Дэн Симмонс - Друд, или Человек в черном

– Да, конечно, – тихо произносит Диккенс.

Но он улыбается, этот несносный Диккенс опять улыбается. Если бы я получал по шиллингу за каждый раз, когда видел эту улыбку, мне бы не пришлось работать.

– Кроме того, – продолжаю я, – я знаю ваш секрет. Я знаю «большой сюрприз», на котором держится ваш хитроумный сюжет, вся ваша весьма очевидная, по моим профессиональным меркам, история.

– Вот как? – довольно любезно говорит Диккенс. – Сделайте милость, просветите меня, дорогой Уилки. Будучи новичком в этом жанре, я, возможно, проглядел свой собственный «большой сюрприз».

Проигнорировав сарказм, я небрежно направляю револьвер в голову Неподражаемому и говорю:

– Эдвин Друд не умер.

– Да?

– Да. Джаспер пытался убить его, это ясно. Возможно даже, Джаспер считает, что преуспел в своей попытке. Но Друд уцелел, он жив и вскоре объединит силы с вашими столь откровенно положительными персонажами – Розовым Бутончиком, Невилом и его сестрой Еленой, младшим каноником Криспарклом из породы мускулистых христиан и даже с новым персонажем, приплетенным к истории весьма запоздало, этим моряком… – Я роюсь в памяти в поисках имени.

– Лейтенант Тартар, – услужливо подсказывает Диккенс.

– Да, да. Героический веревколазающий лейтенант Тартар, с первого взгляда и очень кстати влюбившийся в Елену Ландлес, и все прочие ваши… благодетельные ангелы… вступят в сговор с Эдвином Друдом, чтобы изобличить убийцу – Джона Джаспера!

Диккенс снимает очки, с улыбкой разглядывает их несколько мгновений, потом аккуратно кладет в футляр, а футляр убирает в карман сюртука. Мне хочется крикнуть: «Да выброси ты свои стекляшки! Они тебе больше не понадобятся! Если ты сейчас оставишь очки при себе, мне просто придется выуживать их из ямы с известью впоследствии!»

Он тихо спрашивает:

– И Дик Дэчери станет одним из этих… благодетельных ангелов… помогающих воскресшему Эдвину разоблачить несостоявшегося убийцу?

– Нет, – говорю я, не в силах скрыть ликование. – Ибо так называемый Дик Дэчери и есть сам Эдвин Друд – переодетый и загримированный!

– Вы… ваше предположение… весьма остроумно, Уилки, – после долгой паузы говорит он.

Мне нет необходимости отвечать. Должно быть, уже почти полночь. Я нервничаю и горю желанием поскорее добраться до известковой ямы и покончить с делом, а потом вернуться домой и принять очень горячую ванну.

– Только один вопрос, с вашего позволения, – тихо произносит Диккенс, постукивая по своей фляжке наманикюренным пальцем.

– Пожалуйста.

– Если Эдвин Друд уцелел после покушения своего дяди, зачем ему идти на такие ухищрения – скрываться, заручаться содействием союзников, маскироваться под почти комического Дика Дэчери? Почему бы просто не объявиться и не сообщить властям, что дядя пытался убить его в сочельник? Возможно даже, бросил предположительно мертвое, но на самом деле просто бесчувственное тело Эдвина в яму с негашеной известью – откуда он выбрался, очнувшись, когда ядовитое вещество начало разъедать одежду и кожу, – восхитительная сцена, скажу вам как профессионал профессионалу, хотя у меня, признаюсь, не имелось причин ее писать… Но в таком случае, получается, у нас нет никакого убийцы – только сумасшедший дядя, покушавшийся на убийство, и у Эдвина Друда нет никаких причин скрываться. То есть нет убийства Эдвина Друда и нет никакой тайны.

– У Эдвина Друда есть причины скрываться до поры до времени, – уверенно заявляю я, хотя и близко не представляю, в чем они могут заключаться.

