Максим Макаренков - Дни стужи [litres]

– Ну, рассказывай, зачем пришел. Что с тобой происходило, я знаю. Ты нашел себе достойного напарника и друга. Стас, так его зовут? А вот свою женщину так пока и не встретил…

Иван кивнул. Якут весь светился. Прямо дядя, встретивший любимого, давно не виденного племяша. А вел себя все так же – заговорить, задать вопрос и тут же чуть увести в сторону, чуть сбить. Посмотреть на первую реакцию, пощупать.

– Правильно, Стас. Смотрю, ты за моей тропой следил внимательно. Впрочем, я и не прятался.

– Ладно, не ершись, – стал серьезным Якут и тут же снова заулыбался: – Спасибо, спасибо, Ниула, радость моя.

Иван почувствовал, как по затылку катится холодная волна, как перед серьезным делом .

Она не была красавицей. Рот чуть великоват для изящного лица, небольшой слегка курносый носик делает личико обманчиво простоватым, но глаза… Открытый безмятежный взгляд. Но как раз этот взгляд и заставил ведуна настроиться на бой. Кто-то в глубине этих зеленых озер смотрел на Ивана с холодной отстраненностью снайпера.

И была во всем ее облике, манере двигаться, оттенке ярко-красных губ, матово-коричневой коже трудноопределимая чужеродность. Отчего-то вспомнился дремлющий в стойле Уголек.

Девушка поставила на стол поднос с чайником, чашками, вазочками, маленькими кувшинчиками и другими сосудами и сосудиками, назначения которых Иван не опознал.

Легко поставила. Одной рукой. И, взглянув на Якута, молча ушла. Шаман, посмеиваясь, наблюдал за гостем.

– Что, понравилась девочка?

– Откуда она? – спросил Иван. Исходивший от девушки заряд опасности, смешанной с дикой сексуальностью, до сих пор чувствовался в комнате, словно терпкий запах животного.

– Я нашел ее в очень странном месте, далеко отсюда. Знаешь – один из тех городов, которые считаются брошенными. Там, где миры особенно глубоко проникли друг в друга. От таких проникновений получаются очень интересные… хм… детки, не находишь?

«Зачем он показал ее мне? – подумал Иван. – Он ничего не делает просто так. Я ни о чем его не спросил, а он показал мне существо, которое обладает большой физической силой, не принадлежит полностью нашему миру и, видимо, предано ему, Шаману. Неужели он меня опасается? Или тут нечто иное?»

– Нет, я не собирался демонстрировать тебе своего телохранителя, – улыбнулся Якут. – И с толку тебя сбивать не хочу. О ней поговорим как-нибудь потом, если захочешь. А сейчас задавай свои вопросы.

– Кто может выморозить целый дом со всеми обитателями? Насухо выморозить. Так, чтобы не осталось даже следа жизненных сил. Чтоб даже в том, – Иван показал в потолок, – мире только пустота оставалась? Положили всех. Кто-то наслал настоящую стужу. Все трупы промерзшие насквозь, твердые, как дрова. В доме жуткая холодина, и кто-то не поленился оставить мелкие, но поганые ловушки вроде привязанных к месту элементалей, серой плесени и хитро заплетенных теневиков.

– Ты про убийство в доме Столярова? Там, где полицейского положили? Который купцу первой гильдии родственником приходится? – небрежно осведомился Якут, наливая в чашки янтарный чай.

Старый черт знал все и обо всех. Вот откуда он о полицейском узнал? Забавные получались расклады, не зря старого учителя навестил.

Темнить смысла не было.

– Сам же все знаешь, – улыбнулся ведун.

Якут покачал головой. Потянулся за чашкой, и Иван лишь сейчас обратил внимание, как высохли, истончились его пальцы. Первые признаки старости? Или в погоне за своей неведомой целью Шаман забрел туда, куда не стоило соваться?

– Ты был в том доме? – неожиданно спросил вместо ответа Якут и глянул над краем чашки – остро так глянул, живо. С интересом.

