Роберт Киркман - Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора

То же странное выражение теперь искажает лицо Филипа Блейка, когда он обвязывает ремнями голову маленького монстра, тщательно избегая опасной зоны вокруг её клацающих челюстей. Он тихонько напевает ей, пока закрепляет оковы. Какую-то фальшивую колыбельную, которую Брайан не может определить.

Наконец, Филип остаётся доволен креплением. Он нежно гладит голову Пенни-зомби, а затем целует её в лоб. Девочка щёлкает челюстями в сантиметрах от его яремной вены.

— Я оставлю свет, солнышко, — говорит ей громко Филип, будто бы обращаясь к иностранке, прежде чем спокойно развернуться и выйти из прачечной, надёжно закрывая за собой дверь.

Брайан стоит в коридоре и у него кровь стынет в жилах.

— Ты не хочешь поговорить об этом?

— Все будет хорошо, — Филип вновь избегает контакта глазами и уходит к себе в комнату.

Хуже всего то, что прачечная находится рядом со спальней Брайана, и с этого момента, он слышит Пенни-зомби каждую ночь, царапающую, стонущую, бьющуюся в своём заточении. Она настойчивое напоминание о… чём? Апокалипсисе? Безумии? У Брайана даже нет нужных слов, чтобы описать это явление. И запах в тысячу раз хуже кошачьей мочи. И Филип проводит много времени, запершись внутри с мёртвой девочкой, делает Бог знает что, и это ещё более глубоко вбивает клин между тремя мужчинами. Всё ещё в муках горя и шока, Брайан разрывается между жалостью и отвращением. Он по-прежнему любит своего брата, но эта ситуация была уже из ряда вон. Ник не высказывал никаких комментариев по этому вопросу, но Брайан точно мог сказать, что дух Ника сломлен. Молчание между ними становятся всё длиннее и напряжённее. Брайан и Ник начинают проводить больше времени за пределами квартиры, блуждая по безопасной зоне, знакомясь с жизнью города.

Молчаливый и незаметный, блуждающий по периферии небольшого анклава, Брайан узнает, что город, в основном, разбит на две социальные касты. Первая группа, наиболее влиятельная, включает в себя тех, кто владеет полезным ремеслом или специальностью. Брайан обнаруживает, что это первая группа состоит из: двух каменщиков, слесаря, врача, владельца оружейного магазина, ветеринарного врача, сантехника, парикмахера, автомеханика, фермера, повара и электрика. Вторая группа, Брайан называет их Иждивенцами, образовалась из больных, молодых, сплошь "белых воротничков" с сомнительных административных задворок. Это бывшие менеджеры среднего звена и офисные трутни, бумажные работники и руководители компаний, которые когда-то получали шестизначные доходы и управляли огромными транснациональными корпорациями. Теперь они просто занимают место, как устаревшие аудиокассеты. Отголоски старого курса социологии просыпаются на задворках ума Брайана, и он задумывается, сможет ли эта малочисленная, шаткая горстка отчаянных душ когда-либо превратиться в подобие сообщества.

Исключением кажутся три члена Национальной Гвардии, которые забрели в Вудбери из близлежащей Станции Гвардии пару недель назад и принялись расталкивать людей вокруг. Это маленькая неконтролируемая группировка, которую Брайан называет Хулиганами, во главе с фанатичным бывшим морским пехотинцем с короткой стрижкой и ледяными синими глазами. Его называют Гэвин (или "Майор", как обращаются к нему подчиненные). У Брайана заняло пару дней, чтобы определить Гэвина как социопата с жаждой власти и грабежа. Может быть, эта чума сорвала Гэвину крышу, но в течение первой недели в Вудбери, Брайан видел, как Гэвин и его воины в самоволке выхватывали провизию из рук беспомощной семьи и воспользовались несколькими женщинами под дулом пистолета позади гоночного трэка ночью.

Брайан держит дистанцию и не высовывается. Пока он делает немые наблюдения об иерархии Вудбери, он продолжает слышать имя Стивенс. Из того, что он может собрать из разрозненных разговоров с горожанами, выходит, что Стивенс был ЛОР-врачом с собственной практикой в пригороде Атланты. После переворота, Стивенс выехал в более безопасное место, по всей видимости в одиночестве, как считают некоторые — из-за развода. Хороший доктор быстро наткнулся на разношерстную группу оставшихся в живых в Вудбери. Увидев оборванных жителей, поражённых болезнью, плохо питающихся, у многих из которых были телесные повреждения, Стивенс решил предложить свои услуги. С тех пор он был занят, оперируя в бывшем Медицинском центре округа Мериуэзер, в трёх кварталах от гоночного трэка.

В полдень на седьмой день пребывания в Вудбери, продолжая тяжело дышать, с болью в боку при каждом вдохе, Брайан наконец собирается с силами, чтобы посетить приземистое, серо-кирпичное здание на южном конце безопасной зоны.

— Ты счастливчик, — говорит Стивенс, прикрепляя рентгеновский снимок на световую панель. Он указывает на белесоватое изображение ребер Брайана. — Никаких серьёзных разрывов … всего три лёгких перелома второй, четвёртой и пятой грудных мышц.

— Счастливчик, ха? — бормочет Брайан, сидя без рубашки в мягкой каталке. Комната — унылый склеп, обклеенный плиткой, в подвале медицинского центра, бывшая когда-то лабораторией патологии, а сейчас служащая смотровой Стивенса. Воздух дурно пахнет дезинфицирующими средствами и могилой.

— Признаю, это не то слово, которое я слишком часто использовал в последние дни, — говорит Стивенс, поворачиваясь к шкафу из нержавейки, рядом со световой панелью. Он высокий, подстриженный, искусно ухоженный человек, в возрасте близком к пятидесяти, с дизайнерскими очками в стальной оправе, низко сидящими на переносице. Он носит больничных халат поверх мятой оксфордской рубашки. Своего рода утомлённый, профессорский интеллект сквозит в его глазах.

— А хрипы? — спрашивает Брайан.

Доктор выуживает из полки пластиковые пузырьки.

— Плеврит на ранней стадии из-за повреждения ребер, — бормочет он, отыскивая нужное лекарство. — Я рекомендовал бы вам кашлять как можно больше… это будет больно, но зато будет препятствовать отеку легких.

— А мои глаза? — в последние несколько дней у Брайана усилилась острая боль в левом глазу, излучаемая его сломанной челюстью. Каждый раз, смотрясь в зеркало, он видит, что его глаз становится всё более красным.

— По мне — выглядит хорошо, — говорит доктор, вытаскивая с полки бутылочку с пилюлями. В вашей нижней челюсти с одной стороны есть мерзкий синяк, но он должен зажить вовремя. Я собираюсь дать вам Напроксен от боли.

Стивенс передает пузырёк, после чего стоит, скрестив руки на груди.

Брайан невольно тянется к своему бумажнику. — Я не уверен, есть ли у меня…

— Здесь не платят за оказанные услуги, — произносит доктор с поднятой бровью, несколько смущенный инстинктивным жестом Брайана. — Здесь нет штата, нет никакой инфраструктуры, нет календарного контроля, и если на то пошло, нет приличной чашки кофе эспрессо или бестолковой ежедневной газеты.