Александр Варго - Не та дверь [сборник]

— Правда?

— Правда.

Женя осторожно высунулся из-за Васи и увидел только двух парикмахерш, которые работали справа и слева у самого окна. Никакой Бабы-яги рядом с ними не было.

— Уже?..

Вася мужественно поборол соблазн ответить «да», покачал головой и сказал:

— Женька, пока нет. Нельзя, чтобы другие видели, как Бабы-яги не станет. Люди могут испугаться.

— Почему? Это же хорошо.

— Хорошо-то хорошо, да страшно. — Заготовки закончились, и Васе пришлось сочинять на ходу, отчаянно надеясь на то, что кривая вывезет куда надо. — Понимаешь, Женька, Баба-яга эту тетю, которая в парикмахерской работает, как пальто на себя надела.

Женины глаза стали совсем круглыми, да и Люба подалась вперед.

— Да-да, как пальто. Она к ней в голову залезла и стала тетей командовать. — Тут Васю осенило. — Женька, помнишь машинку, которую тебе тетя Юля подарила? Ту, с пультом управления?

— Да.

— Вот Баба-яга этой парикмахершей как машинкой управляет. Сидит у нее в голове и говорит, что делать. А заклинание Бабу-ягу выгонит. Но она же не захочет просто так уходить, верно? — Женя, чуть помедлив, кивнул. — Она начнет упираться, поэтому тетя будет кричать. Больно ей станет, понимаешь? Вот заклинание и подождет, пока парикмахерша с Бабой-ягой в голове не придет домой или еще куда, чтобы ее никто не видел. — Он полагал, что сказка закончена, но Женя молча смотрел на отца и не спешил радоваться.

Только через несколько секунд Вася понял, чего от него ждет сын, и продолжил: — Баба-яга снова окажется в своей избушке на курьих ножках, а на двери появится большой-пребольшой замок. Она никогда не сможет выйти оттуда, сынок.

— А тетя-парикмахерша?

— А тетя-парикмахерша будет жить долго и счастливо, станет сама решать, что ей делать.

Женя заулыбался и кинулся отцу на шею.

— Спасибо, папа! — прошептал он, уткнулся носом ему в шею и затих.

— Ну что, сын, Бабу-ягу заколдовали, пора и в парк идти? — Вася чуть отстранился от Жени и посмотрел ему в лицо. — А то еще, чего доброго, мама придет вперед нас и станет спрашивать, где пропали. Мы же ей не скажем про ведьму, да? Это будет наш секрет?

Получив молчаливое согласие сына, Вася подхватил его и посадил на плечи. Он услышал восторженный вскрик Жени и махнул рукой Любе. Мол, пойдем уже, нечего здесь стоять. Ему и правда очень хотелось побыстрее уйти от парикмахерской. Его не покидало ощущение, что он слишком вошел в роль и размахивал руками куда сильнее, чем надо было бы. Того и гляди кто-нибудь мог спросить, все ли в порядке. Те же парикмахерши, например. У них обзор был отличный.

Остаток дня семья провела в парке Горького и вернулась из него в прекрасном настроении уже вечером. Порог квартиры Вася и Алла перешагнули друг за другом. Люба прижималась к маминому боку, Женя снова сидел на папиных плечах. В прихожей они едва не рухнули друг на друга, что вызвало новый взрыв хохота. Смеялись они всю субботу много и с удовольствием, которому не мешали даже ноющие от этого животы.

Но в темной квартире смех прозвучал как-то странно. Мрак словно съел всю его звонкость и силу, отрыгнул обратно глухие, безжизненные звуки. Вася с Аллой недоуменно переглянулись. Что не так?

— Мама! — позвал сын.

Елизавету Петровну им долго искать не пришлось. Они нашли бабушку в ее комнате и тут же встали на пороге стеной, чтобы дети не заглянули внутрь.

— Мультики… — абсолютно спокойно сказал Вася, не глядя на Женю с Любой, подошедших к ним. — Идите посмотрите. Бабушка отдыхает.

Те послушались, хоть и без особой охоты. Дети, то и дело оглядываясь, пошли к своей комнате.

Дождавшись, когда оттуда донесутся звуки заставки мультсериала, Вася взглянул на жену. Затем все с тем же спокойствием на лице он повернулся к комнате матери, нащупал на стене выключатель и нажал на клавишу.

Яркий свет, любимый Елизаветой Петровной, залил комнату. Васина мать, совершенно нагая, сидела на полу на коленях, спиной привалившись к кровати, уронив голову на грудь.

Ее комнатушка представляла собой узкий пенал шириной от силы метра три. У стены справа был комод. На нем и над ним располагались образа. Узкая одинарная кровать стояла вдоль стены слева. Васина мама сидела как раз напротив икон, словно бы захотела пораньше лечь спать, а перед этим, конечно, помолиться.

Васе она была видна в основном с правого бока. Левую сторону тела взгляд захватывал едва-едва.

Прежде всего он заметил, что голова мамы, опущенная на грудь, была безволосой. Абсолютно голая кожа под светом люстры казалась белоснежной. Затем его взгляд опустился чуть ниже. Где-то в дальнем уголке сознания чей-то голос прокричал, что ему нельзя смотреть на голую мать, но Вася равнодушно пропустил это мимо ушей.

С грудью что-то было не так. Правая висела на положенном ей месте, выдаваясь вперед толстой нашлепкой. А вот левой, которой полагалось хоть краешком показываться из-за соседки, видно не было.

Вася вошел в комнату и услышал, что за его спиной коротко всхлипнула Алла. Ему хотелось рассмотреть все получше. Сделав два-три шага, он остановился. Теперь мама была видна почти что целиком. Во всяком случае, Васе показалось, что этого достаточно.

Его зрение работало на удивление четко, передавало мозгу всю картинку до мельчайших деталей. На левой стороне маминой груди зияла огромная дыра. Присев, он убедился в том, что она была сквозной. Ее края выглядели очень ровными. Линии плавно изгибались, сходились вверху и внизу. Они образовывали рисунок, который Вася, конечно же, знал, но совместить с телом матери пока не мог. Он снова шагнул вперед.

Тот голос в дальнем уголке сознания уже не кричал, а визжал тонко, надрывно, умолял о чем-то.

Вася сел на пол. Теперь дыра в маминой груди оказалась почти что напротив его лица. Он еще раз обежал ее края взглядом. Да, она была именно такой, какой показалась ему сверху. В форме сердечка. Того самого, которое когда-то давно сделали символом любви, а затем безнадежно опошлили миллиардами открыток и прочей праздничной, подарочной хренотенью.

Вася дотронулся пальцем до края дыры, обрамленного бисеринками свернувшейся крови, и тут же отдернул руку. Его тело пронзил укол холода.

Он обернулся к Алле, тихо подвывавшей, кусавшей кулак, совершенно незнакомой, как-то ломко улыбнулся. А потом провалился во тьму.

— Значит, больше вам нечего рассказать? — Следователь потер пальцами виски, нажал кнопку на смартфоне и убедился в том, что шел второй час ночи.

Он поднял глаза на Васю с Аллой, сидевших слева от него за кухонным столом, вплотную придвинутым к окну. Им было тесновато вдвоем за его узкой стороной, но в этот момент оба, не отдавая себе в том отчета, чувствовали, что только так и надо. Вплотную друг к другу, согреваясь общим теплом.