– Был. Вместе со Стасом.

– А что вы там делали, Ваня? Почему на место убийства попали?

Хороший был вопрос, правильный. Иван еще до встречи долго думал, как на него отвечать. И в конце концов решил, что скажет правду или не ответит вовсе.

– Позвали, мы пришли, – сказал он коротко.

– Вот просто так позвали? Ну-ну…

– О нас знают, Якут, – улыбнулся Иван. – Знают, что мы можем, что умеем.

Якут снова рассмеялся. Был он сегодня непривычно смешлив, и это несколько сбивало с толку. Иван готовился к куда более трудному разговору. А Шаман вроде не просто его ждал, а ждал с нетерпением и теперь радовался, что ожидание закончилось. Впрочем, сам себя осадил вязальщик, это хитрая бестия, его настоящие побуждения укутаны в такой плотный кокон уловок, обманок, ловушек и отвлекающих миражей, что и он сам, наверное, уже не всегда сможет различать, где настоящее, а где маска, чучелко, из кустов показанное.

– Знают, говоришь. Эх, знали бы вы сами, что умеете, – и снова потянулся к чайнику. Долил себе и гостю прозрачно-медвяного напитка, пахнущего странно, но приятно. Показал рукой на блюдечки, кувшинчики – угощайся, мол.

А сам откинулся в кресле, закрыл глаза, задумался. В таком состоянии он мог находиться не то что часами – сутками. Иван вспомнил, как один раз Якут вот так застыл на берегу безымянной лесной речки. Сел, прислонился к стволу дерева, сцепил руки на животе и погрузился в себя на трое суток. Иван, тогда совсем пацаненок, перепугался страшно. Бегал вокруг учителя, чем-то укрывал его на ночь, собирал хворост, чтобы не погас костер, и боялся, что придет кто-нибудь чужой, мало ли разбойников или другой нечисти по лесам шляется. Хуже всего было ночью. Якут так и сидел неподвижно, а Иван забивался в кусты, сжимая нож, и смотрел, как бродят вокруг костра прозрачные тени, как течет, переливаясь всеми цветами радуги, воздух и доносится откуда-то издалека речь на непонятном языке.

– Они не отсюда, – раздался вдруг голос Якута. – Я видел такое. Далеко. За Уралом. Начисто вымороженные селения. Помню, солнце светит, лето. Жарко, пчелы гудят, словом, благодать. И поселочек виднеется. Несколько домишек, крепких таких, знаешь, основательно в землю вросших, но не обветшавших. Знал я, что люди там непростые обитают, гостил у них иногда. Особенно если встретиться надо было с теми, кто по другим тропам ходит.

Иван вспомнил тех путников, что выходили к ночным кострам Якута, и молча кивнул.

– Только чую – тихо слишком. А потом присмотрелся: трава вокруг белесая, словно инеем припорошена. Подошел – так и есть. От поселка холодом тянет, и тишина… нехорошая такая. Поморозило все напрочь. В избах люди – так и не проснулись. Живность вся, даже вода в колодцах – насквозь ледяная. Я тогда одну избу от пола до потолка перерыл. Интересный там человек жил, и была у него в доме вещица, которую оставлять без присмотра совсем не стоило. Так вот, не оказалось там этой вещицы.

– Что за вещь? – спросил Иван.

Якут поморщился:

– Разные вещи в таких домах хранятся. Какие-то после События интересные свойства приобрели. Другие – в наш мир попали. Словом, все они могут как-то на нашу Явь влиять. Так вот. Я по следам пошел – кое-что получилось учуять. Они от леса начинались. Шли там люди. Но не только. Вместе с ними нелюди шли. Сам знаешь, в Диких степях всякого после События хватает, есть и не совсем люди, и те, кто людьми никогда не были. Так вот, с такими следами я ни разу не сталкивался. Потом еще пару раз я на такие следы натыкался. И тоже в местах, где грань между мирами потоньше, где люди особенные жили.