивился, когда она отрицательно покачала головой. – В Ливию стягивают войска. В Ливане опять бои. Дислоцируют американских военных. Русские твердят о стратегической оборонной инициативе. Мы сидим на пороховой бочке. С сорок пятого года так ничего и не изменилось. И тут – бац! – ты откапываешь в своем саду адскую машину и постоянно спрашиваешь, хочу ли я ею воспользоваться?

– Ну и как, не передумал?

– Нет, – буркнул Гарденер, не до конца понимая, лукавит он или нет. Правда, в этот момент он был очень рад, что Бобби не читает его мысли.

Или читает? Наверное, кое-что ей видно. Немногое, но уже больше, чем месяц назад. И с каждым днем ей это дается все легче. Потому что ты «превращаешься», Гард, вот и все. Не передумал ли? Смешно до слез. Ты и решение-то принять не в состоянии!

Бобби проигнорировала его реплику. Она направилась к ручным инструментам, сваленным в кучу на крыльце. Участок кожи за правым ухом остался не замазанным – кстати, как раз про это место нередко забывают мужчины, когда бреются. Гард даже не удивился; в последнее время он престал удивляться, и это уже становилось болезненной тенденцией. Кожа Бобби просвечивала насквозь, превратившись в полупрозрачное желе. Бобби менялась, и перемены эти стремительно набирали обороты. За эти два дня она стала заметно более коренастой и плотной.

Господи, с каким-то горестным отчаянием подумал Гард, вот что происходит с человеком, когда он превращается в томминокера. Он начинает походить на облученного, как после аварии на атомной станции.

Бобби, склонившись над грудой инструментов, собирала их в охапку, как вдруг резко обернулась и настороженно взглянула на Гарденера.

– Что?

Я сказал, давай собирайся, ленивая задница, направил Гард отчетливую мысль, и напряженно-недоуменное выражение неохотно перешло в улыбку.