Владимир Анин - Манагуанда

— Погоди-ка, а Шикулин? В лесу? Ведь ее там не было.

— Это ты так думаешь.

— Ну, тебе, конечно, виднее, — сказал Сергей, уже окончательно сбитый с толку. — Но я все равно ничего не понимаю.

— Я постараюсь объяснить. Только ты слушай и не перебивай.

Света рассказала, что родилась в небольшой деревушке под Клайпедой. Они с матерью часто переезжали с места на место. Больше года, как правило, нигде не задерживались. Последние четыре месяца жили в Зареченске, и ее мать уже заслужила в этом городке нехорошую репутацию. Впрочем, как и везде, где они жили. Дело в том, что мужчины, побывавшие в объятиях ведьмы, ничего не помнят, если, конечно, ведьма не решит по-другому. Но женщины все замечают или, по крайней мере, подозревают. А когда женщина подозревает, это еще хуже, чем когда она знает наверняка. Редко какой мужчина допускает возможность существования ведьм, а женщины в это верят и очень боятся. И они готовы на все, лишь бы избавиться от этого страха. Того и гляди, нагрянет толпа разъяренных женщин и спалит дом, где, по их мнению, живет ведьма. Так, между прочим, однажды и случилось, когда Свете было восемь лет. Они с матерью тогда чудом спаслись.

Отца своего Света никогда не видела. Знала только, что он один смог продержаться тринадцать ночей с ведьмой манагуанда. А именно в тринадцатую ночь, проведенную с одним и тем же мужчиной, в утробе ведьмы зарождается жизнь. Но где этот человек, что с ним, мать Свете не рассказывала.

— А что за странное слово "манагуанда"? — спросил Сергей.

— Говорят, что на каком-то древнем языке это означает "пьющая мужчину".

Вдруг Сергея осенило:

— Постой, а ты?..

— Я тоже. Ведьма.

— Не может быть! — Сергей вскочил и стал ходить взад-вперед между стеллажами.

— Дочь ведьмы всегда становится ведьмой, — сказала Света.

— И ты тоже ЭТО делаешь?

— Нет. Пока. Я девственница. Как и мать, я могу заставить человека повиноваться мне. Но я даже никогда не пыталась делать это, потому что, пока я не стала женщиной, мне будет оченьочень больно.

— А когда станешь? — осторожно спросил Сергей.

— Для ведьмы манагуанда есть только одна возможность переродиться — потерять невинность с любимым человеком и непременно забеременеть в тринадцатую ночь. Тогда ей больше никогда не придется "пить" мужчин, а возлюбленный останется жив. Но он обязательно должен быть из тех, кто может пережить тринадцатую ночь, а таких один на миллион.

— А как же твоя мать?

— Отец не был ее первым мужчиной. А если первый не оказался ТЕМ САМЫМ, ведьма манагуанда обречена всю жизнь пить энергию из мужчин.

— А если мужчина уже был с какой-нибудь другой ведьмой, это считается?

— Нет, это не считается. Речь идет только о ночах, проведенных с одной и той же ведьмой, — пояснила Света.

— А можно как-нибудь определить заранее, ТОТ ли это мужчина?

— К сожалению, нет.

Внезапно дверь кабинета заведующей распахнулась.

— Ты еще здесь? — грозно спросила Марина Анатольевна.

Света подскочила и направилась к двери.

— Будь осторожен, — шепнула она.

Марина Анатольевна подошла к рабочему столу Сергея, посмотрела на пустой лист ватмана и постучала своими длинными ногтями по столешнице.

— Я смотрю, ты еще не приступал к работе, мальчик. Чем вы тут все это время занимались?

— Просто говорили.

— О чем?

— О ведьмах, — вдруг брякнул Сергей.

— Дура!!! — вскричала Марина Анатольевна и рванулась было к входной двери, за которой только что скрылась Света. — Ох, дура! И много она тебе рассказала?

— Вообще-то достаточно.

— Значит, тебе известно, что ведьма манагуанда никогда не оставляет свидетелей? — зловеще прошептала она. — Твоя проблема, мальчик, в том, что ты слишком много узнал. Воробьев, если не ошибаюсь?

— В… Воробьев.

— Очень хорошо, воробышек. Ну, так иди, полетай.

Она вдруг начала расти на глазах, превращаясь в великаншу. Сергею стало не по себе.

Невероятная тяжесть навалилась на него. Перед глазами все плыло. Он попытался шагнуть и стал куда-то проваливаться. Поначалу вокруг было темно. Потом сквозь пелену он увидел свет, а когда мгла рассеялась, обнаружил, что стоит на каком-то огромном мосту. Но нет, это не мост.

Это ветвь гигантского дерева. Вокруг шумит листва. Невдалеке летают и резвятся воробьи.

Постепенно тяжесть улетучилась, и Сергею захотелось прыгать. Он стал скакать по этой огромной ветви туда-сюда. И это было так весело! Воробьи весело чирикали и манили его к себе.

Сергей взмахнул руками и с удивлением заметил, что вместо рук у него крылья. "Так, значит, я могу летать!" — вскрикнул он и приготовился к прыжку.

Вдруг кто-то с силой ухватил его за шиворот.

"Сопротивляйся!" — послышался знакомый голос.

— Пустите, дайте мне полетать! — закричал Сергей.

— Сопротивляйся, — повторил Доронин, оттаскивая его назад.

"Сопротивляйся!" — послышалось еще откуда-то издалека.

И он вновь провалился в темноту.

Открыв глаза, Сергей увидел небо. Он приподнялся, посмотрел по сторонам и с удивлением обнаружил, что лежит на крыше казармы. Рядом сидел Доронин и жадно курил.

— Ну, боец, ты даешь! Полетать захотел?

— А вы, товарищ старший сержант, как тут оказались?

— Я? Да… не знаю, — Доронин пожал плечами. — Сидел, занимался своими делами… Потом вроде пошел куда-то. Вижу, ты как полоумный скачешь. Ну, я за тобой. А ты тут полет шмеля изобразить надумал.

Сергей откинулся на спину. Голова раскалывалась, все тело гудело.

— А кому я должен был сопротивляться? — спросил он сержанта.

— В каком смысле?

— Ну, вы все говорили "сопротивляйся, сопротивляйся".

— Ты чего, боец? Не говорил я такого. Ну, все! — Доронин встал и отряхнул брюки. — Хватит тут загорать. Пошли вниз.

Они спустились с крыши, пересекли чердачное помещение, вышли к лестнице и через два пролета очутились на этаже, где располагалась их рота.

Дневальный на тумбочке отдал Доронину честь.

— Так, — сказал Доронин, — сейчас мы с тобой идем к командиру роты, и я ему докладываю обо всех твоих выкрутасах.

— Но, товарищ сержант…

— Никаких "но", — отрезал Доронин, сделал несколько шагов в сторону канцелярии и вдруг замер. Немного постояв, он повернулся и медленно пошел к выходу. Проходя мимо Сергея, Доронин шепнул:

— Не бойся, никто ничего не узнает. Береги себя. Я люблю тебя.

Сергей смотрел на удаляющегося Доронина с открытым ртом. Постепенно смысл услышанного стал доходить до него.

"Света", — прошептал он.

Дневальный таращился то на Сергея, то на Доронина. Наконец он не выдержал и прошептал:

— Серега, чего это с ним? Вы че? Того?

— Заткнись ты, кретин, — огрызнулся Сергей. — Это он… стихи учит.

— А-а, — протянул дневальный и сразу обо всем забыл.