Александр Варго - Дрейф (сборник)

Круглые глаза Весты остановились на открытой бутылке виски.

— Сейчас мне это просто необходимо, — пробормотала она и, запрокинув голову, сделала несколько жадных глотков. На глазах вновь навернулись слезы, глотку сбрызнуло расплавленным оловом, дыхание на мгновение застопорилось, и пару секунд она стояла, широко разевая рот. Наконец легкие заработали в прежнем режиме, жжение постепенно растворялось, впитываясь в стенки желудка, и Веста с шумом выдохнула.

Теперь настала пора позаботиться о муже.

В рубке она открыла небольшой ящик с инструментами, откуда выудила моток капроновой веревки. Ею она связала Павла, израсходовав моток полностью. Невзначай ее взгляд остановился на мизинце Павла, том самом, который она укусила прошлой ночью. Помешкав, она отправилась за аптечкой.

— Мне очень неловко, что я причинила тебе боль, мой мальчик, — сказала Веста, осторожно разматывая салфетку. Часть ее прилипла к подсохшей ране, и с помощью теплой воды ей удалось удалить клочки размокшей бумаги. После этого женщина обработала укушенный палец, ловко его перебинтовав. В течение всего времени Павел даже не шелохнулся, продолжая пребывать в глубокой отключке.

Промокнув губку в миске с теплой водой, Веста аккуратно вытерла лицо супруга, смыв кровь и разводы грязи. Заботливо поправила ему волосы, погладила по щеке.

— Красивый гаденыш, — покачала она головой. — Ты разбил мое сердце.

Выпитое виски быстро дало о себе знать — боль в разбитой голове тихо отступила в тень, в мышцах появилась приятная расслабленность. Веста мельком осмотрела себя, и, принюхавшись, сморщилась.

Теперь ей нужен душ. А потом она займется собственными ранами.

Через пятнадцать минут Веста вышла из душевой кабинки, распаренная и чисто вымытая. Уставившись в зеркало, она затаила дыхание и подушечкой пальцев коснулась раны на голове.

Боль мгновенно очнулась, плавя края раны раскаленным свинцом, и женщина засрежетала зубами. Но кости черепа вроде целы. В аптечке еще оставалась упаковка бинта, и она, как могла, сделала себе перевязку.

— Теперь в путь, — вслух проговорила Веста, одеваясь. На ней были все те же спортивные штаны и красная «ковбойка». — Мы и так тут задержались…

С этими словами она прошла в рубку.

Спустя несколько секунд яхта ожила — вздрогнув, заурчал двигатель, послушно затарахтел трюмный вентилятор.

— В путь, — повторила Веста, и в этот момент зазвонил телефон.

Она дернулась, как от сильной пощечины.

Кто это?!

Непослушными пальцами она схватила трубку, краем глаза заметив, что высветившийся номер определился всего одной буквой «Б»:

— Кто?!

На другом конце провода повисло тяжелое молчание. Казалось, человек замер, жадно вслушиваясь в голос Весты.

— Кто это?! — хрипло повторила она, после чего связь прервалась. Не раздумывая, Веста тут же произвела обратный вызов, но он был мгновенно сброшен.

«Б. Что это за «Бэ» такое?!» — в смятении думала Веста. Она позвонила снова, но абонент уже был недоступен. Похоже, звонивший ей

(или Павлу)

человек попросту выключил телефон.

Через мгновенье Весту осенило. Она полистала записную книжку сотового, убедившись в своей догадке. Конечно, когда она лежала на диване, якобы усыпленная снотворным, Павел после неудачной попытки связаться с сообщником не придумал ничего лучше, чем вставить в ее спутниковый телефон свою сим-карту. Впрочем, на его месте она наверняка поступила бы точно таким же образом.

Значит, «Б»? Как там говорил Павел? Багор?

Помедлив, Веста сняла крышку с мобильника.

