Ольга Ярмакова - the Notebook. Найденная история

– Ты сама-то в это веришь? – Я вздрогнула от её недетского тяжелого взгляда. На меня смотрела не десятилетняя девочка, а зрелая, выжженная испытаниями женщина.

– Я хочу в это верить, Агата. И ты верь.

– Я буду ходить туда. И я не брошу. – Наваждение прошло также внезапно, как возникло, на меня вновь смотрел ребёнок. – Но не потому, что верю в тебя. А потому что верю в себя. Я больше не хочу жить в страхе, как раньше.

– Вот и замечательно. – Я вылезла из-под куста. – Теперь ты, пожалуй, единственный наблюдатель Уолверта. Всё в твоих руках.

Как тяжело наваливать на плечики хрупкой девочки такую ответственность, зная, что она ещё толком ничего не умеет и не знает, понимая, что она беззащитна и без тебя станет легчайшей добычей любого зла по эту или другую сторону времени. Как дерьмово я себя чувствовала, уходя прочь от куста жасмина, оставляя в его тени ребёнка, детство которого закончилось после моего приговора. Но так нужно. Я не успела дать ей многого, но хотя бы я сберегу её жизнь.

С Аннушкой я пообщалась чуть позже. Нарезвившись, дети вернулись домой, вернее, девочки возвратились, мальчишки предпочли продлить игры за огородом Марго до наступления темноты.

Я подозвала Анну, она с радостью уселась рядышком, кудряшки её рыжих волос пружинили и подлетали в стороны, она просто не могла усидеть спокойно на одном месте и вертелась, как егоза.

– Мы будем читать книжку? А я скоро научусь читать, так же быстро, как и ты? А нужно позвать мальчиков? Я хочу быть такой же умной, как ты, Лиза.

Фонтан вопросов и энтузиазма – вот, кто мой Одуванчик.

– Будешь, обязательно, дорогая моя, – ответила я. – Никого звать не нужно. Я хотела поговорить только с тобой.

– Только со мной? Это важно! – Даже она почувствовала, что надвигается нечто неприятное. Золотистые бровки нахмурились, зелёные глазки стали серьёзными, она замерла.

– Аннушка, я хочу, чтобы Феликс пожил с тобой какое-то время, – начала я, девочка напряглась ещё сильнее. – Я говорила тебе, что он со мной разговаривает, правда, очень тихо. Его никто не слышит, кроме меня. Феликс мне проболтался, что хочет пожить с тобой.

– Но разве он не будет скучать по тебе? – удивилась Анна.

– Думаю, что не будет, если ты будешь с ним разговаривать каждый день, чистить его домик и кормить сочной капустой и огурчиком. Ты согласна?

– Да! Ещё бы! Я буду заботиться о Феликсе, – с радостью согласилась она, но задумчивость вновь вернулось на её веснушчатое личико. – Но почему ты отдаёшь его мне? Разве сама не будешь скучать без него?

– Буду, но он сам попросил меня, – лгала я с нелёгким сердцем. – А когда друзья просят, их нужно слушать. А если ему понравится, то он останется с тобой навсегда. Ты знаешь, сколько живут улитки при хорошем уходе? Двадцать лет!

– Ого! Так много? – Глазки Аннушки округлились от удивления.

– Да, так много. Будешь заботиться о нём, и тогда он проживет с тобой двадцать лет. Неплохо, верно?

– А что, если он не захочет так долго жить со мной? – раздумывала малышка. – Если захочет вернуться к тебе?

– А ты заботься так, чтобы не захотел, – улыбнулась я её детским сомнениям.

Я взяла в руку съёжившегося от моего прикосновения Феликса, и положила его на ладонь. Улитка вытянула свои рогульки и медленно поползла меж пальцев.

– Прощай, дружище, – прошептала я Феликсу, кончиками пальцев другой руки я провела по улиточному домику, запоминая его шероховатую спираль. Мой друг, будто услышав меня, повернул свою крохотную голову к моему лицу и вытянул свои рогули, словно желая дотронуться до меня. – Так будет лучше. Твоё путешествие закончено. Надеюсь, что ты ещё долго проживёшь. Вспоминай обо мне, если, конечно, у улиток есть память.

Я легонько поцеловала его в голову, он тут же сжался. И улитки не любят прощаний.

Вечер наступил быстрее, чем я того ожидала. Солнце так и не показалось за весь день, его притуплённый свет дожил до конца срока и немедленно угас, без заката и сочных сумерек. Остался лишь горький, пыльный вкус духоты, пропитавшей воздух, дождя не было, а тучи будто издевались свысока над людьми и прочим живым миром, дразня с небес своими жирными, налитыми влагой, свинцовыми телесами.

Мужчины вернулись с началом темноты, последним, как и полагалось, в дом вошёл хозяин после дневного обхода. Что-то накатило на меня, и я спросила его:

– Ланс, скажи, вот ты следишь за лесом по эту сторону Камелота, а твой брат по ту, но кто из вас сторожит покой ночью? Кто в тёмное время суток бродит среди деревьев? Ведь часто именно в ночи неприятель и враг нападают на спящее жилище в надежде на неожиданность.

– Хороший вопрос, сударыня, – ответил хозяин. Мой вопрос не озадачил и не застал его врасплох. – Это секретная информация и не каждому она предназначается.

Ланс взглянул на Артура, тот коротко кивнул, после чего разговор продолжился.

– У нас с Лиром есть старшие сёстры, тройняшки – Лея, Лика и Лана. Они с рождения неразлучны и живут вместе. Также есть у них одна общая болезнь – непереносимость дневного света. Их глаза слабы, а кожа страдает от ультрафиолета, покрываясь волдырями, как при ожогах, если они выходят в дневное время суток на улицу. Жить в городе по этим причинам они не могут, большинство людей безграмотны и суеверны, считают тройняшек монстрами, хотя это добрейшие души. Единственная польза, которую могут приносить мои сёстры – это бродить ночами в лесных окрестностях Камелота и следить.

– А где живут твои сёстры, Ланс? – Я была заинтригована новыми подробностями жизни лесных обитателей.

– Далеко отсюда, в паре часов от моего дома, – пояснил Ланс. – Раз в месяц мы собираемся с Лиром и навещаем сестёр, приносим им еды, одежды. С нами ходят и наши семьи. Лавр и Ланс-младший обожают тётушек, а также и то, что наши встречи проходят ночами, днём мы не рискуем приходить таким скопом народа. Сёстры живут в довольно скромном домике, поэтому столы накрываются на улице.

– Наверное, это необычно сидеть за столом ночью под открытым небом в окружении самых близких людей, да ещё в лесу, – сказала я, представив себе подобную картину.

– Это необычно для остальных, для нас же, привычно и приятно каждый раз приходя, обнаруживать сестёр во здравии, – спокойно заметил лесной сторож. – Но когда в лесу неспокойно, есть тайный знак меж нами. Тройной стук в окно. Если Лея, Лана или Лика постучат в окно ночью мне или Лиру, то мы будем знать, что беда пришла в спящий лес. Тогда мы оповестим стражу Камелота.

– Подобное уже случалось? – поинтересовался Константин, он был увлечён темой беседы не меньше меня.

– Было пару раз, – произнёс Ланс. – В первый раз в лес пришёл пожар, во второй – бедовые люди. Сёстры вовремя нас оповестили, и обе беды были вовремя остановлены.