Влада Молнева - Ангелы плачут в июне [litres]

– Это примерно в двух с половиной часах езды отсюда?

– В трех по хорошей дороге.

– А сейчас дорога хорошая?

Алан продолжал хмуриться. Интересно, он вообще улыбаться умеет?

– Так! Чего ты от меня хочешь?

– Как же долго до тебя доходит. Это, наверное, из-за роста. Я ведь уже сказала: Муромовы знают, что именно произошло с Ларисой на самом деле. Мне нужно с ними увидеться.

Лицо парня удивленно вытянулось.

– Ты правда думаешь, что я сейчас брошу все к чертям собачьим и повезу тебя в Москву?! – возмутился он.

Я спокойно выдержала колючий взгляд серебристых глаз и парировала:

– Ты уже бросил все к чертям собачьим, когда поселился в этой глуши рядом со мной. Разве следить за потенциально опасной для общества дочерью маньяка сейчас не основная твоя задача? Впрочем, я могу вызвать такси, вдруг ты действительно занят делами государственной важности.

Я гордо развернулась и направилась в сторону гудящего, словно улей, мини-маркета. В таких местах обычно всегда можно найти свободное авто с шашечками. И желательно сделать это поскорее. Судя по колоритным серым тучам и внезапно поднявшемуся ветру, небеса с минуты на минуту разразятся чем-нибудь влажным и неприятным.

Такое дождливое лето на моей памяти было лишь однажды. Солана тогда сказала, что дожди – это слезы тех, кто оплакивает неупокоенные души, затерявшиеся во времени и пространстве. Родные и близкие не знают, что с ними случилось, не могут прийти на место их последнего пристанища, а дожди идут везде и доносят до усопших боль, любовь, сожаление, тоску и раскаяние живых…

«Гранд Чероки» догнал меня через пару минут. Его владелец неохотно открыл дверцу и сурово предупредил:

– Бензин за твой счет!

– Давай сразу внесем ясность: я в этом фарсе не участвую! – торговался Войнич по дороге в столицу.

– В каком именно?

– В допросе Муромовых. Честно говоря, не представляю, что нужно сказать, чтобы они взяли и выложили тебе всю информацию на блюдечке с голубой каемочкой.

– А почему нет? Столько лет прошло. Алла развелась с мужем, у девочек давно собственные семьи. Возможно, теперь у них нет причин скрывать правду, – рассуждала я, исподлобья наблюдая за Аланом.

Тот продолжал хмуриться и буравить тяжелым взглядом дорогу. В стекло стучали редкие капли начинающегося дождя. Где-то вдалеке гремели первые раскаты грома.

– Если причины были тогда, они и сейчас никуда не делись. В таких делах срока давности не существует. Не вижу логики.

– Если бы надежда зависела от логики, она бы умирала первой.

– Кончай философствовать. Алла живет в пригороде, мы скоро будем там. Лучше думай, как повести разговор, чтобы не слишком ее разозлить, – хмуро посоветовал Алан.

Он по-прежнему смотрел исключительно на дорогу, а меня за эти три с половиной часа не удостоил даже взглядом.

– Почему она должна разозлиться?

– А ты думаешь, мадам Муромова обрадуется появлению сумасбродной ведьмы, задающей вопросы, на которые она не хочет отвечать? Если дама по-прежнему при деньгах и власти, у тебя могут быть крупные неприятности.

– Например? Полицию она точно не вызовет – я знаю о ней то, что представителям правоохранительных органов не понравится.

– Она может вызвать свои личные правоохранительные органы в лице какого-нибудь мордоворота. Он просто свернет тебе шею и спрячет в лесочке, подходящих мест здесь предостаточно.

– Так вот на что ты рассчитывал, когда согласился на поездку! – притворно ужаснулась я.

Войнич наконец повернулся в мою сторону и буркнул:

– Ты читаешь мои мысли, ведьма!

На его губах играла привычная усмешка, но взгляд оставался серьезным. В салоне вдруг стало холодно и неуютно. Я поспешила отвернуться первой.

В доме Аллы Муромовой я провела ровно шесть с половиной минут. Этого хватило, чтобы понять – больше здесь задерживаться не стоит.

Когда я представилась родственницей Малининых, женщина замкнулась, словно ключ, повернувшийся в замочной скважине несколько раз подряд.

Пришлось вернуться к Войничу ни с чем. Парень ждал в машине в нескольких метрах от дома.

– Так быстро и живая! – встретил он меня недовольным ворчанием.

– Обожаю тебя разочаровывать, – устало улыбнулась я.

– Что она сказала?

– Ничего не сказала и не скажет. К тому же в соседней комнате ждал нетерпеливый любовник – обстановка не располагала к откровенности.

Войнич устало откинулся в кресле и прикрыл глаза.

– Значит, я зря потратил свое время, а ты – деньги, – вынес он неутешительный вердикт.

– Какие деньги?

– За бензин. Забыла? Ты мне должна.

– А вот и не зря, вымогатель. Я кое-что нашла.

– Что это? – Алан с некоторой опаской разглядывал мою на первый взгляд бессмысленную находку.

– Это волосы с расчески Аллы Муромовой.

– Ты украла ее волосы, фетишистка! – брезгливо поморщился Войнич.

– Да, украла. Зато теперь смогу увидеть все случившееся ее глазами.

От удивления Алан остановил уже тронувшуюся с места машину.

– Подожди! А разве тебе не требуется для этого согласие человека?

– Обычно да, но ситуации бывают разные.

Мой собеседник заметно напрягся.

– Получается, ты можешь читать мысли просто так, одним прикосновением и безо всяких условий? – осторожно поинтересовался он.

Меня откровенно забавляла его реакция.

Э, милый, да ты меня боишься!

– Только если ничего другого не остается. Расслабься, с тобой я экспериментировать не собираюсь. На очереди Катя и Вика.

Войнич посмотрел на наручные часы и недовольно заметил:

– Уже слишком поздно, чтобы вламываться в дом к незнакомым людям с дурацкими вопросами, а ты еще и с Аллой не разобралась.

– Верно; вернемся обратно?

– В Лесогорск? – Алан посмотрел на меня как на ненормальную. – Уже почти полночь, и гроза начинается. Я не собираюсь рисковать жизнью ради твоих бредовых идей.

Под оглушительные раскаты грома машина снова тронулась с места. В салоне повисла гнетущая тишина. Я больше не задавала вопросов, он молча смотрел на дорогу. Гроза действительно намечалась нешуточная.

Примерно через сорок минут Алан остановил джип возле новенького многоэтажного дома на набережной и велел идти за ним.

Я слишком устала, чтобы сопротивляться, к тому же мне еще предстояло перевоплощение в Аллу. И затягивать с этим не стоило.

Мы прошли мимо сидящего за столиком портье и поднялись по величественной, украшенной алой ковровой дорожкой лестнице на пятый этаж.

Подозреваю, что в другое время Войнич пользовался лифтом, но, очевидно, перспектива оказаться со мной наедине в замкнутом пространстве его пугала. Еще бы! Этакий сканер, считывающий всю, даже самую сокровенную информацию, – мне бы тоже подобное соседство не понравилось.