Влада Молнева - Ангелы плачут в июне [litres]

– Мамуль, спасибо, все было очень вкусно! – Лариса быстро вскочила из-за стола, наскоро поцеловала мать, взяла свой рюкзачок и кинулась в прихожую, на ходу натягивая легкую кофточку.

В дверь, предварительно постучав, вошла Алла Муромова, мама Кати. Она, как и договаривались, приехала за Ларисой.

После дежурных приветствий и традиционных напутствий Татьяна проводила Аллу и дочку до машины, а потом еще долго смотрела вслед отъезжающей иномарке.

Ларису она больше не видела… никогда.

– Скажите, Татьяна, вы знали Василису Зайцеву? – уточнила я, прощаясь с женщиной.

Она наморщила лоб, вспоминая.

– Нет.

– Скорее всего, она была медиком.

Татьяна задумалась, потом снова отрицательно покачала головой:

– Нет, я всех наших медиков знаю, такую не помню.

Ужасно хотелось оказаться на необитаемом острове. И чтоб ни души вокруг, только шорох прибоя и крики чаек. Нет, даже чаек не надо, пусть будет полная, абсолютная, глухая до звона в ушах тишина!

Мечты, мечты! Я тяжело вздохнула и пошла открывать дверь, за которой кто-то настойчиво жал на звонок.

– Привет. – Громов собственной персоной. Ввалился в квартиру, не дожидаясь приглашения, и сунул мне в руку ворох каких-то бумаг.

– Адреса Муромовых: все трое живут в Москве. А вот никакая Василиса Зайцева в местных больницах не работала и в Тумановке никогда не проживала. Дело Малининой я не видел, но почти полчаса общался по телефону с человеком, который его вел, – стопроцентный глухарь.

– Когда ее похитили? – хоть знала ответ, на всякий случай уточнила.

Он заглянул в переданные мне бумажки и озвучил знакомые цифры:

– Семнадцатого июня девяносто седьмого года.

Значит, милицию тоже ввели в заблуждение.

– Там вкратце все изложено. А теперь объясни, пожалуйста, на хрена тебе понадобилось ворошить висяк пятнадцатилетней давности? – спросил Громов как-то слишком спокойно.

– А тебе что за дело? Ты Смирновой занимайся.

– Смирновой теперь занимаются вышестоящие инстанции. Ее папочка натравил на нас столичных Шерлоков, я теперь только на подхвате, так что имею массу свободного времени. И я тебя предупреждал – никакой самодеятельности за моей спиной!

– При чем тут твоя спина, – разозлилась я. – Ты удивишься, но мир не вертится вокруг тебя! Меня попросили найти пропавшего человека (ну не рассказывать же ему теорию о реинкарнации), вот и все!

– Через пятнадцать лет? – недоверчиво уточнил лейтенант.

– Да. Родители хотят узнать, что на самом деле случилось с их дочерью, и имеют на это полное право!

– Гм… и что же с ней случилось?

Не поверил. Его проблемы. Убеждать не буду.

– Как раз это я и пытаюсь выяснить, так что не ставь мне палки в колеса. А если удастся найти убийцу, так и быть, отдам его тебе вместе с лаврами гениального сыщика, раскрывшего, как ты там выразился, стопроцентный глухарь!

Громов поморщился.

– Да кого интересует давно забытый висяк? Ты и с убийством Смирновой обещала разобраться.

– Я бы разобралась, но кое-кто заявил, что у него широкий ассортимент подозреваемых и мои услуги не требуются! – сердито напомнила я.

– Ладно, теперь это меня вообще не касается, пусть сами суетятся. А ты держи меня в курсе вот этого, – он кивнул на переданные бумаги.

– С чего бы? Кого интересует давно забытый висяк, – передразнила я, но, увидев, как, словно небо перед грозой, потемнели голубые глаза Громова, капитулировала. Разборки с ним (да и с кем бы то ни было) мне сейчас совершенно ни к чему. – Хорошо, возможно, мне еще понадобится твоя помощь в ходе поисков.

– Моя помощь стоит дорого, расценки ты знаешь, обращайся, – хмыкнул полицейский, сменив гнев на милость, и исчез за дверью, за которой через пару минут материализовался хмурый Войнич.

– Кто это был? – спросил он без предисловий.

– Мой новый ассистент, а ты – уволен!

Оттеснив его в сторону, я натянула туфли и джинсовую куртку – на улице было прохладно после прошедшего недавно дождя.

– Осторожно, двери закрываются. Я ухожу, так что давай выметайся!

– Куда ты?

– В санаторий. Посмотрю, как Галя, ее скоро увезут.

– Зачем? Чем ты ей там поможешь?

– Не знаю. Просто чувствую, что нужно туда поехать.

– Я тебя отвезу.

– Ты уволен! – сурово напомнила я. – Я же сказала: у меня новый ассистент. Будет помогать в поисках Ларисы.

Войнич недоверчиво покачал головой.

– Мент – и вдруг помогать? С чего бы это? Приворожила?

– Ага! Тебя, кстати, тоже. Вон уже подвозить порываешься. То ли еще будет!

Спортсмен брезгливо поморщился и буркнул:

– Ненавижу твои шуточки. Чего он хотел?

– Раскрыть дело пятнадцатилетней давности и получить новую звездочку.

– И ты ему поверила?

– Стоп. Это не твоя реплика! Ты должен был спросить: и он тебе поверил?

Войнич традиционно закатил глаза.

– Именно это я и имел в виду!

Я позвонила Алине на мобильный, мы встретились в беседке у фонтана неподалеку от санатория. С Галей сейчас был ее муж, и моему появлению он бы точно не обрадовался.

Выглядела молодая женщина ужасно: бледное лицо, темные круги под глазами и почти полное отсутствие косметики. В толпе я бы ее сейчас, пожалуй, не узнала. Маска отчаяния универсальна и для дурнушек, и для красавиц.

– С ней происходит что-то ужасное! – жаловалась Алина. – Она не разговаривает и даже как будто не слышит нас, а потом вдруг начинает плакать и метаться. И так уже почти два часа!

– Она что-нибудь говорит?

– Нет, – всхлипнула Шолохова. – Только меня зовет и, похоже, совсем не понимает, что я здесь, рядом. Что с ней?

Я успокаивающе погладила безутешную мать по плечу. Девочка находилась на распутье между будущим и прошлым, она уже не воспринимала текущую реальность как Галя.

– Алина, постарайся успокоиться. Наберись терпения, надежда есть, и это главное. Галя точно больше ничего не говорила в течение последних четырех часов? Подумай хорошо, это может быть важно!

Она отрицательно покачала головой, потом замерла, словно что-то вспомнив, и, нахмурившись, сказала:

– Очнувшись, Галя тоже бредила – спросила, где ее гитара, и все.

Вот с этого места поподробнее!

– А где ее гитара?

Алина раздраженно пожала плечами:

– Говорю же, это был бред! У Гали никогда не было гитары. У Ларисы была, ох!

Женщина испуганно зажала рот ладонью и в полной растерянности посмотрела на меня:

– Да что же это?!

Этот вопрос я предпочла оставить открытым, толкового ответа на него все равно не было. Лариса пытается передать послание, но какое?

– Пока не знаю. А что случилось с гитарой Ларисы?

– Понятия не имею. Кажется, Лариса взяла ее с собой к Муромовым. Наверное, у них осталась…