Роберт Говард - Боги Бал-Сагота (сборник)

Харрисон мрачно посмотрел на мертвеца: в подлинности испуга Питера Уилкинсона не могло быть сомнений. В слепой панике он поддался своей детской привычке и бросился бежать к старому дому, где нашел не защиту, а смерть.

Харрисон содрогнулся от странного звука, донесшегося до его слуха сквозь рев бури. Ужасный вопль оказался боевым кличем индейца: убийца добрался до него!

Детектив бросился к закрытому ставнями окну и заглянул в щель, ожидая вспышки молнии. В момент, когда она сверкнула, он выстрелил через окно в пернатую голову, которая, как он заметил, выглядывала из-за дерева рядом с машиной.

В наступившей вслед за вспышкой темноте он выжидающе пригнулся, затем снова возник яркий белый свет. У Харрисона вырвался хрип, но стрелять он не стал. Голова все еще была на месте, и теперь он сумел разглядеть ее получше. Молнии сверкали над ней, разливая странную белизну.

Оказалось, это был череп Джона Уилкинсона – без кожи, с головным убором из перьев, связанных вместе. Приманка для детектива.

Харрисон, отвернувшись, бросился к фонарю, что стоял на столе. Смысл этой ужасной хитрости заключался в том, чтобы сосредоточить его внимание на передней части дома, пока убийца подкрадывался к нему с торца! Крысы, визжа, метались по полу. В то самое время, когда Харрисон пробегал мимо, внутренняя дверь начала открываться. Он пробил панель тяжелой пулей, услышал стон и звук падающего тела, а затем, как только достиг фонаря, чтобы потушить его, – мир разбился у него над головой.

Ослепительная вспышка молнии, оглушительный удар грома, и весь старинный дом содрогнулся от крыши до фундамента! Синий огонь затрещал у потолка и побежал вниз по стенам и по полу. Один багровый язычок, проходя мимо, захлестнул голень детектива.

Это было похоже на удар кувалдой. В один миг Харрисон ослеп, онемел от агонии и – в полуобмороке – распростерся на полу. Фонарь погас и лежал рядом с перевернутым столом, но комнату наполнял другой, зловещий свет.

Детектив понял, что молния ударила в дом, и верхний этаж уже охвачен огнем. С усилием он заставил себя подняться и осмотрелся в поисках пистолета – тот лежал через полкомнаты от него. Но как только Харрисон двинулся в ту сторону, входная дверь распахнулась, и детектив замер как вкопанный.

В дверь, хромая, вошел человек в набедренной повязке и мокасинах. Револьвер в его руке был направлен на детектива. Кровь сочилась из раны в бедре, смешиваясь с краской, которой он намазался.

– Так это ты хотел стать нефтяным миллионером, Ричард! – сказал Харрисон.

Тот свирепо рассмеялся.

– Ага, и я им стану! И не поделюсь с проклятыми братьями, – братьями, которых всегда ненавидел, черт их побери! А теперь – не двигаться! Вы чуть не поймали меня, когда выстрелили через дверь. Но я не хочу рисковать! Прежде чем отправить вас в ад, я все вам расскажу.

Как только вы с Питером ушли на кладбище, я понял, что ошибся, раскопав только верхнюю часть могилы, – ведь вы наткнулись на твердую глину и догадались, что ее не вскрывали. Я знал, что мне придется вас убить, как и Питера. Я незаметно подобрал крысу, которую вы раздавили, и ее исчезновение сыграло на суевериях Питера.

На кладбище я поскакал через лес на быстрой лошади. Переодеться индейцем я задумал давно. Поскольку вы задержались на отвратительной дороге, мне удалось добраться до кладбища раньше. Правда, по пути я спешился и остановился, чтобы прикончить старого дурака Джоаша Салливана. Я опасался, что он увидит и узнает меня.

Затем я просто наблюдал, как вы раскапывали могилу. Когда Питер запаниковал и убежал через лес, я догнал и убил его, а тело принес сюда, в старый дом. А потом вернулся за вами. Я намеревался принести сюда ваше тело, или, скорее, ваши кости, после того, как, думал я, крысы покончат с вами. Но услышал, что пришел Джоэл Миддлтон, и мне пришлось бежать за ним – встречаться с этим дьяволом с пушкой позже у меня не было ни малейшего желания!

Я задумал спалить этот дом, оставив ваши тела внутри. Когда люди найдут среди пепла кости, они подумают, что Миддлтон убил вас обоих и сжег дом! И вот вы пришли сюда и попали прямо ко мне в руки! А потом молния ударила в дом, и он загорелся! О, боги сегодня на моей стороне!

В глазах Ричарда играл порочный, безумный блеск, но дуло пистолета не двигалось, и Харрисон стоял, беспомощно сжимая свои огромные кулаки.

– Вы ляжете здесь, с пулей в голове, рядом с этим дураком Питером! – продолжал распаляться Ричард. – И будете лежать до тех пор, пока ваши кости не сгорят и не рассыплются, и никто не сможет сказать, отчего вы умерли! Отряд застрелит Джоэла Миддлтона, не дав вымолвить и слова. Сол проведет оставшиеся ему дни в лечебнице! А я спокойно отосплюсь в своем городском доме до восхода, а затем проживу отмеренные годы в богатстве и с добрым именем. Меня никогда не будут подозревать… никогда…

Он смотрел в черный прицел, глаза горели, зубы меж накрашенных губ обнажились, будто волчьи клыки. Палец огибал спусковой крючок.

Харрисон в отчаянии припал к земле, готовый с голыми руками броситься на убийцу и попытаться противостоять без оружия горячему свинцу, извергаемому из черного дула, а затем…

Дверь пробили внутрь за его спиной, и в зловещем свете показалась высокая фигура в промокшем плаще.

Бессвязный вопль вознесся к самой крыше, и пистолет в руке изгнанника прогремел. Снова и снова он грохотал, наполняя комнату дымом, и раскрашенная фигура дергалась от разрывающего ее свинца.

В дыму Харрисон увидел Ричарда Уилкинсона: тот, падая, тоже пытался стрелять. Пламя прорвалось через потолок, и в его ярких бликах детектив разглядел раскрашенную фигуру на полу и высокого человека, в нерешительности стоявшего в дверном проеме. Ричард кричал в агонии.

Миддлтон швырнул свой опустевший пистолет к ногам Харрисона.

– Я услышал стрельбу и пришел, – прохрипел он. – Полагаю, вражда окончена!

С этими словами Джоэл рухнул безжизненным грузом, но Харрисон поймал его на руки.

Крики Ричарда достигли невыносимой высоты. Крысы лезли из своих нор: туда проникала текущая по полу кровь, сводя их с ума. Они превратились в хищную орду, не внимавшую ни плачу, ни огню, а движимую лишь собственным дьявольским голодом.

Они захлестнули и мертвеца, и умирающего темно-серой волной – и белое лицо Питера исчезло под ней, а крики Ричарда становились все ниже и приглушеннее. Умирающий корчился, наполовину скрытый за серыми тельцами, рвущими его, сосущими хлещущую кровь и срывающими плоть с костей.

Харрисон отступил через дверь, неся мертвого изгнанника. Джоэл Миддлтон, изгой и преступник, все же заслуживал лучшей участи, чем та, что досталась его убийце. Но чтобы спасти негодяя Ричарда, детектив не пошевелил бы и пальцем, даже будь у него такая возможность.