Лев Гроссман - Земля волшебника

Откровение Иоанна, да и только. А она, Дженет, – Жена, одетая в багряницу.

– Поворачивай к Белому Шпилю, Зимокрыл. Мне пора.

Гиппогриф сел на широкий парапет. Битва подкатывала уже под самые стены: люди и говорящие животные отступали к большим воротам – Дженет ни разу не видела, чтобы их открывали.

Она спешилась и подошла к Поппи. Две последние королевы Филлори молча встали бок о бок.

Почти инфразвуковой рокот, нараставший некоторое время, стал слышимым и осязаемым. Даже бойцы, прекращая сражаться, оглядывались в поисках его источника. Долго искать не пришлось: земля перед замком вспучилась, и все, кто оказался поблизости, бросились врассыпную.

Из трещины на верхушке бугра лезло что-то непонятное. Корни, вот это что! Длиннейшие бледные корни извивались, потрескивая, а в середине стояла Джулия восьмифутового роста, прекрасная и излучающая собственный свет.

– А вот и Лоракс [26], – сказала Дженет.

Глупая пантера прыгнула на нее, и Джулия отмахнулась – иначе не скажешь – от нее посохом.

– ДОВОЛЬНО, – сказала она голосом, слышным всему гибнущему миру. Во всем Филлори ярче всего сейчас сияла она. – ВРЕМЯ ПРИШЛО.

Ее слова раскатились от моря до моря. Все, кто был на поле брани – люди, животные и прочие существа, – так и замерли. Джулия обеспечила себе поддержку обеих партий.

Корни сплелись, образовав мост, и она прошла по нему на стену к Дженет и Поппи. Еще один корешок обхватил Джоша, сидевшего на земле у ворот, и поставил туда же.

– Оставь вас на пять минут, и тут уже полный бардак, – сказала она прежним, небожественным голосом.

Дженет, не зная, что и сказать, обняла ее. Странное ощущение – она ей доставала только до талии, – но все равно хорошо. Джулия милостиво стерпела объятия простой смертной.

– Королевы и король Филлори, – сказала она, – пришла пора уходить.

– Куда? – спросил Джош голоском потерявшегося ребенка. – На Ту Сторону?

Джулия качнула божественной головой.

– Той Стороне тоже конец. Мы охлаждаем солнце, останавливаем воды и снимаем звезды с небес.

– Куда же тогда? – настаивал Джош.

– Не знаю, но и здесь оставаться нельзя.

Она протянула им руки. Понятно: надо встать в круг, иначе чары не сработают. Поппи взяла Дженет за одну руку, Джулия, щекоча гигантскими пальцами, за другую.

Дженет склонила голову и дала волю слезам. Итак, она будет жить. Чего ж не жить-то, на ней ни царапинки. Все будет хорошо, вот только дома у нее уже никогда не будет.

– Мне очень жаль, – сказал Квентин, дослушав Элис.

– Ничего тебе не жаль. Хватит талдычить одно и то же.

– Я жалею не о том, что вернул тебя, а о том, что случилось. Жалею, что все это выпало на твою долю, – но у кого еще хватило бы мужества, альтруизма и ума.

– Иди ты со своим мужеством. Я рада, что сделала это. Жаль только, что ты все поломал.

– Возвращаться всегда тяжело – я только теперь понял, насколько. – Квентин стойко выдерживал огонь ее нечеловеческого презрения. – Быть человеком трудно, но оно того стоит. Ты знала об этом раньше и обязательно вспомнишь теперь. – В последнем Квентин не был уверен, но сдаваться не собирался. Если Элис хоть на секунду увидит, как ему больно, она сочтет это доказательством своей правоты – а она ведь неправа, да?

– Момент не совсем подходящий, – тактично кашлянув, сказал Элиот, – но мне пора уходить. – Конец света близится, – он хлопнул себя по коленкам, – я должен быть там.

– Да, – сказал Квентин. – Конечно.

– Попытаюсь как-то это остановить. Не надо было мне так задерживаться.

– Да, я понимаю. Иди.

Элиот, нехарактерно для себя, колебался. Квентин взял с него слово вернуться, как только сможет. Передал приветы Джошу и Поппи. Так они поженились? Ты раньше не говорил. Надо же! И ребенка ждут? Молодцы. Ну все, дуй.

– Сейчас, только вещи возьму.

– Ну да.

– Хотя у меня их вообще-то нет.

Элиот прямо-таки не мог заставить себя уйти и не находил нужных слов – это он-то!

– Пойдем со мной, а? – выпалил он. – Если кто и сможет это решить, так это ты. Или Джулия, но она мне не отвечает. Ты нам нужен, Квентин. Пошли.

– В Филлори? – У него такого и в мыслях не было. – Ты же знаешь, я не могу. Мне нельзя бросать Элис, да и Эмбер меня ни за что не пустит обратно.

– Насчет Эмбера я уже думал. Я ведь рассказывал, как лорианцы к нам вторглись, хотя в принципе не могли? А Элис прошла сюда через зеркало… Подозреваю, что Филлори под старость сделалось губчатым и границы уже не на замке, как бывало. Самое время попробовать тебя протащить.

Раньше Квентин уцепился бы за это, как утопающий за соломинку, – теперь момент прошел, хотя боль разлуки еще чувствовалась, как старая рана.

– Нет, Элиот. Сейчас не могу. Я здесь нужен.

Элис фыркнула при мысли, что Квентин может быть нужен кому-то.

– Этого я и боялся, – вздохнул Элиот. – Проводи меня хотя бы до Нигделандии, больше ни о чем не прошу. На месте филлорийского фонтана теперь, насколько я знаю, дымящийся кратер – не хочу туда лезть один.

– Я тоже хочу в Коегделандию! – воскликнула Плам.

– В Нигделандию, – сурово поправил Элиот. – И это не экскурсия для интернов.

В это мгновение что-то поскреблось в парадную дверь. Все притихли. Они никого не ждали – никому даже знать не полагалось, что они здесь. Квентин приложил к губам палец. Снова этот звук! Он на цыпочках подобрался к двери и выглянул в глазок. Никого, на улице пусто. Элиот в ответ на его вопросительный взгляд только плечами пожал.

Квентин приоткрыл дверь, взяв ее на цепочку, и в дом тут же ворвалось что-то. Птица!

Пометавшись с полминуты по комнате, как все птицы, попавшие в замкнутое пространство, она уселась на люстру-спутник. Глаз ее продолжал вращаться, выискивая опасность со всех сторон. Птица похудела, и ее сильно поредевшие перья утратили глянец.

– Не убивайте меня! – взмолилась она.

Плам и Элиот вскочили, Элис не шелохнулась.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Квентин. – Ты одна… один?

– Да, один!

– Почему мы должны тебе верить, засранец? – озлилась Плам. – Предатель. Может, это ты Пашкара убил? У него семья была, между прочим. Свернем ему шею, Квентин?

– Подождем еще. – Вряд ли это диверсия или ловушка: птица, похоже, труслива и не стала бы сама соваться во вражеский стан. – Ты следи за ним, Плам, а я посмотрю, нет ли там кого-то еще.

Ни перед домом, ни за домом, ни на крыше не обнаружилось ничего подозрительного. Может, он и правда один.

– Как я понимаю, это та самая птица, которая предложила вам работу, – сказал Элиот.

– Ну да, она. Так что тебе здесь понадобилось?

– У меня деньги кончились. Пытался нанять других магов, но без Лайонела не получается.

– Нет денег, нет и магов, – сказал Квентин. – Закон жизни. Шел бы ты отсюда, то есть летел.