Искать свою сим-карту не было ни времени, ни желания. Может, Павел выбросил ее в море.

Да и зачем ей сейчас телефон?

Он ей совершенно не нужен.

А дружок Паси, этот таинственный «Б», или Багор, пусть ищет их самостоятельно.

«Поиграем в кошки-мышки?!»

Веста усмехнулась.

Мурлыча незатейливую песенку, она принялась отвязывать канат от буя.

Через несколько минут яхта неслась в открытый океан.

Он полз из последних сил, но зловонная темнота накатывала склизкой жижей, волна за волной, обжигая гадостной вонью. Павел задыхался. Подтягивая руками свое странно непослушное тело, он в отчаянии взывал о помощи, но болото неумолимо приближалось, постепенно засасывая его в свою бездонно-ледяную топь.

— Мальчик мой.

Он дернулся, услышав донельзя знакомый голос.

Поднял голову и оцепенел, увидев перед собой Весту. Она сидела на корточках перед ним, и ее руки были почему-то обернуты изрезанной простыней.

— Я помогу тебе, мой мальчик, — произнесла она проникновенным голосом.

— Помо… ги, — задыхаясь, выдавил Павел.

Небрежным движением Веста скинула лохмотья, и из его глотки вырвался отчаянный вопль — вместо рук у него жены клацали громадные клешни, с пупырчатых когтей которых капала слизь.

— Помогу, — прохрипела Веста.

Одним небрежным движением она сорвала с Павла кожу с лица, которое тяжело повисло на подбородке влажно-красной тряпкой. — Обязательно помогу.

Он открыл глаза, с трудом хватая воздух.

Веста сидела рядом с ним, и ее руки были совершенно нормальными.

— Привет, — мягко улыбнулась она. — Я очень рада, что ты пришел в себя.

— Ты…

Только сейчас Павел ощутил, что его плечи, руки и ноги что-то сдавливает, причем сдавливает сильно, как стальные обручи, и каждый вдох-выдох причинял ему острую боль.

«Я не могу пошевелиться».

Он едва поверил в это предположение, напрягая мышцы, но факт оставался фактом — он был связан. Полностью, с головы до ног, словно кокон.

— Не дергайся, — снова заговорила Веста, видя как ее супруг с побагровевшим лицом яростно извивался на диване. — Этим ты только сделаешь себе хуже.

— Развяжи меня! — рявкнул Павел, изо всех сил напрягая мускулы.

— Пожалуйста, успокойся.

Тяжело дыша, он умолк, мысленно приказывая вести себя сдержанно. Между тем внутри у него бушевал ураган, и спокойный, размеренный голос Весты приводил его в исступление.

«Эта жирная свинья разговаривает со мной, как со своими писюнами из детского сада!» — в бешенстве подумал он.

— Ты хочешь пить? — осведомилась женщина.

— Нет, — буркнул Павел, хотя это было ложью — глотка его пересохла и напоминала заброшенный колодец с крупнозернистыми стенками.

— Ты меня обманываешь, — возразила Веста. — Я же вижу, что тебя мучает жажда. Ну да ладно. Скажешь, когда передумаешь.

— Что ты задумала? — сквозь зубы спросил Павел. Он пока еще не пришел в себя окончательно, и ему казалось невероятным, что он очнулся связанным. То, при каких обстоятельствах Веста его обезвредила, отправив в нокаут там, на палубе, мерещилось ему каким-то неясно-расплывчатым и мутным пятном. Да и не хотел он об этом думать. А теперь исходные данные таковы — он связан, полностью обездвижен, и его голова трещит, словно десяток шизанутых гномов неустанно долбят его череп изнутри своими кирками, крошечными, но чрезвычайно острыми… А она, это заплывшая жиром стерва, сидит на диване и сочувственно кивает головой, как будто перед ней не он, ее законный супруг, а псих в смирительной рубашке, которому подошло время делать очередной укол…