Стивен Кинг - Томминокеры

– Ну конечно… Твоя мать – глупая, ни на что не годная старуха, давно уже в маразме. Пора бы уж научиться помалкивать.

Хотя Леандро понимал, что это всего лишь ловкая манипуляция, он покорно стоял перед матерью и выслушивал нотации, как провинившийся второклашка.

– Ну что ты, мам, – ответил он. – Я так не думаю.

– Я ведь о чем, ты у нас знаменитость, известный репортер, а я просто сижу дома, заправляю тебе кровать, стираю тебе одежду и проветриваю твою комнату, если ты всю ночь пукал после пива.

Склонив голову, Леандро молчал и ждал, когда ему позволят уйти.

– Пообещай мамочке, что будешь держаться подальше от придорожных забегаловок, Джонни. А то смотри, заболеешь из-за микробов.

– Обещаю, мам.

Удовлетворившись вытянутым из сына обещанием, мать решила, что можно отпустить его с богом.

– Ты, конечно, вернешься к ужину?

– Да, – ответил Леандро, не решившись огорчить мать.

– Ровно в шесть? – не унималась старушка.

– Буду-буду!

– Ну прости меня, я старая, глупая…

– Пока, мамулечка! – торопливо распрощался он и вырулил с бордюра.

Леандро поехал, а она еще долго стояла на тротуаре и махала вслед. Глядя на нее в зеркало заднего вида, он помахал в ответ в надежде, что теперь она наконец пойдет в дом, – и не желая ее огорчать. Через два квартала он свернул направо, и мать пропала. У него как будто гора с плеч свалилась. Стыдно – не стыдно, а каждый раз он испытывал облегчение, когда его мать скрывалась из виду.

Тем временем в Хейвене Бобби Андерсон показывала Джиму Гарденеру модернизированный дыхательный аппарат. Эв Хиллман узнал бы эту вещицу. Респиратор был очень похож на тот, который он прихватил для Батча Дугана. Разница состояла лишь в том, что для Дугана респиратор служил защитой от хейвенского воздуха, а в случае с Бобби и Гардом все было наоборот. Внутри корабля томминокеров они собирались дышать привычным хейвенским воздухом из баллонов, которые она теперь и демонстрировала.

В тот же час, в половине десятого, Джон Леандро рассекал по Дерри. Он вырулил на обочину неподалеку от места, где в свое время был обнаружен выпотрошенный олень и патрульный автомобиль, закрепленный за инспекторами Роудсом и Габбонсом. Леандро открыл бардачок, где лежал «смит-вессон» тридцать восьмого калибра, которым он обзавелся неделю назад в Бангоре. Достал его, взял в руки, опасаясь коснуться спускового крючка, хотя и знал, что ствол не заряжен. По сути, ему нравилось чувство уверенности и силы, исходящее от смертоносной игрушки, и притом было отчего-то боязно. Будто он вцепился в кусок мяса – и тот явно ему не по зубам.

«Микробы», прозвучал в голове голос матери. Не ешь в таких местах, а то очень тяжело заболеешь.

Он проверил коробочку с пулями – порядок. Спрятал пистолет. Пожалуй, держать его в бардачке – небезопасно и противозаконно (опять вспомнились наказы матери, причем это даже не зафиксировалось в сознании). Вот остановит инспектор для какой-нибудь мелкой проверки, попросит документы и увидит в бардачке пистолет. Как раз так в основном и попадались убийцы в сериале «Альфред Хичкок представляет», который они вдвоем смотрели по кабельному телевидению каждую субботу. Вот вам и сенсация, правда, совсем иного рода. «По обвинению в незаконном ношении оружия арестован корреспондент “Бангор Дейли ньюс”».

Тогда вытащи документы из бардачка и носи их в бумажнике, раз так боишься.

Впрочем, делать этого он не стал. Чего доброго, накличешь беду. Хотя мысль сама по себе, конечно, неплохая. А меж тем в голове звучал беспокойный голос, точь-в-точь голос матери, рассказывающей сорванцу о вреде микробов и об ужасах, которые могут произойти с ним, если он не положит бумагу на ободок унитаза в общественном заведении, прежде чем на него садиться.

И хотя сердце бешено колотилось в груди, а на коже выступила испарина, неожиданно обильная даже для столь жаркого дня, Леандро упорно ехал вперед.

Эх, какую сенсацию отхватил. Так и чую запах жареного.

Что-то здесь нечисто, разумеется. И смерть этой женщины, Маккосланд (ага, конечно, взрыв отопительного котла в середине июля, ну не смешите); и исчезновение инспекторов, которых направили расследовать это дело; и самоубийство копа, который, по слухам, был в нее влюблен. Но первейшее и самое главное – исчезновение мальчика. Дэвид Брайт нечаянно сболтнул про старика. Как будто бродит тут дед Дэвида Брауна и несет всякую ахинею про телепатию и волшебные фокусы, что происходят на самом деле.

Эх, жаль, что вы нарвались на Брайта, а не на меня, мистер Хиллман, уже в пятидесятый раз вздохнул Леандро.

Да только вот теперь Эв Хиллман бесследно исчез. Испарился. Уже две недели его нет в доме, где он снимал комнату. Ни разу не появился в больнице Дерри, где лежит его внук, хотя раньше, как уверяют медсестры, старика приходилось выгонять чуть ли не пинками. В официальный розыск он не объявлялся, да и не числился среди пропавших, ведь система такова, что тебя признают пропавшим лишь после того, как кто-то напишет об этом заявление. В том-то и загвоздка. Ловушка регламента. Поэтому в глазах закона все обстоит нормально, с чем Джон Леандро был категорически не согласен. Шито белыми нитками. Домовладелица в Дерри утверждала, что старый чурбан обманул ее на шестьдесят баксов; Леандро навел справки по своим каналам и выяснил, что это был первый и единственный счет, не оплаченный дедом за всю его нелегкую жизнь.

Так и тянет жареным.

Конечно, не все странности происходили исключительно в Хейвене. В июле при пожаре погибла пара на Ниста-роуд. В нынешнем месяце какой-то доктор на легкомоторном самолете разбился и сгорел. И пусть самолет рухнул в Ньюпорте, с этим никто не спорит, да вот авиадиспетчеры подтвердили, что пресловутый док пролетал над злосчастным городком, причем на недопустимо низкой высоте. Мало того, начались какие-то неполадки с телефонами, туда нельзя было дозвониться. Нет, кому-то удавалось прорваться, но далеко не всегда. Леандро подал заявку в налоговую службу Огасты, запросив список всех хейвенских избирателей (распечатка на девять страниц обошлась ему в шесть долларов по официальному тарифу). Удалось вычислить родственников почти шести десятков жителей Хейвена. Они были разбросаны по городам и весям: в Бангоре, Дерри и близлежащих районах. Всем этим Леандро занимался в свободное от работы время.

И, похоже, не нашлось ни одного человека, который навещал бы свою хейвенскую родню после десятого июля, а ведь с тех пор минул уж месяц.

Причины, конечно, у каждого были свои. Кто-то, может, и полгода не видел родственников – да и пропади они пропадом, хоть шесть лет о них не слышать. Иные удивлялись, но что поделать, лето – дело хлопотное, то страда, то жатва. Ну, позвонят своей тетушке Мэри или братцу Биллу – поговорят пару раз, а то, бывает, и вовсе не дозвонятся. Хотя чаще удавалось.