Сергей Пономаренко - Сети желаний

— Русалка! — выдохнул Олег. — Потрясающе!

— Это моя жена, Вероника. Картина еще не закончена, а я не люблю показывать незавершенные работы, — сухо произнес художник.

— Извините, с детства страдаю от любопытства. — Олег отошел от полотна. — Жена у вас красавица.

«Чем же ты ее взял, Валера? Конечно же, не внешностью, ты значительно старше ее и явно не богач», — промелькнуло в голове у Олега. Он не знал, как приступить к расспросам о Веронике, не вызвав подозрения у ее супруга.

— Вот. Посмотрите, это две ее последние работы, а я еще принесу. — Художник поставил одну картину на находившийся здесь единственный деревянный стул, а вторую — на пол, прислонив к ножке стула. После этого он включил несколько светильников, направив потоки света на картины, и краски заиграли, завораживая яркой цветовой гаммой.

— Да, красиво, — согласился Олег, — но… — Он замялся, придумывая отговорку.

— Вам надо, чтобы было больше бежевого цвета? Есть и такие. Прошу прощения, оставлю вас пока одного, пойду за картинами. — Художник вдруг легко повернул этажерку, полную книг, за которой оказалась дверь. Он торжествующе посмотрел на Олега и, сдвинув дверь в сторону, скрылся в соседнем помещении.

«Интересно, кровать он тоже прикрутил к потолку?» — Олег подошел к дверному проему и заглянул внутрь. Большая двуспальная кровать, как и положено, стояла на полу, а вот художник по легкой алюминиевой лестнице взобрался под самый потолок, где оказался люк, через который он проник на чердак. Он чем-то гремел там, что-то ронял. «Странное место для хранения картин, — подумал Олег, — даже более чем странное. Может, у него там обычная комната, такие многие делают на чердаках — так называемый „тихий этаж“?»

Из люка показался прямоугольный предмет, похожий на ящик, обтянутый черной полиэтиленовой пленкой, и начал на веревке опускаться вниз. Когда он достиг пола, из люка выбрался художник и спустился по лестнице.

— Я сейчас вытру пыль и распакую картины, — сообщил он, не выказывая своего недовольства тем, что Олег без разрешения зашел в спальню. — По-моему, то, что вам нужно, находится в этой упаковке.

— Вы своими изобретениями не перестаете удивлять, — сказал Олег и заметил, что художник покраснел от похвалы.

— Какие изобретения! Все это человечество придумало давно, только мы не в полной мере этим пользуемся. Минутку, я сейчас…

Но Олег своим вопросом остановил собравшегося выйти художника:

— Валера, а вы случаем не знаете неких Архангельских? У них дача в Бориспольском районе.

— Нет! — Художник явно опешил. — А почему я должен их знать?

— Понимаете, Валерий, мир тесен. Увидел я на картине портрет вашей жены, и ее лицо мне показалось знакомым. Потом — бац! — вспомнил, где ее видел.

— И где же вы ее видели? — спросил художник хриплым от волнения голосом.

— Вы только не переживайте, ничего особенного. Чуть меньше месяца тому назад я отдыхал на даче у приятеля. Ваша жена приехала к Архангельским, соседям моего приятеля, не застала их и попросилась у нас переночевать, вот и все. Это так говорится — переночевать. Мы всю ночь просидели за столом — я, мой приятель и его жена.

— В самом деле, ничего особенного, — согласился художник, овладев собой. — Возможно, она знакома с Архангельскими, в отличие от меня. Мы с ней всего два года как вместе. Вы картины будете смотреть?

— Буду, обязательно буду, но давайте немного побеседуем. Нашей компании ваша жена показалась… довольно странной. Извините, если я вас этим обидел.

— Люди творческие редко бывают без странностей. — Художник внимательно посмотрел на Олега. — Я все понял, картины были только предлогом. Вас интересует Вероника?

— Вы только не подумайте, что я несчастный влюбленный, который, раз увидев ее, идет по следу, чтобы покорить сердце дамы. Дело в том, что вскоре после той ночи моего приятеля зверски убили.

— Вы расследуете обстоятельства смерти вашего приятеля? Причем здесь Вероника?

— Я не следователь, я только пытаюсь разобраться во всем этом. Накануне его гибели имели место странные события.

— Какое отношение имеет Вероника к смерти вашего приятеля?

— Думаю, никакого. Но ее весьма странное появление на даче ночью…

Художник задумался. По его лицу было видно, какая борьба происходит у него внутри. Наконец он успокоился, видно, принял решение.

— Хорошо, пожалуй, мне удастся как-то объяснить поведение Вероники. Смерть вашего приятеля вынуждает это сделать. — Олег напрягся, как гончая на старте, но художник пояснил: — Я хочу доказать, что Вероника к этому не имеет никакого отношения.

— Надеюсь, что так оно и есть, — произнес Олег.

Художник, еще совсем недавно бодрый и полный сил, вдруг превратился в смертельно уставшего пожилого человека.

— У Вероники… немного неустойчивая психика. Она воспитывалась в детском доме, своих родителей не помнит. Повзрослев, попыталась выяснить, при каких обстоятельствах попала в приют, но оказалось, что этого никто не знает — среди обслуживающего персонала не осталось старых работников. А из записи в журнале поступлений можно было понять только, что ей тогда было всего два года. Она даже не знает, фамилия и имя у нее настоящие или придуманы в детском доме.

— При желании можно пройти всю цепочку до начала, ее же не аисты принесли в детский дом, — заметил Олег.

— Вы правы, но это не для Вероники. Она человек, живущий эмоциями, но не разумом. Все, что ей хочется, должно быть у нее сию же минуту! Поиск родителей предполагает настойчивость, кропотливость и время, а это не для нее. Хотя именно в этом вопросе я Веронику не осуждаю. Если за двадцать шесть лет родители сами не удосужились ее разыскать, значит, так тому и быть. Она может сутки напролет писать картину, при этом не есть, не пить, не спать, а затем, так и не закончив, забросить ее на долгое время.

— Судя по тому, что многие ее картины завершены, настойчивость в ее характере присутствует, — вставил Олег.

— Рано или поздно она возвращается к своему творению и заканчивает его или уничтожает.

— Дурной пример Гоголя заразителен, несмотря на давно минувшее время. Утешает одно: на мой взгляд, даже профан в живописи понимает, что ее творчество не претендует на бессмертие.

— По классическим канонам картины далеки от совершенства, но они весьма оригинальны и передают идею при помощи одного только цвета, без использования узнаваемых форм. У нее, безусловно, талант. Но при ее неординарности она не публичный человек. Она не будет заявлять о себе, ей это неинтересно.

— А что мешает вам самому заявить о ней во весь голос? — иронично поинтересовался Олег.

— Я человек небогатый, а на раскрутку, даже таланта, требуется много денег — не по моим возможностям. — Художник взял две выставленные картины и стал их вновь упаковывать.