Роберт Чамберс - Король в Желтом

– Мадемуазель, – неуверенно начал я, – незнакомец, которого вы спасли от неведомых опасностей, пьет этот кубок за здравие достойнейшей и прекраснейшей госпожи во Франции.

– На все воля Божья, – прошептала она, перекрестившись, пока я пил вино. Затем, ступив на порог, она поманила меня ласковым жестом и, взяв за руку, увела в дом, повторяя снова и снова: – Вы желанный, действительно желанный гость в Château d’Ys [17].

Наутро я проснулся от пения рога и, быстро поднявшись со старинной кровати, подошел к окну с портьерами. Солнечный свет сочился сквозь стекла, утопавшие в камне. Звук смолк, едва я выглянул во двор.

Мужчина, видимо, брат сокольничих, встреченных мной прошлой ночью, стоял внизу, окруженный собаками, – изогнутый рог переброшен через плечо, в руке – длинный хлыст. Гончие прыгали перед ним, скуля и лая в предвкушении охоты. Было слышно, как в каменном колодце двора переступают лошади.

– Вперед! – раздалось по-бретонски, зазвенели подковы, и два сокольничих с птицами на запястьях въехали во двор, разогнав собак.

Затем я услышал другой голос, заставивший кровь прихлынуть к сердцу:

– Луи Пирью, гони псов и не жалей ни хлыста, ни шпор. Рауль и Гастон, смотрите, чтобы epervier [18]не оказался niais [19], и если, по-вашему, он покажет себя хорошо, faites courtoisie a l’oisea [20]. Jardiner un oiseau [21] Вынести птицу в сад ( франц .). , вроде mué [22], что сидит у Хастура на запястье, довольно легко, но тебе, Рауль, придется потрудиться, чтобы натаскать этого hagard [23] Сокола, первый раз полинявшего на воле, дикого ( франц .). . На прошлой неделе он дважды au vif [24] Набрасывался на добычу ( франц .). и упускал beccade [25] Жертву ( франц .). , хотя и приучен к leurre [26] Вабилу ( франц .). Приманка, кусок кожи на веревке с прикрепленными к нему перьями. Используется для обучения птицы охоте. . Птица ведет себя как несмышленый branchier [27] Слеток ( франц .). Птенец, перепархивающий с ветки на ветку, еще не умеющий летать. . Paitre un hagard n’est pas si facile [28].

Не грезил ли я? Старый язык соколиной охоты, встречавшийся мне лишь в пожелтевших от времени рукописях – давно забытый средневековый французский, – звучал у меня в ушах, пока собаки захлебывались лаем, а бубенчики на лапках соколов вторили поступи лошадей. Она вновь заговорила на прелестном, давно утраченном наречии:

– Если предпочтешь привязать longe [29]и оставить hagard au bloc [30] Дикого сокола на насесте ( франц .). , я не стану возражать, ибо жаль портить такую прекрасную охоту плохо обученным sors [31]. Essimer abaisser [32] Кормите меньше ( франц .). С тем, чтобы согнать лишний жир, вернуть птицу в летное состояние, из ее рациона убираются определенные продукты. , похоже, лучшее, что можно сделать. Ça lui donnera des reins [33] Давайте ему почки ( франц .). . Видимо, я поспешила с птицей. Нужно время, чтобы она привыкла к a la filière [34]и научилась d’escap [35] Вылетать на охоту ( франц .). .

Сокольничий Рауль поклонился, привстав на стременах, и сказал:

– Если госпожа желает, я возьму ястреба.

– Да, желаю, – ответила она. – В соколиной охоте я разбираюсь, но тебе придется многое рассказать мне о Autourserie [36], бедный Рауль. Месье Пирью, в седло!

Охотник метнулся под арку и через секунду показался вновь – верхом на мощном черном коне, сопровождаемый главным конюхом, тоже на лошади. – Ах, – весело вскричала она, – быстрей, Рене Глемарек! Спешите! Скорее! Играйте, месье Пирью!

Серебряная трель охотничьего рога раздалась во дворе, псы ринулись в ворота, камни загудели от лязга копыт; эхо прокатилось по подвесному мосту и постепенно стихло, заблудившись среди папоротников и вереска. Рог все отдалялся, звук стал таким слабым, что его заглушил щебет парящего в небе жаворонка. Я услышал, как она говорит кому-то:

– Я не жалею об охоте, поеду в другой раз. Главное, проявить любезность к незнакомцу, запомни, Пелажи!

Слабый, надтреснутый голос ответил из глубины дома:

– Cortoisie [37].

Я помылся в большом глиняном тазу с ледяной водой, стоявшим на каменном полу у кровати, и попытался отыскать одежду. Ее нигде не было, но на скамье у двери лежали вещи, немало меня удивившие. Пришлось их надеть – мой собственный костюм, по-видимому, еще не высох. Все было на месте: шапочка, обувь, охотничий дуплет из серебристо-серой домотканой материи. Вот только облегающий наряд и бесшовные туфли принадлежали другому веку. Мне вспомнился странный вид трех сокольничих во дворе. Я был уверен: такие костюмы, как у них, не носят ни в одном из уголков Франции и Бретани. Одевшись, я взглянул в зеркало и понял, что выгляжу как средневековый охотник, а не современный бретонец. