Роберт Говард - Боги Бал-Сагота (сборник)

Кивком головы она указала на Джона Брукмэна. Ее жест был исполнен страха и ненависти, но старик и глазом не повел. Он вновь со страхом взглянул на часы и нервно хлопнул в ладоши.

– Быстрей! Быстрей! Лем привез лицензию, согласно моим указаниям. Он вас и поженит – немедленно, сейчас же! Станьте здесь, у стола, и возьмитесь за руки.

Ричардс тяжело поднялся и подошел к столу, листая на ходу потрепанную книгу. Все эти драмы и тайны не стоили для него ни гроша. Ему просто предстояло зарегистрировать еще один брак.

Так Эммет Глэнтон и оказался у стола об руку с девушкой, которую видел впервые в жизни, перед мировым судьей, бормочущим ритуальную формулу, которая вот-вот скрепит их брак. Только теперь он услышал имя девушки – Джоан Цукор.

– Берешь ли ты, Эммет, эту женщину… – монотонно бубнил судья.

Механически ответив на вопрос, Глэнтон невольно стиснул тонкие пальчики невесты. В этот миг он увидел лицо, прижавшееся к стеклу снаружи – бледную, в потеках крови, маску самой смерти, лицо полоумного Джошуа.

Во взгляде, брошенном маньяком на Глэнтона, полыхала безумная ненависть, при взгляде на стоявшую рядом женщину в глазах безумца вспыхнул тошнотворный огонь вожделения. Затем лицо его скрылось. За окном вновь осталась лишь непроглядно-темная ночь.

Кроме Глэнтона, безумца не заметил никто. Получив от старого Джона плату, Ричардс степенно проковылял к выходу, и дверь захлопнулась за ним. Глэнтон и девушка, не успевшие оправиться от неожиданности, безмолвно смотрели друг на друга, но старый Джон не дал им передышки. Он вновь бросил взгляд на часы – стрелки показывали десять минут двенадцатого – едва ли не силой сунул в руки Глэнтона закладную и пачку банкнот и подтолкнул его с девушкой к двери. Лицо его было мертвенно-бледно, но теперь к непонятному страху в его глазах прибавилась искорка дикого торжества.

– Поди вон! Вон из моего дома! Забирай свою жену и ступай! А я умываю руки! Я за нее больше не в ответе! Теперь это – твоя забота! Подите оба вон, да поживее!

Так и не успев оправиться от изумления, Глэнтон вместе с девушкой оказался на крыльце. Изнутри донесся скрежет запирающегося замка и лязг цепочки. В гневе он шагнул было к двери, но тут же заметил, что девушка дрожит и кутается в плащ, который успела сдернуть с вешалки, прежде чем Брукмэн выставил их за порог.

– Идемте, Джоан, – смущенно сказал он, взяв ее под руку. – Думаю, ваш дядя сошел с ума. Нам лучше уехать.

Рука девушки ощутимо дрожала.

– Да, едемте поскорей!

Ричардс, как обычно, оставил ворота во двор открытыми нараспашку. Створки хлопали, грохотали под порывами ветра, стонавшего в ветвях можжевельника. Глэнтон ощупью двинулся на звук, прикрывая девушку от порывов ветра, яростно трепавшего полы ее плаща.

При взгляде на густо посаженные вдоль дорожки конические кусты можжевельника Глэнтона тоже пробрала дрожь. За каждым из этих кустов мог затаиться маньяк, заглянувший в окно. Это существо больше не было человеком – оно превратилось в хищника, вышедшего на ночную охоту.

Джон Брукмэн так и не дал Глэнтону возможности предупредить о безумце. Глэнтон решил позвонить ему по телефону, вернувшись к себе на ранчо. Мешкать здесь, во тьме, пока рядом бродит это исчадье ада, было нельзя.

Глэнтон не на шутку опасался обнаружить Джошуа прячущимся в машине, но в кабине не оказалось никого. С неимоверным облегчением он включил фары, и пара лучей пронзила тьму, точно два копья. Девушка рядом с ним тоже облегченно вздохнула. Конечно, она ничего не знала о таящейся поблизости смерти, но чувствовала злобу ночи, угрозу в густой черной тьме. Даже от столь скромной иллюминации на душе у обоих стало намного спокойнее.

Без лишних слов Глэнтон завел мотор, и они пустились в путь по тряской, ухабистой дороге. Его снедало любопытство, но он никак не мог решиться задать вертевшийся на языке вопрос. Но вот девушка заговорила:

– Вы недоумеваете, отчего дядюшка продал меня, точно рабыню или домашний скот?

– Не стоит об этом! – воскликнул Глэнтон во внезапном приступе сочувствия. – Вам вовсе ни к чему…

– Отчего же, повод для недоумений у вас есть, – горько ответила она. – Могу сказать только одно: я не знаю. Насколько мне известно, он – мой единственный родственник. Я видела его всего несколько раз в жизни. Я с малых лет жила по пансионам, и всегда знала, что это он оплачивает проживание, одежду и обучение. Но он почти не навещал меня, и даже писал очень редко. Вот и теперь… Я жила в пансионе, в Хьюстоне, и вдруг получила от дядюшки телеграмму с приказом приехать немедленно. Я села в поезд, отправилась в Скерлок и прибыла на станцию сегодня вечером, около девяти. Там меня встретил мистер Ричардс. Он сказал, что дядя позвонил и попросил его отвезти меня к нему на ранчо. Лицензия уже была у него наготове, хотя в то время я еще не знала об этом. Как только мы приехали к дяде, он только и сказал, что отдает меня замуж за молодого человека, который вот-вот прибудет. Естественно, я… Я пришла в ужас… – Девушка осеклась и робко положила руку на его плечо. – Я боялась… Я ведь не знала, кем он окажется.

– Я буду тебе хорошим мужем, девочка, – неловко сказал он.

Ответ ее прозвучал так искренне, что сердце Глэнтона затрепетало от радости:

– Я знаю. У тебя добрый взгляд и нежные руки. Сильные, но нежные.

Они приближались к развилке. Недавно дорога здесь была спрямлена – вместо того, чтобы огибать крутой, покрытый зарослями холм, она вела к грубому мосту через неглубокую ложбинку, на той стороне приближалась вплотную к холму и шла вдоль сорокафутового обрыва.

Едва впереди показался темный силуэт холма, в груди Глэнтона шевельнулось дурное предчувствие. Джошуа, промчавшись сквозь мескитовые заросли, точно волк-людоед, вполне мог взобраться на холм впереди. Именно там разумнее всего было бы устроить засаду. Затаившись в зарослях на краю обрыва, легко можно было швырнуть камнем в проезжающую по новой дороге машину…

Приняв решение, Глэнтон резко свернул на старую дорогу – не более чем две колеи, поросшие метелками дрока и колючей опунцией.

Машина запрыгала на колдобинах, и Джоан крепко ухватилась за плечо Глэнтона. Стоило им обогнуть склон и вновь выехать на ровную дорогу, сзади, с высоты раздался дьявольский вой – безумный первобытный рев обманутого хищника, увидевшего, что добыча ускользнула.

– Что это? – ахнула Джоан, еще крепче вцепившись в плечо Глэнтона.

– Просто рысь кричит там, в кустах на холме, – заверил ее Глэнтон, судорожно нажав ногой на педаль газа.

Двигатель взревел, машина рванулась вперед. Мысленно Глэнтон поклялся завтра же кинуть клич по соседям, собрать «посси [64]», выследить этого кровожадного зверя в человечьем облике и пристрелить, как бешеного койота.