Влада Молнева - Ангелы плачут в июне [litres]

Я позвонила Муромовым. Трубку взяла Катя, сказала, что Лариса в душе – не может подойти, и попросила меня разрешить ей остаться на ночь. Я согласилась и пошла на дискотеку. Думала, утром успею ее забрать – все равно родители дома только к обеду будут. Не успела… Я как раз подходила к дому Муромовых, когда встретила бежавшую от кулинарии перепуганную Катю. Потом побежала к тому магазину, обошла всю улицу вдоль и поперек, расспрашивала всех, кого встречала, – бесполезно. Родители меня до сих пор не простили, и я их не виню – если бы я ее тогда забрала, как договаривались, она сейчас была бы с нами!

Алина обхватила голову руками и всхлипнула.

– Прости, я не хотела бередить старые раны. Может, воды?

– Нет! – Она резко поднялась и направилась к выходу. – Надеюсь, все это было не зря!

Я тоже очень на это надеялась.

Я вышла проводить расстроенную Алину и встретилась с поднимающимся по лестнице мрачным Войничем. Он проводил женщину недовольным взглядом и прошел мимо, полностью меня проигнорировав.

– И тебе добрый день, – поздоровалась я с его спиной. – Все еще не решил, что со мной делать?

Спортсмен неохотно обернулся.

– Решил. Для начала прикрою твою лавочку, чтобы неповадно было людей обманывать. Считай, что это твоя последняя клиентка. – Он кивнул в сторону скрывшейся в подъезде Алины.

– На основании чего?

– Что? – Он наконец остановился, в серых глазах вспыхнула угроза.

Я вспомнила Громова. Здорово, два врага на один квадратный сантиметр – мой новый личный рекорд. С этим нужно что-то делать.

– Чтобы, как ты выразился, прикрыть лавочку, нужны серьезные основания, например, нарушение санитарных норм и противопожарной безопасности или…

– Развод людей на деньги и потенциальная угроза их жизни и здоровью, – сердито закончил он.

– Словом, ничего кроме личной неприязни ты мне предъявить не можешь. Это несправедливо, ты же не видел, чем я занимаюсь.

– Хочешь меня удивить? – угрожающе процедил он.

– Хочу объективности, зайди на минутку. – Я открыла дверь своей квартиры и отступила, приглашая его войти.

Он колебался, переводя взгляд с меня на дверь.

– Боишься оказаться в логове дочки маньяка?

– Бояться нужно тебе! – Парень неохотно вошел в квартиру и остановился в прихожей, видимо, не собираясь идти дальше. – У тебя пять минут, – сухо отчеканил он.

– Что, даже чаю не выпьешь?

– Четыре пятьдесят семь, – холодно сообщил спортсмен, сверившись с дорогими наручными часами.

– Ладно. – Я прикрыла дверь и остановилась напротив. – Ты что-нибудь слышал об экстрасенсах? Я могу лечить многие болезни: понижать высокое артериальное давление и уровень сахара в крови, останавливать кровотечение, снимать боль разного характера и делать много других полезных вещей.

– Четыре сорок восемь.

Я вздохнула, вербальным общением его не пронять, попробую иначе.

– Дай мне руку.

Серые, цвета расплавленного серебра глаза возмущенно распахнулись.

– Совсем обнаглела?! Хочешь на мне поупражняться?!

– Значит, веришь?

– В то, что ты вторая Ванга? Нет, конечно!

– Тогда чего тебе бояться? Дай руку.

– Я не боюсь – противно к тебе прикасаться!

Я пожала плечами и протянула ладонь:

– Пять секунд потерпишь. Где твоя чемпионская выдержка?

Он долго буравил меня свирепым взглядом, потом брезгливо протянул руку.

Я прикоснулась к ней и закрыла глаза.

– Ты меня ненавидишь, – со вздохом констатировала очевидное через некоторое время.

– А ты сомневалась? – Алан с видимым облегчением отдернул руку.

– Нет, но теперь ощутила физически.

– Для этого не нужно было устраивать дешевый спектакль с прикосновениями, – процедил он презрительно и посмотрел на часы. – У тебя еще две минуты, или на этом все спецэффекты закончились?

– Зря ты не пришел на повторное обследование к доктору Германову, он ведь предупреждал, что после аппендэктомии могут возникнуть осложнения. Там сейчас спайки формируются, отсюда периодические тянущие боли, которые, кстати, тебя сегодня утром беспокоили. Нужно было послушаться Владимира Борисовича, а теперь он в Германии на специализации, придется обращаться к Карабасу-Барабасу.

– К кому? – уточнил ошеломленный парень.

– К доктору Любомирову, ты ведь так его мысленно называешь. Он тебе не нравится из-за слишком громкого голоса и неприятного запаха изо рта, хотя специалист хороший – ничуть не хуже Германова.

– Как ты… – Войнич посмотрел на меня так, словно увидел впервые. – Что ж, ты доказала, что я на верном пути.

– В каком смысле?

– У тебя действительно есть способности, а это еще опаснее. Я приложу все усилия, чтобы прекратить твою практику.

Ладно, этот номер тоже не прошел. Попробую проявить смирение и надавить на жалость. В отличие от Громова, этот хоть на человека похож, может, и сработает. По крайней мере, свернуть мне шею лично Войнич не мечтает – в его мыслях только горечь и ненависть, а не жажда крови.

– Хорошо, но сначала помоги мне с делом последней клиентки, той, что приходила сегодня. Я с ней не закончила.

Он нетерпеливо отмахнулся, отрезав:

– Откажи ей.

– Как? Поможешь написать объяснительную речь: простите, но из-за одного предвзято настроенного типа я вынуждена оставить вашу дочь погибать. Не беспокойтесь, она не будет мучиться слишком долго – умрет до конца этого месяца. Приблизительно так. Подпишешься?

Войнич поморщился.

– Давай без пафоса! Женщина, что к тебе приходила, явно не из бедных провинциалов. Если бы ее дочь умирала, то была бы сейчас не в этом захолустье, а в какой-нибудь заграничной клинике!

– Она уже побывала во всех клиниках, какие только есть, к тому же никто пока не знает, что девочка умирает.

– Никто, кроме тебя? – ядовито уточнил он.

Я кивнула и только сейчас осознала сказанное. До этого момента я и сама не понимала, что происходит, а вот теперь кусочки пазла встали на свои места, но многое еще следовало проверить.

– Гале двенадцать лет, она с раннего детства страдает необъяснимыми приступами асфиксии, которые обостряются в июне. Медицинское вмешательство не помогает, обследование физических отклонений не выявило. Скорее всего, речь идет о психологическом факторе.

– И?

– Я знаю только, что это каким-то образом связано с другой девочкой – Ларисой, ее родственницей, бесследно пропавшей пятнадцать лет назад. О ее судьбе до сих пор ничего не известно.

– И ты можешь помочь? – Он больше не морщился, а за деланым безразличием скрывалась легкая заинтересованность.

– Думаю, да. Если ты примешь мое вчерашнее предложение о взаимовыгодном сотрудничестве. – Стоит попытаться еще раз. Пусть лучше будет рядом, чем строит козни за спиной.