Влада Молнева - Ангелы плачут в июне [litres]

– И кто же я на самом деле?

Я посмотрела ему прямо в глаза, он отвел взгляд первым.

– Дочь своего отца!

– Но ты кормишь меня сосисками и даже не предлагаешь ночевать на улице, в чем подвох?

Войнич с серьезным видом указал вилкой на мою тарелку:

– В них мышьяк!

– О! Моя любимая приправа.

В ту же секунду передо мной оказалась большая кружка с чаем. Я вздохнула: кофе, вероятно, просить бесполезно.

– А здесь, надо полагать, крысиный яд?

Его губы чуть заметно дрогнули.

– Не угадала – касторка!

Я поперхнулась.

– Лучше яд. Спорим, ты у меня вот так чай пить не станешь, побоишься, что приворотным зельем опою.

Он сосредоточенно помешивал ложечкой чай, стараясь не смотреть в мою сторону.

– А ты это правда можешь?

Я торжествующе улыбнулась. За деланым безразличием парня скрывалась явная тревога. Так и подмывало сказать железное «да».

– Этим нужно было интересоваться до того, как съел продукты, приготовленные в моем присутствии!

На красивом лице спортсмена отразилось раздражение:

– Я серьезно.

– Хочешь ее приворожить? – кивнула на закрытую дверь.

Он поморщился, небрежно бросив:

– Нет, пусть проваливает. Значит, можешь?

Я тоже принялась тщательно размешивать остывающий чай.

– Теоретически – да, практически – не знаю. Не пробовала и в ближайшем столетии не собиралась.

– Почему? – Он смотрел на меня поверх кружки.

– Это вроде как насилие над личностью, а я, что бы ты там себе ни придумал, издеваться над людьми не люблю. И потом, в качестве влюбленного раба ты бы мне быстро наскучил. Гораздо интереснее смотреть, как ты эротично хмуришь брови и изо всех сил пытаешься меня ненавидеть.

Упомянутые брови тут же сошлись на переносице, в голосе зазвучал металл:

– Мне не нужно пытаться.

Я вдруг почувствовала невероятную усталость, пора закругляться.

– Знаю. Ладно, давай вернемся в прошлое, и до самого утра ты меня больше не увидишь.

Парень молча поднялся, загрузил тарелки в посудомоечную машину и наглухо закрыл дверь.

– Что мне делать?

– Ничего нового. Следи за временем, выведешь меня через пять минут. И смотри, чтобы Дина не помешала.

Пять минут. Больше не смогу. Длительного глубокого транса мой организм сейчас просто не выдержит.

Я закрыла глаза и начала мысленный отсчет…

Очнулась я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо. Было больно. Как в тумане я увидела встревоженное лицо Алана.

– Привет. – Голос слабый, но все-таки мой, уже хорошо.

Как только он понял, что я вернулась, тревога уступила место привычному раздражению:

– Целую минуту на тебя потратил! Ты не предупреждала, что разбудить так сложно!

Я устало откинулась на стуле и закрыла глаза. Хотелось свернуться калачиком под теплым пледом и спать, спать, спать.

– Просто очень устала, я сегодня уже была в трансе. Это отнимает много энергии.

– Что узнала?

– Увы, ничего полезного. Лариса действительно пропала шестнадцатого. Муж Аллы был в отъезде. Дама, пользуясь случаем, сбежала к любовнику, а детям сказала, что у нее мигрень. Сделала вид, что закрылась в спальне, и просила ее не беспокоить. Она узнала все лишь вечером, когда вернулась. Испугалась, что история с любовником выплывет наружу, и уговорила девочек придерживаться ее версии. Запугала якобы грозящими неприятностями. В итоге свой брак она спасла, а вот Ларису… Если бы девочку начали искать сразу по горячим следам, возможно, у этой истории был бы совсем другой финал.

– Я почти ничего не понял, – честно признался Алан.

– Я тоже, поэтому мне необходимо поговорить с Катей и Викой. Они знают больше. Катя пыталась что-то сказать матери, но Вика ее остановила, а Алла интуитивно не стала продолжать разговор. Ей было достаточно своих неприятностей, боялась, что муж узнает об измене.

– Понятно! Боялась потерять богатого придурка, оплачивающего запретные забавы! – презрительно процедил Алан, покосившись на дверь, за которой, скорее всего, подслушивала Дина. – В итоге они все равно развелись.

Он резко встал, на пол полетела кружка с чаем.

Я усмехнулась:

– Ты слишком напряжен. Иди, попрощайся с бывшей подружкой. Я лягу в гостиной.

– Зачем? – насторожился Войнич.

Я закатила глаза, копируя любимую привычку спортсмена:

– Я же сказала: ты напряжен, нужно расслабиться. Обещаю не подслушивать.

Теперь усмехнулся он:

– Ты и не сможешь. Спальня звукоизолирована.

– Тем более. Иди к ней.

Войнич посмотрел на меня с подозрением.

– Утром я ее все равно выгоню.

– Я бы тоже выгнала. Но ведь сегодняшняя ночь еще оплачена. А мне нужно позвонить Алине, дай телефон – мой разрядился.

Он неохотно протянул мне плоский, но достаточно объемный сенсорный мобильник, предупредив:

– Звонок за твой счет!

Я снова скопировала его гримасу, вздохнув:

– Неудивительно, что твоя подружка нашла другого спонсора. Спокойной ночи, жадина!

– До завтра, ведьма! – беззлобно огрызнулся Войнич, скрываясь за дверью.

Алина не сказала ничего утешительного: состояние Гали не изменилось. Она по-прежнему смотрела в одну точку, ни на что не реагировала, только периодически повторяла: «Где моя гитара? Найдите гитару!»

Я сидела на подоконнике, что-то писала, а потом все исчезло, и меня стали душить. Удавка была холодной, упругой, эластичной и с каждой секундой затягивалась все туже. Шею пронзила острая боль, я начала задыхаться. По лицу потекли теплые струйки крови. Я пыталась кричать, но из горла вырывались лишь глухие хриплые стоны, а в голове металась рифмованная считалочка: «Ларочка, Лариса – прекрасная маркиза!»

Очередная волна боли оказалась настолько сильной, что крик наконец прорвался сквозь стоны, и в тот же миг все закончилось. Руки, затягивающие удавку на шее, отпустили, темнота рассеялась, рядом раздался истошный визг Дины:

– Черт! У нее кровь из носа идет! Она сейчас все перепачкает!

– Дина, заткнись! – холодно велел Алан.

Я не видела его лица. Все еще хваталась за шею. Она болела по-настоящему, и дыхание выравнивалось с большим трудом.

– Ты в порядке? – Его голос звучал совсем рядом, но я по-прежнему не могла сосредоточиться на лице и лишь отрицательно помотала головой.

Войнич вздохнул:

– Иди в ванную, умойся. Дина, проводи.

– Вот еще! – возмутилась девушка. – Как ты можешь пускать в нашу ванную неизвестно кого?

– В мою! – сердито уточнил парень. – И там уже побывали твои любовники!

– Это было всего один раз! – плаксиво захныкала Дина.

Я с трудом поднялась и, пошатываясь, направилась в ванную сама. Еще не хватало получить в провожатые эту истеричку. Будет стоять надо мной и охать: «К этому не прикасайся, до того не дотрагивайся!»