Александр Варго - Не та дверь [сборник]

— А вот и закуска. Легкая, чтобы аппетит разгулялся. Ешьте спокойно, не торопясь. Кто еще вас таким угостит? Никто и нигде не поднесет.

Вася попытался сфокусироваться на блюде, которое Люба двумя руками несла к столу, но пелена, плававшая перед глазами, не давала ему этого сделать.

— Жаль, конечно, что Любе не хватит, но она очень вежливая девочка. Главное, чтобы мужчины были сыты да довольны. Верно, доченька?

Вася снова попытался поймать Любин взгляд, напрягся. Он может разогнать хотя бы эту чертову муть, дерьмо немощное?! Мир перед ним наконец-то прояснился. Это позволило ему увидеть, что дочка не смотрит на него. Ее глаза были опущены вниз, к тарелке, которую она несла к столу.

У мамы были совершенно особенные глаза. Вася так считал с самого детства. Будучи маленьким, он не сомневался в том, что его мама — волшебница. Оттого-то у нее они были такими, не просто карими, а с золотистыми искорками, вспыхивавшими в глубине, особенно когда мама смеялась.

Вася вырос и перестал верить в сказки столь безоглядно. Теперь ему понравилось представлять, что однажды он напишет свою книгу. Главной героиней там будет добрая чародейка с глазами цвета воды в торфяном озере, пронизанной косыми лучами вечернего солнца.

Мамины глаза лежали на тарелке, пронзенные зубочистками. С одной стороны на тонкие деревянные палочки были нанизаны оливки, с другой — тонкие кусочки сыра. Вокруг глаз кто-то — Вася предпочитал думать, что это сделала ведьма, а не Люба — разложил листья петрушки.

Сверху на тарелку упала капля, скатилась по наклонной части вниз, на дно. За ней последовало еще несколько. Люба беззвучно плакала, но руки ее, когда она ставила ведьмино угощение на стол, не дрожали. Потом дочка встала рядом с отцом.

— Ты, Васенька, конечно, первый. Сын твой еще не знает, как правильно есть канапе, так что покажи ему пример.

Васина рука уцепила зубочистку за кончик со стороны сыра. Там он был длиннее, чем возле оливки. Она осторожно подняла чудовищное угощение, повернула к Васе другим концом.

Никогда и ничего он не желал в своей жизни так страстно, как в эти секунды — просто закрыть глаза. Это ведь не так уж и трудно. Не потолок обрушить твари на голову.

Мамин глаз, радужка и зрачок которого пронзила зубочистка, приближался. Вася ощутил, как его рот открылся. В следующий миг он почувствовал на языке вкус оливки, а за ним — прикосновение чего-то прохладного, скользкого.

Когда все, что было наколото на зубочистку, оказалось внутри, Васин рот закрылся ровно настолько, чтобы можно было ее высвободить. Его рука аккуратно положила палочку на край тарелки. Язык уже заботливо подсовывал глаз так, чтобы его бок оказался между челюстями. Наконец-то шар занял нужное место. Вася ощутил, как его зубы смяли упругую оболочку. Та недолгое время противилась этому грубому напору, а затем сдалась и лопнула. Рот наполнился чем-то студенистым, а челюсти принялись пережевывать все вместе — оболочку глаза, оливку, сыр.

— По глазам вижу, что нравится, — восторженно сказала ведьма. — Смотри, доченька, твой папа доволен. Наша закуска пришлась ему по вкусу. То ли еще будет! Вот сейчас аппетит разыграется как следует, и наши мужчины все сметут со стола. — Она повернулась к Жене: — Теперь твоя очередь.

Тонкие пальцы сына ухватились за зубочистку. Тут Вася, голова которого уже повернулась к Жене, осознал, что недавнее желание закрыть глаза, минутку назад казавшееся ему столь острым — ничто по сравнению с тем, как ему захотелось этого сейчас.

Сын поднес руку ко рту. Все целиком туда не влезло. Пальцем другой руки он пропихнул оливку за щеку, но этого все равно оказалось недостаточно. Тем не менее рот мальчика начал закрываться. Оболочка глаза чуть выгнулась и лопнула. По нижней губе и подбородку Женьки медленно потекла прозрачная струйка, затем его рот наконец-то закрылся.

