Рэмси Кэмпбелл - Ужасы

Возможно, все это не стоило и выеденного яйца, если бы не дурацкий вчерашний сон. В этом сне ты шептал что-то на ухо своему брату. Как раз перед тем, как… ну, ты знаешь.

Я глупая, да? Первая беременность, сдают нервы и все такое прочее?

Я хочу того же, чего хочет любая мать для своего ребенка, я цепляюсь за надежду, что ты сможешь стать тем, кем захочешь. Верю, что вместо того, чтобы подчиниться окружающему миру, ты подчинишь его себе. Что ты сможешь сеять свои идеи, как сеют семена, они пустят корни, они распространятся, как пожар. Я надеюсь, что ты найдешь свой путь и сделаешь мир лучше.

Только вот сейчас мне вдруг пришла в голову мысль: а вдруг ты уже начал это делать?

Ну давай же, Головастик… скажи, что у меня невроз. Потому что чем больше я думаю о том, что произошло сегодня утром, тем яснее мне становится, что та женщина в действительности указывала на нас. Она обвиняла. Я хочу сказать, что тогда я на секунду встретилась с ней глазами. Но почему она нас обвиняла? Что мы ей сделали?

Не молчи, Головастик. Скажи, что у меня просто стресс. Что ты не уговаривал своего брата уйти. Нет, не шепча ему что-то на ушко, а в вашем общем сне. Скажи, что если я обращусь к докторам и потребую от них правды, они не ответят мне, что твой брат был не просто одним из потерянных… он был первым. Они не смогут доказать, что это эхо твоего ужасного сна длится до сих пор.

Скажи мне, что все шло как надо. Я только хочу, чтобы ты родился нормальным.

Ладно, хватит, все это будет уничтожено черным маркером. Но мне так хорошо оттого, что я избавилась от этого груза.

Помнишь нашего Эйнштейна: «Жизнь можно прожить двумя способами: так, словно чудес не бывает, либо так, словно все есть чудо».

Для меня в этой жизни каждый день, который мы с тобой провели вместе, — чудо. Обещаю: когда ты родишься, я буду славить тебя, как чудо. И ничто на свете не сможет это изменить.

А до той поры я обещаю хранить твой покой, я буду рассказывать о том, как сильно я люблю тебя, о том, что все будет хорошо… по крайней мере, я буду стараться. В последнее время с музыкой происходит что-то непонятное. Или я разучилась играть, или что-то не так с моими инструментами. Никогда не думала, что они могут издавать такие ужасные звуки.

Но тебе, кажется, это даже нравится.

Эти звуки подстегивают тебя, и ты танцуешь до тех пор, пока меня не начинает тошнить.

Роберта Лэннес родилась и живет в Южной Калифорнии, где в течение тридцати трех лет преподает английский язык, а также изобразительное искусство и компьютерную графику.

Первый рассказ Лэннес в жанре хоррор был напечатан в 1985 году в антологии Денниса Этчисона «Острый край» («The Cutting Edge»). С тех пор писательница сочинила и опубликовала множество произведений, в том числе научно-фантастических и фэнтезийных. Роберта Лэннес решительно настроена отказаться от преподавательской деятельности ради литературы.

В 1994 году вышел отмеченный наградами документальный фильм Яна Керкхофа «Десять монологов из жизни серийных убийц», в котором режиссер использовал произведения Уильяма Берроуза, Роберты Лэннес, Генри Роллинза, а также материалы о Чарльзе Мэнсоне.

«Рассказ „Другая семья“ связан с моим непреодолимым, сверхъестественным страхом оказаться в ловушке параллельного или альтернативного мира, где я смогу наблюдать за тем, что происходит в нашем мире, но буду лишена возможности вмешаться, — говорит Роберта Лэннес. — В детстве я, как и все, боялась привидений и того, кто прячется под кроватью, и не понимала, откуда берутся эти чудища. Кто-то сказал мне, что они живут в параллельном мире, но могут проникнуть в наш, забрать меня с собой, и я потеряюсь навсегда.

Когда мне было девять лет, мы всей семьей отправились на морской курорт в штате Орегон. Я помню туманные дни и растянувшиеся вдоль берега домики для отдыхающих, помню, как пропала маленькая девочка из соседнего коттеджа. Ее быстро нашли, но я тогда верила, что все это время малышка провела в плену у того, кто прячется под кроватью.

Замысел окончательно сформировался, когда мы с мужем поехали в его дом в Камбрии. [46] Камбрия — графство на северо-западе Англии. Там, глядя на коттеджи, на песчаный пляж и уходящий за горизонт океан, я поняла, что эта история могла произойти только в Англии».

Маделайн брела по песчаному берегу к дому, и целых шестнадцать ракушек перекатывались друг через друга в ее ведерке. В руке у нее был зажат желтый совочек — она, как флажком, помахала им родителям, которые сидели на веранде. Ее мама положила книгу на колени и потянулась. Ее папа поправил очки на носу и продолжил вырезать очередную фигурку из прибитой к берегу коряги. Маделайн поставила ведерко у крыльца.

— Мама, я видела краба! Он ходит боком!

Мама спустилась с крыльца и приставила ладонь козырьком ко лбу. Она высматривала на берегу Николаса, старшего брата Маделайн. Ее светлая рубашка и шорты трепетали на ветру.

— Мам, смотри, сколько у меня ракушек! — Маделайн приподняла ведерко, и синяя пластиковая ручка натянулась под тяжестью ракушек, песка и воды.

— Ого, как много! Ты можешь их почистить, а потом, когда вернемся домой, продать на воскресной уличной ярмарке.

— Правда можно? Ой, спасибо, мам!

— Где твой брат, Мадди?

Маделайн посмотрела снизу вверх на маму, потом в сторону моря. Еще недавно Николас бродил по холодной воде и время от времени обдавал Маделайн брызгами. Он изводил сестру, цепляя ей на спину водоросли и шлепая на макушку лепешки мокрого песка. Никто не кричал на него за это с веранды, никто не спустился к воде и не увел его в дом. Мадди совсем не нравилось, что ему все сходит с рук. А теперь мама спрашивает ее, куда он подевался! Он оставался на берегу, когда она пошла показать маме с папой свои ракушки.

— Я его не вижу, мамочка. Может, он далеко заплыл? Ты сказала нам не плавать, потому что мы только что позавтракали.

На берегу можно было увидеть крошечные фигурки детей и их родителей, но день выдался пасмурный, и людей на пляже было мало. Большинство отдыхающих на побережье предпочли отправиться в ближайшие поселки. А те, кто снимал коттеджи на все лето, уже ехали в Италию или Испанию. Сезон заканчивался, и семьи, прибывшие сюда на время каникул, начали разъезжаться, так что многие дома пустовали в ожидании хозяев.

— Фрэнк, я пойду искать Николаса. В воде его нет, на берегу его тоже не вижу. Возможно, он забрался в один из пустых домов. Это на него похоже.

— Хорошо, иди, Хилди, я присмотрю за Мадди. — Папа улыбнулся с веранды Маделайн и продолжил вырезать свою фигурку.

— Мам, можно я пойду с тобой?

Ее мама сцепила руки и оглядывала берег.