Дина Оттом - Двери в полночь

— Прости, все, что я знаю по-испански, я уже сказала, — она улыбнулась, переходя на русский, — меня Оскар научил.

— У тебя не было акцента, — с сомнением ответила оборотень, и Айджес тихо рассмеялась:

— О, это плюсы моего вида — абсолютный слух! — В ответ на недоуменный взгляд она пояснила: — Я суккуб.

— Не думала, что вы еще остались, — Изабель прищурилась.

— Правильно, вы в Москве всех извели, и мы перебрались сюда. Ладно, ближе к делу! Твой брат оставил мне кучу указаний.

Увидев, как Изабель вздрогнула на слове «брат», она помедлила и спросила:

— Это было странно? Снова найти его через столько лет.

— Очень, — кивнула Изабель, и губы ее сами собой дрогнули в улыбке. — Так что же там придумал мой гениальный брат?

— Все сложно! Сначала я должна подменить тут тебя, — суккуб округлила глаза, — а потом ты уже все доделаешь. Кстати, почему это ваша любимая забава?

— Ты что-нибудь знаешь об Испании примерно XVI века? — спросила Изабель. Айджес мотнула головой. — Там почти не было развлечений. А мы ведь близнецы. И в детстве были особенно похожи. Игра заключалась в том, что мы оба надевали мужскую одежду и путали наших воспитателей. Любимая забава детства — подмена.

— Как все запутанно, — Айджес улыбнулась. — Пора превращать план в действие. Тебе надо тут немного все разнести, создать впечатление, что тебя пытались спасти и не смогли, — мне пришлось оглушить пару охранников, чтобы пройти внутрь. Не забудь подбросить ключи на место.

— А почему мне просто не выйти?

— Нет, — суккуб покачала головой, — тебя придут проверять, не найдут поднимется переполох. А в городе почти никого нет. Какое-то сопротивление попробуют оказать с десяток вампиров, не больше, остальные махнут рукой и сдадут Институт. Его некому защищать. Ты знаешь, кто удерживает дороги из города?

Изабель кивнула:

— Несколько ведуний из Москвы. Они в какой-то дальней родне с лесовиками, поэтому и смогли повлиять на восприятие местности.

— Тебя послушаются?

— Да.

— Хорошо, — Айджес встала, — тогда ты должна сказать им, что блокада снимается. Шеф и Оскар хотели, чтобы в случае проигрыша нелюди могли спокойно покинуть город. Кстати Оскар велел тебе уходить отсюда по мосту — сказал, ты знаешь, какому.

Изабель уже направилась к двери, но в последний момент обернулась:

— А что будет с тобой?

В глазах суккуба проскользнула какая-то тень, но губы улыбнулись:

— Со мной все будет прекрасно.

Изабель кивнула, прислушиваясь к звукам снаружи, и выскользнула на свободу.

Я тревожно переводила глаза с Доминика на Шефа и обратно. Как убить того, кто мгновенно восстанавливается от смертельных ран и отращивает новое тело?! Шеферель не двигался, за спиной его послышалось недовольное бормотание — кто-то из оборотней уже рвался вперед, в бой. Оскар мягко переступил лапами, вставая рядом, но Шеф вытянул руку, приказывая всем остановиться.

— Ну же! — Доминик поманил его обеими руками. — Давай. Ты же не боишься? Большой и сильный Шеферель! Или ты зря занимаешь этот пост?

Из тени за его спиной выступила темная фигура. В ее движениях было что-то смутно знакомое, и, когда луна осветила его лицо, я едва смогла сдержать удивленный вскрик — это был Виктор. Я только сейчас поняла, что не видела его с того момента, как мы спустились Вниз.

Неслышно ступая, он подошел вплотную к Доминику и вдруг одним резким движением свернул ему шею. Ни у кого другого, кроме вампира, не хватило бы сил сделать это так быстро. Один стремительный рывок, тошнотворный хруст — и подбородок Доминика оказался за правым плечом. Чуть помедлив, Виктор провернул голову дальше назад, так что теперь на нас смотрел беловолосый затылок.

Тело Доминика рухнуло на землю под дружный вздох нелюдей — и наших, и его. Кто-то хотел броситься на Виктора, но вампир уже растворился в темноте.

Боясь пошевелиться, мы ждали, что будет дальше, не отрывая взглядов. Прошла минута, другая. Легкий ветер скользнул по Нижнему Городу, нежной рукой проводя по полученным ранам, топорща шерсть еще не превратившимся обратно оборотням. Стояла такая тишина, что было слышно, как дышат нелюди Доминика на той стороне площади.

Мы все смотрели на тело, раскиданное на битой брусчатке площади. Ничего не происходило. Кто-то шумно выдохнул.

И тут Доминик сел.

Кто-то из женщин вскрикнул, кто-то из мужчин выругался, все отпрянули.

Доминик аккуратно, неестественно ровно согнулся в поясе, поднимая спину от земли. В том, что тело с затылком вместо лица может двигаться, было что-то особенно жуткое. Руки его остались болтаться по бокам, как плети, а голова начала медленно поворачиваться. Она двигалась, как на шарнирах, будто механическая игрушка, расправляя сложившуюся складками кожу на шее.

С мерзким хрустом голова встала на место, и глаза Доминика тут же ожили, потеряв стеклянное выражение. Он взмахнул руками и, легко оттолкнувшись от земли, встал.

— Ай-ай-ай, Шеферель, как нехорошо! — Доминик отряхнул ладони. — Я думал, ты играешь честно.

С этими словами он бросился вперед, на Шефереля. Тот качнулся, пытаясь уйти от удара, но наперерез ему бросился Оскар, метя в горло инквизитору. Его прыжок послужил сигналом, и все, кто хоть как-то держался на ногах, кинулись следом, врезаясь в мгновенно преодолевшую площадь армию Доминика.

Все смешалось в одну массу тел и костей. Вой и рычание рвали барабанные перепонки, и, хотя я пыталась пробраться вперед, Китти неумолимо тащила меня назад, куда-то вглубь зданий.

— Слушай, — прошипела она мне на ухо, — у меня был всего один приказ: сделать так, чтобы тебя не убили. И я сделаю, и если надо — я тебя даже оглушу. Так что, пожалуйста, не доводи меня до насилия!

Смотреть, как бьются твои друзья, и стоять в стороне, тяжело. Но смотреть, как смертельная опасность грозит тому, ради кого ты живешь, — невыносимо, и, хотя я дергалась, пытаясь вырваться вперед, Китти держала меня стальной хваткой вампира.

А там, впереди, площадь превратилась в свалку тел и когтей. Я едва разбирала, где свои, где чужие, перескакивая взглядом с места на место, ища Оскара, Черта, Всполоха. Иногда мне казалось, что я вижу их, иногда — что это просто тень мелькает на стене. И хотя Оскара не заметить было трудно, мне то и дело казалось, что он пропадает под тяжестью вражеских тел. Я слышала, как вскрикнула какая-то женщина, видела, как упала одна из лисичек, рухнув под лапы своих врагов. Сестра, отвлекшись всего на мгновение, тут же получила тяжелый удар по голове, раскроивший лицо, покачнулась, рухнула рядом — и уже не вставала. Черно-серое море дерущихся тут же скрыло их, и, даже если они были живы, выбраться оттуда им бы вряд ли удалось.