Роберт Киркман - Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора

Он опускает ведро и направляется назад через двор в сторону амбара. Он проходит через дверной проем и погружается в темноту. Затем он стремительно идет сквозь тени к серебряному лучу света на полу сзади. И видит Ника стоящего над пленниками.

Столбик порохового дыма поднимается с дула 357-калиберного пистолета в правой руке Ника, свисающей сбоку, в то время как тот пристально смотрит вниз на тела.

Брайан присоединяется к Нику и начинает говорить что-то, когда внезапно бросает взгляд вниз и видит пробитые головы, дорожки запекшейся крови цветут на двери стойла, мерцают в горизонтальном луче света.

Мужчина и женщина, мертвее мёртвых, лежат на спинах в своей высыхающей крови, с умиротворенными лицами, освобожденные от страданий. Снова Брайан пытается сказать что-нибудь.

И не может произнести ни слова.

Мгновением позже двустворчатые двери тёмного сарая распахиваются, и внутрь врывается Филип. Со сжатыми кулаками, с искажённым яростью лицом, со сверкающими раскалённым безумием глазами, он шагает по направлению к свету. Он смотрит так, словно собирается сожрать кого-нибудь. За поясом у него пистолет, а на бедре мачете.

Он проходит половину сарая и замедляет шаг.

Ник отвернулся от тел и стоит, удерживая позицию, ожидая приближения Филипа. Брайан отступает, и приливная волна стыда обрушивается на него. Он чувствует, что его душа разрывается пополам. Он смотрит в пол, а его брат приближается уже медленно и осторожно, нервно переводя взгляд с мёртвых тел на Ника, затем на Брайана, и обратно на мёртвые тела.

Чертовски долго никто не может подобрать слов. Филип поглядывает на Брайана, и Брайан пытается совладать с чувством стыда, пожирающим его. Но, чем больше он пытается его скрыть, тем скорее парализующий стыд берёт над ним верх.

Если бы у Брайана только хватило смелости, он положил бы ствол обреза себе в рот прямо сейчас, и освободил себя от страданий. Каким-то непостижимым образом, он чувствует себя ответственным за всё это, но он слишком труслив, чтобы убить себя как мужчина.

Он может лишь молча стоять, стыдливо отводя жалкий, униженный взгляд. Словно по невидимой цепной реакции: зрелище жалких отвратительных оскверненных тел, непреклонное молчание его брата и его друга — всё это ломает Филипа.

Он сдерживает слёзы, бегущие из глаз, его подбородок дрожит от ненависти к себе. Он шевелит ртом, как будто собирается сказать что-то важное. Наконец, с огромным трудом он выдаёт сдавленное: "Ну и ладно".

Ник выглядит убитым, уставившись на Филипа в недоверии.

— И ладно?

Филип поворачивается и уходит, доставая Глок из-за пояса. Он щелкает затвором и стреляет в стену амбара — БУУУУММММ! — отдача бьет ему в руку, а громкий звук заставляет подскочить Брайана. БУУУМММ! Следующий выстрел вспыхивает в темноте, отщепляя кусочек двери. БУУУМММ! Третий выстрел попадает в щель стропильной балки и дождь осколков падает на пол.

Филип сердитым пинком открывает дверь и в гневе выходит из амбара.

Остающаяся после него тишина на мгновение слегка колеблется со зрительным образом пламенного гнева Филипа. Брайан не может отвести взгляд от пола на протяжении всего события и теперь он продолжает, наклонив голову, несчастно смотреть на заплесневелое сено. Ник бросает последний взгляд на тела, а затем делает длинный, огорченный, нетвёрдый вздох. Он смотрит на Брайана и качает головой.

— Ты сам всё видел, — произносит он.

Но тонкий оттенок страха в его голосе говорит Брайану, что всё теперь безвозвратно изменились в их небольшой неблагополучной семье.

— Что он, блять, там делает? — Ник стоит возле переднего окна виллы, глядя на улицу пасмурным утром.

Через передний двор участка, на вершине проезда, Филип держит Пенни на модифицированном собачьем поводке, собранном из запасных частей, найденных в сарае — длинном куске медной трубы со снабженным шипами кольцом, продетым через один конец. Он тянет ее к Форду S-10, припаркованному на траве. Грузовик был одним из транспортных средств, принадлежавших команде лысого. Сейчас Филип загрузил её грузовую платформу консервами, оружием, провизией и постельными принадлежностями.

Пенни шипит и рычит, когда её дергают вперёд за захваченную привязью шею, кусая воздух. В рассеянном влажном воздухе её мертвое лицо выглядит как живая маска на Хеллоуин, вылепленная из червиво-серой глины.

— Это — то, что я пытался сообщить тебе, — говорит Брайан, стоя рядом с Ником, глядя на причудливую сцену, разворачивающуюся на переднем дворе.

— Он встал этим утром и заявил, что мы не можем больше оставаться здесь.

— Это почему же?

Брайан пожимает плечами.

— Я не знаю… после всего того, что произошло… Я полагаю, что это место для него отравлено, полно приведений… Я не знаю.

Брайан и Ник просидели всю ночь, жадно глотая кофе и обсуждая их ситуацию. Ник отталкивался от того факта, что, как он думает, Филип съехал с катушек на почве стресса от потери Пенни и давления ответственности за них всех. Хотя Ник перестал разглогольствовать об этом, он ссылался на возможность того, что дьявол забросил свое крючки в Филипа. Брайан слишком устал, чтобы вести метафизические споры с Ником. Но нельзя отрицать тот факт, что всё обернулось кошмаром.

— Пускай уезжает, — наконец говорит Ник, отворачиваясь от окна.

Брайан глядит на него.

— Что ты хочешь сказать? Ты что, остаёшься?

— Да, я остаюсь. И тебе бы лучше остаться.

— Ну же, Ник.

— Как мы можем следовать за ним… после всего… того, что он натворил?

Брайан отёр рот и задумался.

— Знаешь, я повторю это снова. То, что он сделал с теми людьми — за гранью ужасного. Он сошёл с пути. И я не уверен, что смогу смотреть на него прежними глазами… но сейчас нам нужно выжить. Нам нельзя распадаться. Наша сила в том, что мы вместе, не смотря ни на что.

Ник выглядывает в окно.

— Ты действительно считаешь, что мы сможем добраться до побережья Мексиканского залива? Это же четыре сотни с лишним миль.

— Нам лучше держаться всем вместе.

Ник пристально глядит на Брайана.

— Он держит свою умершую дочь на грёбаном поводке. Он почти избил тебя до смерти. Он неуправляем, Брайан, и он рано или поздно взорвётся.

— Этот неуправляемый протащил нас через всю Джорджию из Вэйнсборо невредимыми, — говорит Брайан горячим гневным голосом.

— Чтож, он безумен, он вспыльчив, он одержим демонами, он князь чёртовой тьмы… но он всё же мой брат, а ещё — наш лучший шанс на выживание.

Ник смотрит на него. –

Теперь это так называется? Выживание?

— Хочешь остаться, да ради Бога.

— Спасибо, так и сделаю.

Ник уходит, а Брайан закрывает окно и нервно наблюдает за братом.