Владимир Анин - Манагуанда

Городской клуб, безусловно, отличался от того, который был в гарнизоне, и по назначению, и по содержанию. Сумрак просторного зала нарушали отблески крутящегося под потолком зеркального шара, которые, падая на темные стены, бежали по ним озорными зайчиками, спрыгивали на пол, а потом взмывали на потолок. На едва подсвеченной сцене размещалась музыкальная аппаратура. Долговязый диск-жокей в очках колдовал над усилителем. Вдоль стен уже стояло десятка два девушек. Тут были и маленькие, и высокие, и худенькие, и толстенькие, в общем, на любой вкус. Только лица были в тени, и даже цвет волос определить было невозможно. Саидов, не долго думая, остановился возле первой девушки и завязал с ней беседу.

Многие солдаты, один за другим входившие в клуб, поступили так же. И только Сергей растерянно стоял посреди зала и озирался по сторонам.

Наконец диск-жокей наладил свою аппаратуру, и та взорвала тишину песней Барыкина о букете. Фигуры, до этого словно прилипшие к стенам, стали отделяться и выходить на середину зала, открывая взору свои лица. Когда зазвучала медленная мелодия, кавалеры стали приглашать дам. Сергей обратил внимание на скромно стоявшую у стены худенькую девушку и, не раздумывая, шагнул к ней.

— Сергей, — представился он.

— Света.

— Можно… тебя пригласить?

— Можно.

Сергей обнял ее за талию. Она с благодарностью посмотрела на него своими огромными поблескивающими глазами, а он в ответ только глупо улыбнулся. Нежная лирическая мелодия обволакивала и пробуждала чувства. Сергею захотелось крепче обнять Свету или даже прижаться к ней. Он слегка потянул ее к себе — она не сопротивлялась и даже положила голову ему на плечо. Коротко стриженные светлые волосы приятно пахли медом и щекотали его щеку.

Сергей и Света не заметили, как закончилась одна песня и началась другая, а потом третья. И даже когда заиграло темпераментное диско, они продолжали медленно кружиться по залу, не говоря ни слова.

До вечерней поверки оставался еще час, и Сергей предложил Свете проводить ее до дома.

Но она почему-то запротестовала.

— Если хочешь, давай еще тут погуляем, в парке, — сказала она.

— Как скажешь, — Сергей наклонился и поцеловал ее.

И в тот момент, когда он коснулся ее губ, будто молния пробежала между ними. Сергей отпрянул и вопросительно посмотрел на девушку. Она молча смотрела на него огромными блестящими глазами и была восхитительна. Он снова прильнул к ее губам. Ему показалось, что стремительный вихрь подхватил его и поднял в воздух. Сергей крепко прижал к себе Свету и зажмурился.

— Все, иди. Тебе пора, — она слегка отстранила его.

— Погоди, я ведь даже не знаю, когда в следующий раз получу увольнительную. Дай хоть еще чуть-чуть побыть с тобой. И, самое главное, я даже не знаю, где ты живешь. Как я найду тебя?

— Я сама тебя найду.

— Но как?

— Найду…

Она медленно, не спуская глаз, стала отступать назад и внезапно растворилась в темноте парка.

Следующая неделя пролетела незаметно. Поначалу Сергей все время думал о Свете. Но вскоре суровая действительность стала подавлять эти мысли, и он почти забыл о ней. В библиотеку не вызывали, и это стало его беспокоить. Во-первых, рисование и оформительство доставляли ему большее удовольствие, нежели строевая подготовка или изучение устава, а вовторых, какое-то смутное чувство неумолимо влекло его к библиотекарше.

В пятницу после обеда было занятие по спортивной подготовке. Более неудачное время для этого невозможно придумать. Представьте себе, каково бежать несколько километров или кувыркаться на турнике с полным желудком. И все же в два тридцать пополудни взвод строем направился к боковым воротам гарнизона. Там проходила узкая проселочная дорога, где регулярно проводились кроссы и марш-броски.

Сержант Доронин достал из планшетки секундомер, пощелкал им и велел Шикулину выдвинуться вперед на полтора километра. Соответствующая отметка, равно как и для других дистанций, уже давно была сделана в виде зарубки на дереве. Задача сержанта заключалась в том, чтобы проследить, как курсанты добегают до крайней точки, а не пытаются сачкануть и повернуть в обратную сторону раньше, чем положено. А второй сержант должен бежать сзади для дополнительного контроля и подстраховки — не раз курсанты, особенно новички, с непривычки падали в обморок.

Роль дополнительного контролера досталась Карнаухову.

Курсанты сняли головные уборы, ремни и сгрудились в колонну. По команде Доронина взвод рванулся вперед и, грузно топая, скрылся за поворотом. Карнаухов выждал некоторое время и неспешной рысцой отправился следом.

Погода стояла жаркая, но от леса веяло свежестью, и бежать было не так тяжело. Вдох: раз — два — три — четыре, выдох: раз — два — три — четыре. Сергей всегда считал про себя. Он знал, что в начале надо дышать как можно медленнее и глубже: четыре шага — вдох, четыре — выдох. Через некоторое время воздуха уже не хватает, и переходишь на режим три на три. Ну и под конец — два на два.

Справа показались внушительного размера яблони. Это был огромный сад, разбитый неведомо когда и уже много лет как заброшенный. Лес давно поглотил его, обступив со всех сторон деревьями. Тем не менее ветви яблонь сгибались под тяжестью крупных плодов. Разве можно перед этим устоять? Яблоки в солдатской столовой давали только по праздникам. А здесь такое изобилие!

Один за другим курсанты, убедившись, что в пределах видимости нет ни одного "надзирателя", ныряли в сад, на бегу срывали яблоки и жадно впивались зубами в сочную мякоть. Раньше Сергею и в голову бы не пришло, что есть можно на бегу.

Карнаухов, который, хоть и не спеша, рысил вслед за взводом, все же почти догнал курсантов, плетущихся в хвосте. Увидев, что они, следуя примеру впереди бегущих товарищей, нырнули в сад за яблоками, сержант остановился и грозно крикнул:

— Ну-ка отставить!

Дождавшись, пока последний бегун скроется за пригорком, Карнаухов свернул с дороги и, немного поразмышляв, сорвал два крупных яблока. Он вернулся на дорогу и, решив, что на этом его задача выполнена, не торопясь, пошел в обратную сторону.

Шикулин стоял посреди дороги и скучал. Когда, наконец, первые бегуны показались из-за поворота, он оживился и стал их подбадривать. Прежде чем повернуть назад, следовало обежать вокруг сержанта, который старательно пересчитывал бегунов.

— Восемнадцать, — отсчитал Шикулин, когда Сергей сделал разворот. — Воробьев, прибавить ходу!

"Раз — два — три", — повторял про себя Сергей.

Внезапно он почувствовал слабость. Голова закружилась, и ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Сергей остановился, пытаясь прийти в себя. Постепенно его обогнали все бегуны, и он остался на дороге совсем один. За деревьями что-то мелькнуло. Перед глазами плыло, и Сергей поначалу не мог ничего разглядеть. Но потом он увидел, как к краю леса подошла женщина в белом сарафане, и с удивлением узнал в ней Марину Анатольевну.