Когда Женя все прожевал и проглотил, ведьма заставила его улыбнуться и сказала:

— Вот и мальчику понравилось наше угощение… постой-ка! — Она хлопнула себя ладонью по лбу. — У меня ведь и для тебя, доченька, кое-что припасено, уже готовое. Все ж таки ты тоже гостья. Хоть и помогать мне взялась, а держать тебя впроголодь нельзя, невежливо это. Сейчас-сейчас!.. — Карга принялась шарить в одном из шкафчиков. — Ага, нашла! Ты ведь любишь чипсы? Я и то балую себя порой, а уж ты, должно быть, часто у мамы с папой просила купить пакетик, да не всегда получала. А? Ну вот я и сделала кое-что. Знаешь, заходила тут как-то раз в один магазин, там пивом торгуют. Увидела особые чипсы. Покупать, правда, не стала. Кушала их на прошлой неделе, хватит пока. А вот на днях вспомнила и думаю, дай-ка попробую сама сделать. Интересно же, что у меня получится? — Ведьма развернулась и поставила на стол плетеное блюдечко.

«Не смотри! — приказывал себе Вася. — Отвернись, кретин! Не надо тебе этого видеть. Ничего хорошего там нет. Разве тебе еще не достаточно того, что уже случилось?»

Ведьма заставила его повернуть голову к Любе, но он упрямо держал взгляд прикованным к собственным ногам, рассматривал свои джинсы.

Со стороны дочери донесся легкий хруст. Этот звук повторился и затем уже не прекращался.

— Жестковаты малость, конечно. — В голосе ведьмы послышались извиняющиеся нотки. — Но тут уж ничего не поделаешь. Это не вырезка. Зато я постаралась, чтобы вкусными были — пальчики оближешь! Получилось, Любушка?

Услышав имя дочери, Вася невольно поднял взгляд и увидел ее с потемневшим высушенным ухом, зажатым между пальцами. Челюсти Любы медленно двигались, пережевывая то, что оказалось между ними. На его глазах губы девочки растянулись в улыбке. Он перевел взгляд выше и увидел, как где-то там, за глазами, блестевшими от слез, в жутких муках корчится душа.

— А ведь всего этого могло и не быть, — тихо сказала ведьма, все это время стоявшая за спиной Любы. — Ты понимаешь, я вижу. Вы могли бы и дальше возиться со своими делишками, воспитывать этих детей и строгать новых, бабке задницу подтирать, когда она в маразм впадет. Я ведь не охочусь возле своего логова. Раз уж выпало нам соседями оказаться — что ж, вам повезло, живите себе на здоровье. Тем более что я все равно получала с вас то, что мне нужно было.

Она щелкнула пальцами, и Вася на одно мгновение увидел обиталище ведьмы иным — покрытым волосами почти что полностью. Эта призрачная картина — или, наоборот, совершенно реальная? — тут же скрылась, уступила место обычной кухне с линолеумом и крашеными стенами.

— Десяток волосков с твоего щенка, Васенька, столько же — с этой вот дурищи. Раз за разом, год за годом. Мне хватало, в общем-то. Но тут ты решил стать героем. Ведьму изгнать захотел. Посмеялся надо мной. — Все это карга говорила совершенно спокойно. — Мальчик мой, если бы ты знал, скольких я сожрала за мои годы, и кто был среди них, ты продал бы свою конуру за гроши и уехал бы куда угодно, рабом бы там назвался, только бы оказаться от меня за тридевять земель. — Ведьма помолчала, глядя на Васю, потом продолжила: — Хорошо смеется тот, кто смеется последним, да еще и с пользой. Вот сейчас поставим запекаться основное блюдо, и я вас подстригу. А будете себя хорошо вести, так, может, и до десерта доживете. Как вы там говорите, когда вам позубоскалить охота? Слабые падают лицом в салат, сильные дожидаются десерта? Что ж, проверим. Дочка! — Она положила Любе ладонь на плечо. — Давай-ка, открывай холодильник. Будем готовить мясное.