Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

Между тем, появилась знакомая просека, по которой мы уходили от погони. Через три-четыре километра — трасса… и вновь автомобиль «Нива» цвета «мурена», уверенно цепляясь колёсами за раскалённый солнцем асфальт, мчала по трассе, управляемая твёрдой рукой своего водителя. За спиной остался Гранитный, скрытый от человеческих глаз, в котором правит беспощадный, но человечный Фриц; человек, который при всей своей жестокости, оказался способен искренне сочувствовать и сопереживать чужому горю. За спиной, где-то там, за этими могучими елями, осталось горе. С собой я прихватил из этого места «вакуум», который будет всегда со мною. Впереди — цель, которую нужно постигнуть, исполнить долг, доделать начатое дело до конца. Возможно, судьба ещё предоставит мне шанс поквитаться с Крапом. Левинц, выпив половину мутного содержимого литровой бутылки, беззаботно спал, раскинувшись на спинке переднего сидения. Иногда он что-то нечленораздельно мычал, иногда очень сильно храпел.

— Ты домой вообще собираешься? — спросил я Серого.

— Я же дезертир, а ждать меня не кому! Девушка мне ещё в армейке написала: «ухожу к другому, извини — пока ты там маршируешь, моя молодость уходит, а вместе с ней уходит и моя жизнь!» Батька ещё пять лет назад помер… Собака если только…

— А мама?

— Мамы не стало; — он опустил вниз глаза, заблестевшие в свете лучей солнца, пробивающихся сквозь мохнатые ели.

— Давно?

— Нет.

Мне стало понятно, что эту тему лучше не развивать, поскольку, скорее всего его мама не выдержала новость о дезертирстве, и без вести пропавшем после сыне. Интернет в Гранитном был, видимо Серый узнал эту новость от друзей или знакомых… и скорее всего, недавно узнал, если принял решение об оставление Гранитного. Его товарищи по оружию провожали друга с нескрываемым сочувствием. Как легко они нашли общий язык, тогда, в штабе — так понять друг друга могут лишь люди, объединённые горем. Во мне он увидел такого же, как он, человека потерявшего близкого. Да, в этом мы схожи с ним. У меня тоже теперь никого нет. Мне некуда возвращаться, не к кому — как и Серому.

— Куда едем? — спросил Серёга.

— Куда и планировали; — ответил я. — Едем искать место гибели нашего немецкого отрядов. Борис говорил, что немецкое спецподразделение схлестнулось с нашими солдатами — в итоге они покрошили друг друга на мелкие части.

— Что было в этом районе?

— Скорее всего, они кого-то или что-то охраняли. Борис говорил, что там была какая-то стройка. Что-то возводили немцы в лесу, конечно, как всегда руками мирных жителей. Всех задействованных в строительстве потом расстреляли. Левинц думает перекантоваться в этих катакомбах, если они, конечно, вообще существуют! Как я понял, он хочет надыбать тола и пороха, и отправить Крапа туда, куда мы с ним сегодня отправили тех двух бандитов — и я собираюсь ему в этом помочь! Если учесть жгучее желание Крапа лично наказать Бориса, то можно думать что он сам приедет в этот квадрат — ведь у него наши компы! К тому времени мы сможем подготовить ему тёплую встречу — в этом лесу нам никто не помешает рассчитаться с этим подонком! Тела бандитов мы закопаем — копать, будь спокоен, мы умеем! Так закопаем, что вовек никто не найдёт их могилы!

— Там есть поблизости какие-нибудь военные объекты, ну или гражданские? Заводы, железная дорога, высоты, может река?

— Ничего, кроме сплошного леса там нет. Ближайшая деревня — двадцать километров, а дальше сплошной лес, непроходимая чаща, болота и топи. Но что-то привлекло немцев в этом труднодоступном квадрате — может, его удалённость от дорог? Это идеальное место, для строительства какой-нибудь секретной базы, или склада. Может в архивах и есть какая-либо информация, но видимо, ещё не снят гриф секретности, и информацию приходится собирать по крупицам! — пояснил я.

Серёга некоторое время обдумывал мои слова, затем вдруг неожиданно спросил:

— Вы, наверное, квасите на раскопках? — при этих словах он покосился на всхрапнувшего Левинца.

— Ты думаешь, что поисковики в лес ездят чтобы водку жрать? — спросил его я. — Это дилетанты — любители. Настоящие поисковики водку пьют в трёх случаях: за погибших бойцов, на захоронении — не чокаясь, молча. За удачное окончание полевого выхода или удачную находку, перед сном — немного и закусывая. И чтоб не помереть, если промок до нитки под дождём или провалился в болото, и есть возможность «словить» воспаление лёгких — много и без закуски! К чему спрашиваешь?

— Да так…

— Нет уж, говори! — настаивал я.

— Симак, дело в том, что я примерно сопоставляю шансы. Наши — и Крапа. Дело в том, что если вы будите бухать, то смысла ехать с вами я не вижу. Один я не смогу воевать с его боевиками.

— Я пить не буду! — заверил его я. — Если и выпью, то только по одному из перечисленных поводов. Не имею привычки напиваться до чертей! Если ты думаешь, что с горя я уйду в запой — то ошибаешься! Расслабился немного — и хорош!

— Тогда я с вами!

— За Бориса ручаться не буду — он любит пропустить стаканчик.

— Это я и сам понял! — сказал он. — Что этот Крап, большой человек, там, в Москве?

— Не особо! Он подсуетился во время развала страны, собрал вокруг себя сильных людей, у него есть повязки среди ментов, правительства. Его нельзя сожрать, по закону — предъявить нечего, он работает «в белых перчатках», и руки его всегда чистые. Всю грязь делают его боевые единицы — боевики, бандиты, мафия — называй как хочешь. А он вроде как вообще не при делах!

— Я так понял, с оружием у них проблем нет? — спросил он, намекнув на захваченные трофейные автоматы и пистолеты.

— Похоже, нет.

— То есть, в нас они будут лупить из автоматов и винтовок, а мы по ним из травматического пистолета будем стрелять?

— Нужно постараться отыскать боеприпасы там, в «зелёнке». Если раздобудем «ТОЛ» — тогда Крап и его бойцы могут просто не успеть нажать на курки своих автоматов! В общем, будем воевать как наши деды-партизаны, в Великую войну — трофейным оружием!

Серёга вновь задумался, и через какое-то время спросил:

— А ехать нам долго?

— Да, долго. Что, передумал?

— Нет, что-то руки зачесались, поскорее бы приехать! — спокойно ответил он.

«Не представляю, что надо сделать, чтоб такой человек с армии дезертировал? От него самого там бегать должны были!» — подумал я.

— У тебя оружие есть? — спросил я.

— Да; — он покосился на свою сумку, лежащую рядом с ним.

— Что за ствол? — не выдержал я.

— У меня «Макаров», — он приподнял куртку, из-за ремня торчала «ПМовская» рукоять, отблёскивая новеньким рыжим пластиком щёчек. — Ещё три в вещмешке — «китайские», — многозначительно сказал Сергей. — Патронов к ним штук сто, россыпью.