Лев Гроссман - Земля волшебника

– Неделя – слишком короткий срок, чтобы решать судьбу целого мира.

– Элиот, я люблю тебя как брата, которого у меня никогда не было и не сильно хотелось, но это срок очень долгий. За неделю мы надоедим друг другу до невозможности.

Тропа вилась через Лес Королевы, повинуясь, как видно, коллективному мышлению здешних деревьев. Путники включили автопилот и предоставили ей вести, куда хочет. Было до странности тихо: этот лес боролся с нежелательной фауной посредством падающих ветвей и корней-душителей, оставляя только оленей и немного декоративных птиц. Густые заросли папоротника перемежались полосками света, проникающего сквозь кроны. Бурелома не было – лес хоронил своих мертвых в земле. Стволы расступались в стороны от тропы (Элиоту это казалось эротичным на манер раздвигающихся ног), завлекая всадников в самые интимные зоны. Порой тропа разветвлялась, и Элиот не раздумывая сворачивал налево или направо.

В конце концов лес, как фокусник, извлекающий из кармана голубя, открыл перед ними круглую поляну с гигантским часовым деревом посередине – ту самую, где затравили Зайца-Провидца и где погиб Джоллиби. Вместо часов на дереве остался шрам, как у слепого циклопа, но ветвями оно мотать перестало – а то деревце, из которого Элиот вынул часы, подаренные впоследствии Квентину, засохло. Жаль, конечно, но о своем поступке Элиот не жалел. Отрадно знать, что часы теперь с Квентином, где бы тот ни был.

Ночевать решили здесь. Если история что-то значит, именно на этой поляне можно было ожидать таинственных явлений и знаков.

– Пойду ужин добуду, – сказала Дженет, сойдя с коня.

– Зачем, нам его в замке собрали.

– Я его съела в обед.

Сняв со спины один из перекрещенных топоров, она углубилась в лес. Элиот ни разу не видел, как она пользуется этим орудием, но топор она, похоже, держала со знанием дела.

Одному, без королевы, здесь было несколько страшновато. В траве росли дикие цветы; он всегда хотел дать им названия, но так и не собрался, а теперь уж поздно, скорее всего. Треск, раздавшийся со всех сторон, встревожил его, но он быстро понял, что это деревья сбрасывают сухие ветки им на костер. Как трогательно.

Достав из седельной сумки свернутую палатку, он бросил ее на траву. Она воздвиглась сама собой в густеющих сумерках и щелкнула, как наполненный ветром парус.

Утром поляну окутал туман, похожий на дым отгремевшей только что канонады. Они ехали без передышки весь день – два прошло, осталось пять, констатировала Дженет. На закате зеленые чертоги Леса Королевы перешли в лабиринт седых елей, именуемый Червелесом. На третий день переправились через Горелую реку – неприятный, но не особо опасный момент. Река эта, неизвестно почему, всегда забита пеплом, и живет в ней страшная, глянцевито-черная, как жук, нимфа с серебряными глазами, издающая по ночам жуткие вопли. Элиот предложил поговорить с ней, но Дженет содрогнулась и сказала:

– Оставим это напоследок. На шестой день.

– Как скажешь. Не конец света все-таки.

– Смешно для первого раза, только больше не повторяй.

Отсюда Элиот намеревался поехать на запад – к озерам, называемым Слезами Амбера, или в город Барион, где гонят чистейшую водку из какого-то местного злака, – но Дженет пожелала ехать дальше на север.

– Я бы не против, но там впереди это гнусное Северное болото, – сказал он.

– Потому я и хочу продолжать путь на север. Оно манит меня к себе.

– А меня нет. Терпеть его не могу.

– Тоже мне рыцарь на распутье. Ладно, встретимся в Барионе.

– Но я не хочу ехать туда один!

– Слушай, кончай капризничать. Поехали вместе к болоту, а оттуда уже в Барион.

– А если я сгину там? Это, знаешь, довольно часто случается.

– Поеду в Барион одна, мне не в лом. Можно я займу твой особняк, если сгинешь?

Элиот промолчал, сознавая помимо воли, что Дженет ведет к болоту не прихоть, а некое магическое чутье.

– Ладно. Это я проверял тебя – поздравляю, ты выдержала. Болото так болото.

Северное болото находилось не на таком уж и крайнем севере. Уже к полудню почва сделалась зыбкой, а к ночи они разбили лагерь где-то у него на краю. Следующее утро выдалось пасмурным, и лошади, забредя в камыши, отказались следовать дальше. Говорящий конь Дженет вежливо разъяснил, что в таких местах лошади очень легко сломать ногу и что его бессловесный товарищ придерживается такого же мнения. Элиот отнесся к отказу милостиво, и они с Дженет пошли пешком. Пахло илом и гнилью. Порой им приходилось идти прямо по стоячей воде – другого пути просто не было. Предполагалось, что здесь должны обитать лягушки, насекомые и всякая водоплавающая птица, но никакой живности им не встречалось. Камыш, осока и зловонные бактерии – ничего больше.

Когда они уже прыгали с кочки на кочку, безнадежно извозив сапоги, Дженет нашла ту самую гать, которую искала, ничего не говоря Элиоту: две дощечки, проложенные на сваях и упрямых пеньках.

Элиот, сколько мог, оттер свои сапоги, и они зашагали дальше. За неимением перил на досках приходилось балансировать, как на чертовом спортивном бревне. Болото в самом деле может засосать человека или это очередной миф?

– Не пойму, куда подевались птицы, – сказал он, чтобы отвлечься. – Я всего-то двух видел, а их здесь должно быть навалом.

– Жаль, что Джулии нет. Она разбиралась в птицах.

– Ты правда хотела бы, чтобы она сейчас оказалась здесь?

– А что такого. Она мне нравилась.

– Ты как-то не очень проявляла свою симпатию.

– Ты плохо знаешь Джулию, вот и все. Она не любила открытого проявления эмоций.

Вот как? Это представляло взаимоотношения двух королев в несколько ином свете.

– Не понимаю, как это сооружение еще держится, – заметила Дженет. – За ним ведь должен кто-то ухаживать?

– Откуда ты вообще знаешь про эту гать?

– Побывала здесь с инспекцией, когда вы все ушли в море. Скоро мне стало страшно, и я дала задний ход, но до того успела встретиться с кое-какими любопытными персонажами.

Элиот не впервые задумался о том, что делала Дженет, пока ее соправители бороздили океан. По официальной версии, она успешно управляла страной, но порой ее реплики давали понять, что было и еще что-то.

– Ты никогда не жалел, что не ушел вместе с ней? На Ту Сторону или как там ее?

– Думаю об этом иногда, но нет, не жалею. Нельзя мне уходить, я король. Я не шутил насчет этого. – Элиот пошатнулся, но устоял. – Интересно, конечно, как у них там.

– Возможно, не так заболочено. А знаешь, что смешнее всего?

– Нет, не знаю.

– Я хорошо понимаю Поппи. Мне тоже хочется, чтобы ее детеныш увидел Филлори и правил здесь, когда нас не станет.

Элиота в данный момент больше волновало не отдаленное будущее, а возможная скорая гибель. Останки сохранятся хорошо, это плюс – вспомним тела, найденные в ирландских болотах. В этом будет нечто величественное.