Александр Варго - Дрейф (сборник)

— Я полагаю, нам нужно кое-что обсудить. Согласен? — после недолгого молчания подала голос Веста.

Павел провел кончиком языка по горячим губам. Они были обветренные и сухие, как ноздреватая пемза.

«Ты собирался убить ее, — холодно зазвучал внутренний голос. — Забыл?»

Перед застывшим взором зашелестели рваные клочья кадров последних событий, и его тело подобралось, словно тугая пружина.

Боже, как он мог забыть это?!! У него что, случился приступ амнезии?

«Я же собирался убить ее».

Павла прошиб ледяной пот, его пальцы непроизвольно сжались. Мучительно заныл прокушенный мизинец, и он непроизвольно охнул. Веста заметила это, проговорив:

— Ничего страшного. Кость не повреждена.

— Развяжи меня, — попросил Павел. На этот раз его голос звучал тихо и вкрадчиво. — Не знаю, что на меня нашло, Веста… Прости, родная.

Веста усмехнулась.

— Родная, — повторила она задумчиво, словно пробуя на вкус это слово. — Совсем недавно ты говорил мне другие вещи. Если мне не изменяет память, ты собирался резать меня на куски.

К лицу Павла прилила кровь, ему стало душно.

— Послушай…

— А потом ты хотел меня утопить. Ведь так?

Он не смог выдержать пронзительный взгляд ее огромных глаз и опустил голову.

— Я не собираюсь тебя избивать и вытаскивать показания клещами, — после небольшой паузы промолвила Веста. — Это не мои методы. Знаешь, за всю свою жизнь я вообще никогда не поднимала руку на человека. И на ребенка в том числе. Кстати, ты слышал, что индейцы никогда не применяют к своим детям физических наказаний?

— Слышал, — послушно кивнул Павел.

Веста смотрела на мужа со снисходительной улыбкой.

— И тогда, на палубе, мне пришлось ударить тебя. Иначе я была бы уже мертва. Но, Павел, я не хочу умирать. У любого существа, даже такого некрасивого и уродливого, как я, есть право на жизнь. Я права?

Он снова кивнул с удрученным видом.

«Багор, — внезапно подумал он, и внутри затрепетал робкий огонек надежды.

Конечно. Багор сообщил, что уже направляется сюда, вот только как скоро он приедет? И вообще, сколько прошло времени, пока он провалялся в отрубе?!

— Передо мной непростой выбор, Павел, — монотонным голосом продолжала Веста. — И прежде чем я приму какое-то решение, мне бы очень хотелось услышать от тебя ответы на некоторые вопросы.

На лбу Павла выступила испарина. Он совершенно не узнавал свою жену и ровным счетом ничего не понимал. Где-то в глубине души он готовился (и даже желал) увидеть другую Весту — яростную, бьющуюся в истерике, рыдающую, осыпающую его проклятьями… Любую из вышеперечисленных… но только не такую. Наблюдая за ней исподлобья, он был потрясен ее выдержкой и олимпийским спокойствием.

— Ты не обязан отвечать на мои вопросы, — произнесла Веста. — Но поверь, для нас обоих лучше, если ты не будешь ничего от меня скрывать.

— Спрашивай уже, — просипел он.

— Ты еще до женитьбы планировал это дело? Ну разделаться со мной? Только не лги.

Павел молча глядел на супругу. Она сидела, расслабленно сложив руки на своих толстых коленях, с безмятежным видом поглядывая на него, и если бы не ее забинтованная голова и веревки, которыми он был связан, можно было подумать, что они расположились в гостиной московской квартиры Весты, тихо и мирно обсуждая какую-то бытовую мелочь вроде замены потускневшей лампочки на кухне…

— Нет, — разлепил губы Павел. — Ничего… я ничего не планировал.

Веста с грустью покачала головой.

— Павел, я ведь слышала твой разговор с Багром. Не имеет смысла отпираться.

«А может, лучше признаться? — вновь ожил внутренний голос. — Она простит тебя. По крайней мере, снимет с тебя веревки…»

— Он угрожал мне, — выдавил он, глядя в сторону.

— «Он» — это кто? — поинтересовалась Веста, не сводя с мужа внимательного взгляда. — Багор?

— Да. Он узнал, что ты получила большое наследство. Так получилось, что я должен ему, — солгал Павел. — Я не смог с ним расплатиться. Он угрожал мне… Я… ничего этого не хотел, поверь.

Веста засмеялась.

— Даже ребенок едва ли поверил бы в твою историю. Ложь слетает с твоего языка так же легко, как капли воды с плавника дельфина… Правда, романтичное сравнение?

Павел угрюмо молчал.

— Скажи, если бы я тогда так неожиданно не пришла в себя, что бы ты сделал? — задала она вопрос. — Дождался Багра и выбросил меня за борт?

Павел вымученно улыбнулся:

— Я и пальцем бы тебя не тронул.

— Ага. Как я поняла из твоего разговора, эта роль была отведена твоему приятелю. И, судя по всему, в свое время ты сделал для него нечто похожее, верно? Чего молчишь? Ты убил его жену?

— Мне… — Павел кашлянул. — Мне нечего тебе ответить.

— Да у тебя все на лице написано. Ладно. Ты был женат?

Замешкавшись, он кивнул.

— Уже лучше, — повеселела Веста. — И что ты с ними сделал, Пася? Со своими любимыми женами?

«Она снова назвала меня этим гребанным прозвищем, — пронеслась у него обнадеживающая мысль. — Может, не так все плохо?!»

— С ними… — начал он, но женщина перебила его:

— Ты убил их? Смотри мне в глаза, мальчик.

По виску Павла прочертил ручеек пота. Немигающие глаза Весты гипнотизировали его.

— Да, — вырвалось у него.

— Я так и думала. Расскажи мне об Ирине. Ирине Шаховой, твоей любовнице.

Павел пригнулся, словно получив удар плетью.

«Откуда она знает про нее?!» — ошеломленно подумал он.

— Ты долго молчишь, — заметила Веста. — Разве у нее нет достоинств? Расскажи, насколько она умна. Насколько интересный собеседник. Насколько хороша в постели.

— Веста, я… Пожалуйста, не нужно.

В воздухе медленно расползалась липкая пауза.

— С тобой все ясно, — наконец промолвила Веста. Она поднялась с дивана, встав напротив замершего Павла.

— Если честно, я и так знала ответы на все вопросы. Мне просто было интересно услышать, как ты будешь на них отвечать и увиливать от правды. Я хотела тебя спросить еще кое о чем, но, пожалуй, в этом нет необходимости. Ты все равно будешь лгать.

— Послушай, Веста…

— Я могу очень многое простить. Ты даже не представляешь, на что я готова была закрывать глаза, когда ты находился рядом со мной, — тихо проговорила она. — Снотворное… твой сообщник Багор… жажда моих денег… твоя юная любовница, почти девочка… твое вранье про жен… ужасные и несправедливые оскорбления… сравнения с животными… Но…

Веста запнулась, словно диктор, ведущий новостную программу, перед глазами которого неожиданно оборвалась бегущая строка.

Их взгляды пересеклись. Он смотрел затравленно, при этом в глазах искрились всполохи глухой ненависти, ее же взор был наполнен безграничной болью и тоской.

— Ты говорил… гм… тогда, — спотыкаясь на каждом слове, снова заговорила Веста. — Сравнил меня… с кастрюлей. Кастрюля с кашей. Помнишь?