Роберт Киркман - Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери

– Правда? – Лилли поежилась от холода и вжалась в пуховик. – Ты в этом уверен?

– По крайней мере, здесь безопасно.

– Безопасно от чего? Я боюсь не тех тварей, что отгоняют заборы и стены…

– Знаю, знаю. – Джош запалил дешевенькую сигару и выпустил в воздух несколько колец дыма. – Здесь все гайки закручены. Но теперь так, пожалуй, везде.

– Боже. – Лилли снова поежилась и глотнула кофе. – И вообще, где Боб?

– Развлекается в баре с какими-то типами.

– Господи боже.

Джош подошел и положил руку на плечо девушки:

– Не беспокойся об этом, Лил. Отдохнем, соберем кое-каких вещей… Я отработаю… И уедем отсюда до конца недели. – Он выбросил окурок и сел рядом с Лилли. – Я ничему не позволю случиться.

Она посмотрела на него:

– Обещаешь?

– Обещаю. – Джош поцеловал ее в щеку. – Я буду защищать тебя, девчушка. Всегда. Всегда…

Лилли поцеловала его в ответ.

Он обнял ее и поцеловал в губы. Она обвила руками его могучую шею, и все завертелось. Его огромные нежные руки легли на ее талию, и поцелуй стал более страстным, более отчаянным. Они сплелись в объятиях, и Джош завел Лилли в интимную темноту трейлера.

Не замечая ничего вокруг, они оставили заднюю дверцу открытой и занялись любовью.

Все было лучше, чем любой из них мог и мечтать. Сквозь узкое окно проникал лишь холодный свет полной луны. В туманном сумраке Лилли забылась, а Джош выпустил свое томление наружу, несколько раз взволнованно вздохнув. Он сбросил с себя куртку, снял майку – в лунном свете его кожа отливала синевой. Лилли через голову стянула лифчик, и ее груди мягким весом легли поверх ребер. Джош аккуратно вошел в нее и стал набирать ритм, по низу ее живота пробежали мурашки.

Они занимались страстной любовью, и Лилли позабыла обо всем на свете, даже о жестокости города за стенами трейлера.

Минуты, часы – время уже не имело значения – прошли как в тумане.

Позже они лежали среди барахла в трейлере Боба, укрывшись одеялом, отгонявшим холод. Их ноги были переплетены, а голова Лилли покоилась на массивном бицепсе Джоша. Тот прижал губы к плавным изгибам уха девушки и прошептал:

– Все будет хорошо.

– Да, – пробормотала она.

– Мы со всем справимся.

– Точно.

– Вместе.

– Верно. – Она положила правую руку на широкую грудь Джоша и взглянула в его печальные глаза. Она чувствовала себя странно – радостной, пьяной. – Я давно мечтала об этом моменте.

– И я.

Они позволили тишине поглотить их и унести далеко-далеко и лежали так некоторое время, не подозревая о подстерегавших их опасностях, не замечая, что жестокий внешний мир сжимал свои клещи…

И главное – не зная, что кто-то наблюдал за ними.

На третий день в городе пошел зимний дождь, который опустил на Вудбери темно-серую завесу уныния. Было уже начало декабря, и День благодарения прошел, но не хрустнула ни одна косточка желаний [30], и теперь суставы людей ныли от сырости и холода. Песчаные парковки вдоль Мейн-стрит стали мокрыми и грязными, канализация переполнилась вонючими сточными водами. Из одной из решеток торчала распухшая человеческая рука.

В тот день Джош решил обменять свой лучший поварской нож японской марки «Шун» на постельное белье, полотенца и мыло и убедил Лилли перенести вещи в квартиру над химчисткой, где они могли бы обмыться и найти пристанище, чтобы на время покинуть тесный трейлер. Лилли большую часть дня не выходила на улицу и пылко писала дневниковые заметки на рулоне туалетной бумаги, планируя побег. Джош не спускал с нее глаз. Что-то казалось неправильным – более неправильным, чем он мог выразить словами.

Скотта и Меган нигде не было видно. Лилли подозревала, что Меган, которой начал надоедать Скотт, уже торговала собой за травку.

Боб Стуки днем обнаружил парочку родственных душ в подвалах грунтового трека, где лабиринт бетонных складов и мастерских был превращен в импровизированный походный госпиталь. Пока холодный дождь барабанил по металлическим балкам и опорам находившейся над ними арены, заставляя кости строения без устали гулко, с шипением вибрировать, мужчина средних лет и молодая женщина устроили Бобу настоящую экскурсию.

– Должен сказать, Элис здесь быстро научилась основам работы медсестры, – заметил мужчина в узких очках в белой оправе и испачканном лабораторном халате, проводя Боба и девушку через открытую дверь в заваленную вещами смотровую.

Мужчину звали Стивенсом. Он был опрятным, интеллигентным и ироничным, и Бобу казалось, что он вовсе не вписывался в этот дикий город. Новоиспеченная медсестра, тоже в поношенном лабораторном халате, выглядела моложе своих лет. Ее грязно-белые волосы были заплетены в косички и откинуты назад с девчоночьего лица.

– Я еще учусь, – сказала девушка, вслед за мужчинами входя в тускло освещенную комнату, пол которой подрагивал от вибрации центрального генератора. – Я, наверное, застряла где-то на середине второго курса школы медсестер.

– Вы оба знаете больше меня, – признал Боб. – Я просто полевой медик.

– О, видит бог, в прошлом месяце она получила свое боевое крещение, – сказал врач, остановившись около помятого рентгеновского аппарата. – Здесь некоторое время было неспокойно.

Боб оглядел комнату, заметил следы крови и хаотической сортировки раненых и спросил, что случилось.

Врач и медсестра обменялись неловкими взглядами.

– Настоящий переворот в действии.

– То есть?

Врач вздохнул:

– В местах вроде этого видишь, как происходит естественный отбор. Выживают лишь истинные социопаты. Это неприятно. – Он снова вздохнул и улыбнулся Бобу: – Но все равно неплохо иметь в своем распоряжении медика.

Боб потер подбородок:

– Неуверен, насколько смогу быть полезен… Но, признаюсь, будет неплохо наконец-то овладеть навыками настоящего врача. – Он подошел к одному из старых, побитых аппаратов. – Вижу, у вас тут старый добрый «Сименс». Я с таким знаком по Афганистану.

– Да. У нас тут, конечно, не больница «Бельвью» [31], но все основное есть – собрали по окрестным клиникам… Есть инфузионные помпы, капельницы для внутривенных вливаний, несколько мониторов, ЭКГ, ЭЭГ… Но медикаментов маловато.

Боб рассказал им о лекарствах, которые забрал из «Уолмарта».

– Можете пользоваться любыми из них, – добавил он. – У меня есть пара лишних медицинских укладок со всем стандартным. Есть еще кое-что, смотрите сами. Вам это нужно, берите.

– Отлично, Боб. Откуда ты?

– Родился в Виксберге, когда началось Обращение, жил в Смирне. А вы, ребята?

– Я из Атланты, – ответил Стивенс. – У меня была небольшая практика в Брукхейвене, пока все не покатилось к чертям.

– Я тоже из Атланты, – вставила девушка. – Училась в Университете Джорджии.