Стивен Кинг - Томминокеры

– Нет.

– По слухам, он был частью военно-воздушной базы в Дейтоне. Или в Дирборне. Или еще где-то в США. Теперь там хранят тела пяти маленьких человечков с лицами как у рыб, а на шее у каждого – жабры. Короче, тела пришельцев. Может, это просто очередная байка, вроде истории про крысиную голову в гамбургере или про аллигаторов, плавающих в канализации под Нью-Йорком. Я вот впервые задумался, байка ли это… Но по-любому концовка была бы такой же.

– А хочешь, Гард, я тоже тебе расскажу одну современную сказочку?

– Валяй.

– Ты когда-нибудь слышал об изобретателе таблетки, которую можно использовать вместо бензина?

Солнце заходило, окрашивая небо ярко-алыми, желтыми и пурпурными всполохами. Гарденер сидел на большом пне в саду и смотрел на закат. Они с Бобби проговорили весь день – то рассуждая, как разумные люди, то пускаясь в горячие споры. Наконец Андерсон прервала эту милую болтовню, заявив, что снова зверски проголодалась. Она сварила себе огромную кастрюлю спагетти и нажарила толстых свиных отбивных. Гарденер поплелся за Бобби в кухню, собираясь продолжить дискуссию: мысли так и перекатывались у него в голове, как бильярдные шары по столу; однако Андерсон не позволила. Вместо этого она поднесла Джиму выпить. Тот долго молчал и раздумывал, но согласился. Виски пошло хорошо, внутри разлилась приятная истома; на миг Гарду показалось, что в нем и не было нужды – особой нужды. Впрочем, теперь, разомлев от еды и выпивки и любуясь закатом, он подумал, что Бобби права. Конструктивный диалог все равно подошел к концу. Настало время принять решение.

Но какой же огромный ужин она в себя затолкала!

– Бобби, тебя стошнит, – предупредил Джим на полном серьезе, однако не удержался и хохотнул.

– Не-а, – довольно сказала она. – Мне хорошо, как никогда в жизни. – И после громкой отрыжки прибавила: – В Португалии это – комплимент повару.

– А после бурной страсти они… – Гард задрал ногу и пустил газы.

Андерсон залилась смехом.

Потом они перемыли посуду («А для этого ты ничего еще не изобрела?» – «Изобрету, дай срок!») и отправились в тесную обшарпанную гостиную, где мало что изменилось со времен дяди Фрэнка, смотреть вечерние новости. Ничего хорошего там не показывали. На Среднем Востоке опять было неспокойно, израильские ВВС наносили с воздуха удары по наземным силам сирийцев в Ливане (случайным взрывом задело школу; Гарденер поморщился при виде кричащих обгоревших детей), русские сражались с повстанцами в горах Афганистана, в Южной Америке грянул переворот…

А в Вашингтоне Комиссия по ядерной регламентации опубликовала список девяти десятков ядерных объектов, расположенных в тридцати семи разных штатах; оказалось, буквально везде имели место нарушения техники безопасности, «от умеренных до серьезных включительно».

«Отменная формулировка, – подумал Гарденер, чувствуя, как внутри просыпается до боли знакомая бессильная ярость, выжигающая сердце, словно кислота. – Ну да, если потеряем Топику – это умеренная проблема. А вот если Нью-Йорк – тогда серьезная».

Тут он поймал на себе немного сочувственный взгляд подруги.

– Все еще бередит душу, да? – спросила она.

– Да.

Как только закончились новости, Андерсон заявила, что собирается спать.

– В полвосьмого?

– Я еще толком не отдохнула.

Вид у нее действительно был уставший.

– Ладно. Меня самого скоро в сон потянет. Я тоже устал. Эти несколько суток были полным безумием. Хотя не уверен, что я засну: мысли в голове так и кружатся.

– Может, дать тебе валиум?

Гарденер улыбнулся:

– Запас еще цел, я заметил. Спасибо, как-нибудь обойдусь. Это тебе надо было его принимать последние две недели.

Власти штата Мэн согласились забыть об отозванном Норой иске при условии, что ее бывший муж запишется на лечение. Консультации продолжались шесть месяцев, а валиум ему выписали, можно сказать, пожизненно. Вообще-то Гарденер вот уже года три не принимал успокоительного, но время от времени, особенно перед поездками куда-либо, обновлял рецепт. Иначе по тревожному сигналу какого-нибудь компьютера психолог мог за казенный счет невзначай наведаться в гости, чтобы проверить, остается ли голова Джима в пригодном для общества состоянии.

Когда Бобби отправилась спать, Гард выключил телевизор и занял ее кресло-качалку с «Бизоньими солдатами» в руках. Немного погодя дом огласился звучным храпом. Джим даже заподозрил, что подруга нарочно устроила этот шум, чтобы он тут не заснул ненароком. Впрочем, нет: Бобби всегда была мастерица храпеть (обычное дело, если у вас искривлена носовая перегородка), а Гарденера это раздражало… Только не теперь, когда он узнал, что бывают вещи намного хуже. К примеру, мертвая тишина и полная неподвижность всю ночь напролет. Это гораздо страшнее.

Гард заглянул к ней в комнату. На сей раз Бобби Андерсон спала в куда более привычной позе: от пижамы – одни штаны, маленькие груди оголены, одеяло скомкано между ногами, одна ладонь под щекой, вторая – на лице, разве что большой палец не во рту. Сразу видно: все в порядке.

И Джим вышел на свежий воздух обмозговать свое решение.

В этом саду все росло будто на дрожжах. Вплоть до са́мой Аркадии-Бич Гард не видел колосьев выше, чем здесь; помидоры претендовали на звание рекордсменов, а гигантские подсолнухи, кивающие от каждого дуновения ветерка, напоминали зловещих триффидов.

Когда Бобби спросила, слышал ли он о парне, придумавшем таблетку – заменитель бензина, Гарденер с улыбкой кивнул. Очередная сказка двадцатого века, ничего особенного. Андерсон уточнила, а верит ли он в эту байку. Все еще улыбаясь, Джим уверенно сказал – нет. Бобби напомнила про Ангар-18.

– Только не говори, будто ты сама в это веришь. Или верила? Бросаешь пилюлю в бензобак – и катайся с утра до ночи?

– Нет, – тихо ответила она. – Существование подобной таблетки противоречило бы всему, что я до сих пор читала. – Бобби сильно подалась вперед. – Но я скажу тебе, Гард, во что я верю: если однажды ее все-таки изобретут, мы не увидим это чудо на рынке, в массовом доступе. Какой-нибудь крупный картель, а то и само правительство, ее непременно выкупит… или украдет для себя.

– Ну да, – кивнул Гарденер.

Он и сам не раз думал об извращенной иронии, присущей всякому статус-кво: открыть границы США значило бы оставить без работы уйму таможенников, решить проблему наркотиков – разорить Управление по борьбе с ними. С тем же успехом можно палить из винтовки в лунного человечка.

Джим расхохотался.

Бобби удивленно посмотрела на него, но тоже слегка улыбнулась:

– Что? Скажи!

– Я просто подумал: изобретателя, придумавшего такую таблетку, полиция Далласа первым делом расстреляла бы, а труп запихнула в Ангар восемнадцать, к тем зеленым парням.