Дэн Симмонс - Друд, или Человек в черном

– У вас имеются финансовые проблемы, Чарльз?

Диккенс расхохотался так заразительно, что я едва не рассмеялся вместе с ним.

– Как бы, по-вашему, я убил Диккенсона, Уилки? И где? В Гэдсхилл-плейс? На глазах у многочисленных обитателей и гостей дома, снующих повсюду днем и ночью?

– В Рочестерском соборе, – мрачно пробурчал я.

Диккенс глянул вперед поверх зеленых деревьев.

– Ну вот, мы уже почти пришли. Хо-хо!.. Погодите-погодите… вы говорите, я бы убил Диккенсона в Рочестерском соборе. Ну да, конечно. Идеальное место для такого дела. Вы гений дедукции, друг мой!

– Вы любите показывать собор своим знакомым ночью, при лунном свете, – сказал я, не веря, что произношу эти слова вслух.

– Истинная правда, – рассмеялся Диккенс. – А мистер Дредлс и соборный священник, которого я в своем романе нареку Септимусом Криспарклом, дали мне ключи от башни, чтобы я мог водить туда гостей в любое время суток…

– И от крипты, – пробормотал я.

– Что? А, ну да! Превосходно. Те же ключи обеспечивают мне доступ и в крипту. Значит, остается только пригласить молодого Диккенсона на ночную прогулку, завести на соборную башню, чтобы полюбоваться видом Рочестера при луне, – как я водил вас вместе с дочерьми и зятем Лонгфелло в прошлом году, – и в подходящий момент, когда мальчик по моему настоянию перегнется через ограду, чтобы получше рассмотреть озаренное лунным светом море внизу… просто легонько подтолкнуть его.

– Давайте оставим этот разговор, Чарльз, – грубовато произнес я.

Подагрическая боль все сильнее пульсировала у меня за левым глазом, точно кровавый гейзер с перекрытой горловиной.

– Нет-нет, я в полном восторге! – вскричал Диккенс, размахивая перед собой тростью, словно тамбурмажор – жезлом. – Не нужно ни пистолета, ни молотка, ни лопаты, ни иного мерзкого орудия убийства, от которого потом придется избавляться – только сила земного притяжения. Короткий вопль в ночи. А потом… что потом? Предположим, бедняга напоролся на один из железных штырей, торчащих по верху ограды вокруг башни, или забрызгал своими куриными мозгами одно из древних надгробий… и что потом, сержант Кафф?

– Известковая яма, – сказал я.

Диккенс резко остановился и схватился за лоб свободной рукой. Глаза у него расширились, лицо расплылось в блаженной улыбке.

– Известковая яма! – воскликнул он; всадник, рысцой проезжавший по дороге на гнедой кобыле, посмотрел в нашу сторону. – Ну конечно! Как же я мог забыть про известковую яму? А потом… вероятно, через несколько дней… подземные склепы?

Я потряс головой, отвел взгляд и до крови закусил губу. Мы двинулись дальше.

– Разумеется, – сказал Диккенс, рассеянно рубанув тростью по кусту, – тогда мне понадобится помощь старого Дредлса – чтобы разобрать и снова сложить стену гробницы. Именно так и раскрываются убийства, Уилки: решение привлечь к делу сообщника зачастую оказывается первым шагом к виселице.

– Совсем не обязательно, – возразил я бесцветным голосом. – Вы примените к бедному Дредлсу свой магнетический дар. Он не запомнит, что пособлял вам избавиться от трупа… скелета… часов, очков и прочих металлических предметов.

– Месмеризм! – вскричал Диккенс. – Превосходно! А лауданум мы здесь задействуем?

– Думаю, в этом нет надобности, Чарльз. Одного гипнотического внушения вполне достаточно, чтобы заручиться содействием пособника, ведать не ведающего о своем соучастии в преступлении.

– Бедный старый Дредлс! – воскликнул Диккенс, чуть не прыгая от восторга. – Бедный молодой Диккенсон! Те немногие, кто вообще знал о его существовании, считают – со слов убийцы, – что он уехал во Францию, или в Южную Африку, или в Австралию. Оплакивать парня некому. Некому принести хоть один цветок к замурованному склепу, где он лежит с другим мертвецом. А убийца решает свои… финансовые проблемы… и живет себе как ни в чем не бывало. Просто восхитительно, дорогой Уилки!

Сердце у меня снова бешено колотилось. Я решил взорвать «бомбу», брошенную, вероятно, слишком рано.

– Да, Чарльз. Но так все произойдет только в том случае, если убийца знает, что он убийца… что он совершил убийство.

– А как он может не знать?.. – начал Диккенс, а потом взъерошил пятерней свою жидкую бороденку. – Ну да, конечно! Убийца, посредством магнетизма принудивший хранителя склепов к соучастию в преступлении, сам действовал под гипнозом!

Я ничего не ответил, но внимательно наблюдал за лицом Неподражаемого.

Он помотал головой:

– Нет, боюсь, так не пойдет, Уилки.

– Почему, Чарльз?

– Доктор Эллиотсон, мой первый наставник в искусстве магнетизма, – вы сами не раз его цитировали, Уилки! – и все остальные специалисты, которых я читал или знал лично, с уверенностью утверждают: человек, находящийся под месмерическим воздействием чужой, более сильной воли, все равно никогда не совершит поступка, какого не мог бы, не согласился бы совершить, находясь в полном сознании.

– Но вы же заставили старого Дредлса помочь вам избавиться от тела, – сказал я.

– Да, да, – проговорил Диккенс, ускоряя шаг и в глубокой задумчивости ероша обеими руками волосы и бороду. – Но погребение мертвецов в могилах и склепах – с переноской трупов при необходимости и замуровыванием гробниц – это работа Дредлса. Месмерист просто-напросто внушит Дредлсу, что он действует сообразно привычным обстоятельствам. Но заставить человека совершить убийство… нет, Уилки, это не годится для нашей истории. Никак не годится, если наш убийца душевно здоров.

– Даже душевно здоровые люди таят в сердце своем темные помыслы, – негромко промолвил я; мы уже подходили к Рочестерскому собору. – Даже у душевно здоровых людей – образцов душевного здоровья, публичных персон – имеются темные стороны, тщательно скрываемые от всех.

– Верно, верно, – откликнулся Диккенс. – Но едва ли они способны на убийство.

– А что, если истинный кукловод, стоящий за этим преступлением, является великим месмеристом и массовым убийцей? – спросил я. – Он знает сотни тайных способов подчинять мужчин и женщин своей воле, заставляя выполнять любые свои приказы, сколь угодно ужасные. Возможно, все они под магнетическим внушением считают себя актерами, участвующими в некой театральной постановке, и уверены, что убиенные жертвы в конце спектакля вскочат на ноги и выйдут на поклоны к публике.

Диккенс бросил на меня пронзительный взгляд:

– Вы еще более изощренный выдумщик, чем я думал, Уилки Коллинз. Ваш новый роман – «Лунный камень» – будет пользоваться огромным успехом, если учесть ненасытный интерес публики к зверским убийствам, морям крови и извращенным страстям, таящимся в самых темных уголках души человеческой.