Стивен Кинг - Томминокеры

Подумать только, он был на волосок от смерти. В прямом смысле. Мамочки!

Он попытался вытянуть обломок из скалы, тот не поддавался. Казалось, застрял там намертво. Гард стал раскачивать его взад-вперед, точно больной зуб в десне. «Стоматолог хренов», – подумал Гард, и у него вырвался истеричный смешок.

Наконец сверло поддалось. Он вытащил его наружу, взвесил на ладони кусок размером с пулю сорок пятого калибра, а может, и больше.

Волной накатила слабость. Казалось, Гард сейчас вырубится. Он вцепился в железную сетку на стене, опустил голову на руку и закрыл глаза. Где-то в глубине сознания пронеслась мысль, что дрель Бобби тоже молчит.

Очертания предметов обретали ясность – Бобби трясла его за плечи.

– Гард? Что с тобой? Что случилось?

В ее голосе сквозила неподдельная озабоченность. От умиления Гарду хотелось расплакаться. Устал он, силы были на исходе.

– Я чуть не прострелил себе голову обломком сверла сорок пятого калибра, – проговорил он. – Или триста пятьдесят седьмого, как у «магнума».

– Что ты несешь?

Гарденер протянул Бобби обломок, который только что выковырял из скалы. Бобби присвистнула.

– Господи!

– Кажется, мы с ним только что разминулись. Второй раз настигает меня нелегкая в этой дыре. Сначала твой дружок, Эндерс, забыл спустить веревку, когда я заложил тут взрывчатку. Теперь – это.

– Он мне не друг, – рассеянно проговорила Бобби. – Он идиот… Гард, а что ты задел? Отчего это вышло?

– Откуда я знаю? Камень, что же еще?

– Ты был совсем рядом с кораблем? – Бобби внезапно засуетилась. Ее лихорадило.

– Да, но я и раньше, бывало, задевал корабль. Дрель просто отскакивала и…

Бобби уже не слушала. Рухнув на колени, она торопливо разгребала камни рукой.

Сверло будто задымилось, вспомнил Гард.

Вот он, Гард! Я нашла! Нашла! Наконец-то!

Гарденер рванулся к ней и вдруг понял, что слова эти она не произносила, а сказала мысленно. Он слышал ее голос у себя в голове.

Ну хорошо, уже что-то.

Отгребая камень, который успел надробить Гард перед тем, как сломалось сверло, Бобби обнаружила на корпусе какую-то линию. Единственную линию на необъятной глади корабля. Гарденер взглянул на нее и сразу понял причину столь бурной реакции Бобби. Протянул руку, чтобы дотронуться, но та одернула его:

– Стой! Вспомни, что было в прошлый раз.

– Не лезь, – буркнул Гарденер. Отвел ее руку и коснулся борозды. В голове зазвучала музыка, но скоро стала затихать и исчезла. Зубы завибрировали во рту. Ближайшей ночью он точно распрощается со многими из них. И плевать. Ему надо прикоснуться, и он прикоснется во что бы то ни стало. Это – путь внутрь, кратчайший путь к томминокерам и их секретам. Единственное доказательство того, что эта штуковина – не сплошная железная глыба (такая мысль его уже посещала; а шуточка была бы что надо, согласитесь). Казалось, сейчас он трогает пальцами застывший свет далеких звезд.

– Это люк, – сказала Бобби. – Я знала, что он здесь!

Гарденер улыбался:

– Надо же, Бобби, какое мы дельце провернули.

– Ага, Гард. Спасибо, что ты приехал!

В порыве благодарности Бобби обняла его. Ее желеобразное тело подалось вперед, и Гарду вдруг стало на редкость мерзко. Свет далеких звезд? Вот он, этот свет, висит у него на шее.

Эту мысль он поспешил прикрыть – во всяком случае, постарался, чтобы Бобби ее не уловила.

Извини, эта информация не для посторонних.

– А люк-то большой, как думаешь?

– Не знаю. Сегодня расчистим, там видно будет. Надо спешить, время поджимает.

– В каком смысле?

– Воздух над Хейвеном теперь другой. Это все корабль. – Бобби постучала костяшками по блестящему боку.

– Я в курсе.

– Тем, кто сюда приезжает, становится плохо. Сам видел, что творилось с Энн.

– Да.

– И это при том, что у нее есть защита, железки во рту. Звучит дико, конечно, но факт остается фактом. Видел бы ты, как она драпала.

Да неужели?

– И это еще полбеды, Гард, что здешний воздух отравляет людей, которые сюда приезжают. Мы и сами не можем отсюда уйти.

– Разве?

– Нет, ну ты, я думаю, сумеешь. Пару дней тебе будет нехорошо, но уйти ты сможешь. Меня это убьет, и очень быстро. И еще у нас стояла жара и затишье. Если вдруг изменится погода и поднимется ветер, всю нашу биосферу сдует в Атлантический океан. И мы будем здесь хватать ртами воздух, как тропические рыбки в пустом аквариуме. Мы умрем.

Гард покачал головой.

– Знаешь, Бобби, погода изменилась в день, когда ты пошла на похороны той женщины. Это я помню. Было ясно, дул легкий ветер. Поэтому очень странно, что тебя хватил солнечный удар. Какая тяжелая, душная жара стояла до того дня…

– Теперь все иначе. «Обращение» набирает обороты. Мы меняемся быстрее.

Неужели все перемрут? – задумался Гарденер. Все до единого? Или только ты и компашка твоих приближенных? А, Бобби? Те, кому теперь приходится ходить в гриме.

– У тебя есть какие-то сомнения, я их чувствую, – сказала Бобби. Отчасти это забавляло ее, отчасти приводило в смятение.

– Я сомневаюсь, что такое в принципе возможно, – сказал Гард. – Да ну его. Пошли копать, киска.

Они по очереди долбили камень киркой. Пятнадцать минут один, расчистка, пятнадцать – другой. К трем часам дня взору Гарденера предстала округлая выемка футов шести в диаметре, напоминающая крышку люка с каким-то символом. Ну наконец-то. Гард нерешительно взглянул на таинственный знак и протянул руку. Раскаты музыки в голове на этот раз были чуть громче. Они звучали как последнее усталое предупреждение, перед тем как его защита окончательно исчезнет. Предупреждение не ходить сюда, не трогать эту штуку. И все же ему необходимо было это сделать.

Символ отдаленно напоминал китайские иероглифы. Поглаживая его пальцами, Гард думал: этот знак придумало существо из другой галактики. Что он означает? «Вход воспрещен»? «Мы пришли с миром»? Или, быть может, это символ чумы, какая-нибудь инопланетная версия фразы «Оставь надежду, всяк сюда входящий»?

Таинственные линии были вдавлены в металл и походили на барельеф. При прикосновении из глубин его существа поднимался суеверный трепет. Невероятное чувство. Гард никогда бы не поверил, что способен на такое. И если б еще полтора месяца назад кто-то сказал ему, что это возможно, он рассмеялся бы ему в лицо. Пожалуй, то же самое испытывал пещерный человек, наблюдавший затмение солнца, или средневековый крестьянин, ставший свидетелем пришествия кометы Галлея.

Этот знак придумало существо, обитавшее под иным солнцем. Я, Джеймс Эрик Гарденер, житель Земли, уроженец города Портленд штата Мэн Соединенных Штатов Америки, что в Западном полушарии, прикасаюсь к этому символу, и одному богу известно, что за неведомая тварь за тысячи световых лет отсюда выбила его на корпусе корабля.