Я отхлебываю изрядный глоток из фляжки, но ни на секунду не прикрываю глаза.

– Что ж, желаю вам удачи, дорогой Уилки, – говорит Диккенс с непринужденным смехом. – Но прежде, чем пытаться закончить книгу в соответствии с планом, так мной и не написанным, вам следует знать следующее: молодой Эдвин Друд мертв. Джон Джаспер, находясь под воздействием такого же опиата, какой вы сейчас пьете, убил Эдвина в сочельник, как и предполагает читатель здесь же, в середине романа.

– Это нелепо, – говорю я. – Джон Джаспер так сильно ревнует Розу к своему племяннику, что убивает его? Но тогда… у нас впереди еще половина романа, которую нечем заполнить, кроме как… чем? Признанием Джона Джаспера?

– Да, – кивает Диккенс с гадкой усмешкой. – Именно так. Оставшаяся часть «Тайны Эдвина Друда» – во всяком случае, в своей основной линии – посвящена признаниям Джона Джаспера и его второго «я», Джаспера Друда.

Я трясу головой, но головокружение лишь усиливается.

– И Джаспер вовсе не дядя Друда, как нам позволяют считать вначале, – продолжает Диккенс. – Он брат Друда.

Я хочу рассмеяться, но у меня получается лишь громко фыркнуть:

– Брат!

– О да. Молодой Эдвин, как вы наверняка помните, собирается уехать в Египет в составе группы инженеров. Он планирует изменить Египет, возможно, навсегда поселиться там. Но Эдвин не знает, что его единокровный брат – не дядя, – Джаспер Друд , а не Джон Джаспер родился там… в Египте. И овладел там тайным искусством.

– Тайным искусством? – Я давно забыл целиться в Диккенса, но сейчас снова направляю на него револьвер.

– Месмеризм, – шепчет Неподражаемый. – Управление умами и поведением людей. Причем месмеризм не знакомого нам салонно-развлекательного толка, Уилки, а настоящее управление умами, граничащее с чтением мыслей, то есть с телепатией. Именно такого рода мысленная связь существует между молодым Невилом и его прекрасной сестрой Еленой Ландлес. Они развили свои телепатические способности на Цейлоне. Джаспер Друд овладел своим искусством в Египте. Когда Елена Ландлес и Джаспер Друд сойдутся наконец в месмерическом поединке – а он непременно состоится, – это будет сцена, о которой еще много веков читатели будут говорить с благоговейным трепетом.

«Елена Ландлес, – думаю я. – Эллен Лоулесс Тернан. Даже в последней незаконченной части несостоявшейся книги Диккенс непременно должен связать самую красивую и загадочную женщину в романе со своим собственным плодом фантазии и наваждением. Эллен Тернан».

– Вы меня слушаете, Уилки? – спрашивает Диккенс. – У вас такой вид, будто вы засыпаете.

– Вам кажется, – говорю я. – Но даже если Джон Джаспер на самом деле является Джаспером Друдом, намного старшим братом жертвы, какой в этом интерес для читателя, вынужденного скучать на протяжении еще нескольких сотен страниц, посвященных обычным признаниям?

– Не обычным признаниям, – хихикает Диккенс. – В этом романе мысли и сознание убийцы будут вскрыты и исследованы так, как не делалось никогда прежде в истории литературы. Ибо Джон Джаспер, он же Джаспер Друд, – это два разных человека, две самостоятельные трагические личности, заключенные в одурманенном опиумом мозгу регента Клойстергэмского… – он на миг умолкает и театральным жестом указывает на громадное здание позади, – Рочестерского собора. Именно в этих самых склепах… – Он снова указывает на собор, и я машинально перевожу туда помутненный взгляд. – …В этих самых склепах Джон Джаспер – Джаспер Друд спрячет полусожженные известью кости и череп своего любимого племянника и брата Эдвина.