Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна

– Ко мне приходила Норин, – парень поводит плечами, – видимо, ей везет больше, чем докторам. Ты не знала?

– Нет, она ничего мне не сказала.

Он кивает, а я прижимаюсь щекой к его щеке и забываю о том, как несколько ночей не спала, как приходила домой утром и сдирала до крови кожу, пытаясь смыть ужас и отчаяние. Я пыталась отыскать Меган фон Страттен, теряя в этих поисках саму себя, ведь думала, что ее смерть вернет Мэтта. А теперь он так близко.

– Надо обработать раны, – хриплю я, – верно? Они еще не зажили полностью.

– Потом.

– Нет, ты еще совсем бледный, Мэтт. Под глазами огромные синяки.

– Я в порядке.

– На кухне есть отвар, – я собираюсь встать, но парень тянет меня к себе.

– Просто посиди со мной, – просит он, сверкнув сапфировыми глазами.

– Тебе может стать хуже.

– Не станет.

– Почему ты так уверен?

– Потому что я наконец понял, где должен находиться, где мне хорошо. Пусть ты и невыносимая заноза, Ари. Я уже привык. – Он устало улыбается. – Слушай, в больнице меня постоянно навещали, родители не отходили от постели, Джил приносила еду, Хэрри спал в приемном отделении. Все были рядом, но мне не хватало тебя.

– Да что ты говоришь, у тебя ведь был жар.

– И озноб.

– Вот видишь.

– Не имеет значения. Я здесь потому, что, как бы сильно ты меня ни раздражала, мне хочется быть рядом с тобой.

– Ты хоть знаешь, как глупо это звучит?

– Знаю. – Мэтт проходится пальцами по моим щекам, глядит на меня так пристально и пронизывающе, что живого места на мне не остается. Он приближается, а я сглатываю и вижу, как в глазах у него проносится нечто удивительное: яркое и теплое, его взгляд будто связывает меня. Он прикасается губами к моим губам, а я зажмуриваюсь, тепло катится по моим рукам, венам, и я наконец расслабляю плечи, отпустив тревогу.

Возможно, я смогу вновь стать прежней, нужно лишь постараться.

Однако затем я вспоминаю горящих ведьм, их перекошенные лица. И то, как я стояла и смотрела на их мучения.

Я отстраняюсь и застываю с закрытыми глазами.

– Что с тобой? – тихо спрашивает Мэтт. – Что произошло, пока меня не было? Что ты натворила, Ари?

– Я только хотела, чтобы ты вернулся, – шепчу я сквозь слезы.

Мэтт не отвечает, прикрывает глаза и вновь обнимает меня. Я цепляюсь за его плечи, я чувствую себя такой разбитой и потерянной, и я так хочу, чтобы он сказал, что он никогда меня не отпустит. Но он не говорит. Он хранит молчание, и тогда я зажмуриваюсь еще крепче.

Мы поднимаемся через пять минут, а может, через десять. Я не слежу за временем, я устала за ним следить. Мне вдруг хочется просто находиться здесь и сейчас. Это полезное желание. В нем больше пользы, чем в любых других стремлениях. Я устало оглядываюсь и внезапно замечаю на другой стороне дороги Мойру Парки – Судьбу. На меня накатывает странное волнение, будто бы Мойра принесла дурные вести. Мимо проезжает машина, и когда она скрывается за углом, оказывается, что на противоположной стороне дороги уже никого нет.

Почудилось? Скорее всего. Не помню, когда я в последний раз нормально ела или спала. Я вполне могла нафантазировать глупости.

Мэттью забирает у меня ключи, открывает дверь и плетется на кухню. Заметно, что ему трудно двигаться. Наверняка у него под кофтой бинты.

– Присаживайся, – предлагаю я, – а я приготовлю что-нибудь.

– Я помогу.

– Не выдумывай. Тебе вообще нельзя с постели подниматься.

– Ари, я в порядке.

– Не в порядке, – открываю холодильник и скептически осматриваю содержимое: я должна выдумать грандиозное блюдо за считаные минуты. Мне неожиданно хочется сделать Мэтту приятное.

– Слушай, у нас с тобой одинаковый диагноз, просто тебя вылечили немного раньше.

– В том и дело. Намного раньше, и я успела отдохнуть.

– Отдохнуть, – ворчит Мэтт, закатывая глаза, – теперь это так называется.

– Что ты имеешь в виду? – Я захлопываю холодильник, стараясь не выронить ничего из рук, и недоуменно хмурю брови.

– Хэрри говорил, что ты почти не бываешь дома.

– Хэрри много говорит.

– Но он никогда не врет.

– Ох, уж эта его политика искренности… – я покачиваю головой. Мэтт подходит ко мне и закатывает рукава толстовки. Какой же он все-таки упрямый.

– Что? – Он замечает мой недовольный взгляд и пожимает плечами. – Я хочу помочь.

– Надо тебе отвыкать от этого.

– От чего?

– От «хотения помочь».

– О, только не начинай. Поссоримся попозже, договорились? Я еще не опомнился после больницы. Итак, – Мэтт прихлопывает в ладоши, – что готовим?

Я впервые за долгое время искренне улыбаюсь, и мы принимаемся экспериментировать. К сожалению, повар я ужасный, и я даже не удосужилась поучиться у Норин. У нее-то все отлично получается, а я так и не поняла, что же главное в готовке: опираться на рецепт или добавлять щепоточку экзотики от себя. Мэтт тоже с трудом отличает комбайн от соковыжималки. К сожалению, даже имея книгу рецептов перед глазами, мы в итоге пересаливаем мясо и передерживаем рис. Наша экзотическая пища пахнет странно, и меня вдруг посещает видение, что если мы попробуем хотя бы кусочек, то больше никогда не проснемся. Я скептически хмурю лоб, а Мэтт расстегивает верхние пуговицы толстовки.

– Меня в жар бросает от одного вида, – протягивает он. – Выглядит… ну так.

– Так?

– Интересно, – поясняет Мэттью, и я прыскаю от смеха.

– Прости, к сожалению, я умею только управлять разумом людей и погодой.

– Да уж. Со способностями ты пролетела.

– Это точно.

Мы искоса смотрим друг на друга, и мне вдруг становится так легко, как не было со дня аварии. Я хотела ощутить себя живой, спокойной, защищенной и нужной. Мы смущенно улыбаемся, не понимая, что с нами происходит.

Это та самая новая глава жизни, в которой все становится отлично, после которой пишут «конец»?

Мэттью обнимает меня. А я зажмуриваюсь, сцепив за его спиной руки. Может, в людей все-таки стоит верить? Они ведь никогда не перестают нас удивлять.

Хлопает входная дверь. Я вздрагиваю, но Мэттью не выпускает меня из объятий, лишь немного расслабляет руки, чтобы я смогла обернуться.

– Простите, что прерываем, – игриво пропевает Мэри-Линетт, ворвавшись на кухню с двумя коробками пиццы, – но вся Астерия уже учуяла запах вашей отравы.

Она улыбается и кладет коробки на стол. Следом с бумажными пакетами в руках входят Норин, Джейсон, Хэрри и Бетани.

Хэрри сверкает огромными очками, а Бет приветственно кивает мне и строго оглядывает кухню, будто проверяя ее на наличие повреждений.

– Мы вовремя, – в конце концов заключает она.

– Еще бы. Эта дамочка караулит вас почти с обеда, – Джейсон хитро глядит на Мэри, усаживается за стол и вздыхает.

– Вы… это… – я хлопаю ресницами, а Бетани и Мэри-Линетт уже выливают содержимое кастрюль в мойку. Что происходит? Почему они пришли все вместе?