Мария Артемьева - Темная сторона Петербурга

– Ежели кишка не тонка, – проворчал Григорьев, поглядывая на субтильного репортера Перепелко и бледную стриженую курсистку.

– При чем тут кишка? – вскипел Аркаша Перепелко. – Я против суеверий!

– Ну, не суеверишь – и хорошо. И ладно. Может, чего и разъяснишь нашей-то темноте – так, мол, и так, граждане миряне. Атмосферное, дескать, явление, – примирительно проворчал Зимин.

– Отлично. Я материалист!.. И я вас выведу на чистую воду! – воскликнул репортер. – Коллеги?..

На эксперимент согласились трое: сам Аркаша, курсистка Лидочка Зайцева и солидный господин в бакенбардах – Диомид Львович Ревунов из «Голоса», ведущий обозреватель научного раздела. Встреча со сверхъестественным для него лично – дело совершенно естественное, объяснил Диомид Львович. Всю жизнь он об этом мечтал и внутренне готовился.

Григорьев и Зимин покинули кабинет. Газетчики тоже начали расходиться.

Троих дознавателей от прессы заместитель начальника задержал, обратившись к ним с торжественным напутствием:

– Господа! Вам доверена весьма важная миссия. Необходимо, наконец, вскрыть правду для общества.

После чего, понизив голос, господин Ионов повторил еще раз:

– Пожалуйста, проявите бдительность, господа. Я уверен, тут чей-то нахальный розыгрыш.

И поглядел на Аркадия Перепелко: из всей группы газетчиков молодой прыткий репортер казался заместителю Ионову наиболее полезным в деле разоблачения человеком.

Заметив этот взгляд, Лидочка Зайцева презрительно усмехнулась. «Мужчины так любят делить шкуру неубитого медведя, – подумала она. – И постоянно хвастаются».

А вполне возможно, загадку суждено разгадать репортеру-женщине. В конце концов, 1911 год – новый век на дворе!

Встречу для ловцов «потустороннего» назначили вечером, в дежурке.

Лидочка Зайцева робела от самой мысли, что ей предстоит всю ночь провести в обществе не вполне знакомых мужчин, да еще где-то на вокзале.

Но отставать от репортеров мужского пола она не собиралась. Нет уж! Никто из гендерных шовинистов не посмеет утверждать, что женщина в репортерском деле хоть чем-то хуже или слабее своих коллег.

Ловить привидение? Пожалуйста! Саму идею экзорцистического расследования Лидочка приняла как брошенную перчатку – по-рыцарски.

Но теперь, сидя в продуваемой сквозняками дежурке и отбиваясь от нахлынувших вдруг трусливых мещанских мыслей, она испытывала ужасный душевный дискомфорт и больше всего опасалась как-нибудь нечаянно покраснеть.

Сев независимо на отдельно стоящий в сторонке венский стул, Лидочка выпрямилась и замерла. Ей хотелось вообще ни о чем не думать.

Зато мысли, идеи и фантазии Аркадия Перепелко фонтанировали: он был в восторге от всего предприятия.

– Нет ничего скучнее призраков, господа. Вот что я вам скажу! – заявил молодой человек присутствующим, весело помахивая карандашом над черным блокнотиком, лежащим на коленке.

Все в дежурке посмотрели на юношу. Остро заточенный карандаш, взнесенный им над белым листом, напоминал миниатюрное копье яростного дона Кехано.

– Призрак – явление вполне тривиальное, – степенно подтвердил господин Ревунов, поправляя пенсне на черной шелковой ленте.

Бакенбарды в стиле Александра Освободителя смотрелись импозантно, облагораживая простенькое пухлое лицо научного обозревателя «Голоса».

– Призрак – научно доказанный феномен энергетического сгустка, образующегося после смерти всякого человека. Особенно если умерший обладал сильной личностью. Месмеризм и взаимодействие тонких материй. Либо, что тоже вполне возможно, тень зловещего будущего, отбрасываемая грандиозными событиями задолго до времени свершения. Предсказатели и пророки черпали в этом вдохновение.

И, снова тронув ленту пенсне, господин Ревунов посмотрел на стриженую Лидочку Зайцеву.

Лидочка вздрогнула. Слова «тривиально» и «месмеризм» она слышала и даже иногда употребляла сама в разговорах с некоторыми людьми, но если бы ее попросили уточнить и разъяснить… В общем, обсуждать эту тему ей не хотелось.

Поэтому она промолчала. Сдула прядку с лица и переменила позу – самый действенный способ отвлечь внимание от того факта, что ты чего-то не расслышала, не поняла или вообще не знаешь.

Присутствующие мужчины посмотрели на Лидочку с одобрением. Кудряшки цвета льна, глаза мейсенской сини и ямочки на щеках – вот залог того, что мужчины всегда будут смотреть на вас с одобрением. Ну, или почти всегда.

– Вы меня не поняли! – рассердился Аркадий Перепелко.

Лидочка уже догадалась, что репортер – из тех юношей, которые везде стремятся доминировать и не выносят, если в центре внимания оказывается кто-то другой.

– Я по своим взглядам – просвещенный агностик и полагаю, что наука…

– Наука, молодой человек, исследует феномен призраков уже достаточно давно. Но к чему вы призываете в свидетели науку? Ведь вы не верите в познаваемость мира! – насмешливо срезал юнца господин Ревунов.

– Ничего подобного! – возмутился Аркадий. – Я всего лишь утверждаю, что всякое добытое наукой знание субъективно и потому, скорее всего, ошибочно. В особенности если оно не может быть подкреплено…

И он принялся доказывать господину Ревунову, как дважды два четыре, что никаких призраков в природе быть не может, а есть только неправильно истолкованные субъектами восприятия природные феномены. На что господин Ревунов снисходительно цитировал выдержки из самых свежих зарубежных изданий, публикующих новости потустороннего мира.

Ссылался на авторитет Сведенборга, сэра Конан Дойля, протоколы Общества психических исследований и, конечно, на отечественных светил – в том числе на химика Бутлерова и писателя Аксакова.

Они спорили о гетероглоссии, о психическом извлечении, разделении личностей, материализации и медиумизме с таким ожесточением, так запутывали друг друга витиеватыми фразами, зашвыривали терминами и многочисленными фамилиями людей, о которых никто никогда не слышал, что Лидочка уже через пять минут безумно соскучилась слушать их перепалку и пересела на деревянную скамью в уголке дежурки возле печи.

Она предпочла наблюдать за диспутом со стороны, по лицам спорщиков определяя, кто в данную минуту берет верх. Какое-то время это было ей даже забавно.

Вокзальные дежурные Григорьев и Зимин то входили, то выходили из помещения, выполняя, видимо, свои служебные обязанности.

В чем, собственно, таковые обязанности состоят, Лидочка Зайцева так и не поняла. Ей показалось, что главное – это ставить каждый час большой медный самовар, пить чай с пиленным на крупные куски сахаром и бубликами, угощая и ее, и невменяемых в своем энтузиазме спорщиков. А все остальное в вокзале делалось как бы само по себе, без чьих-либо заметных усилий.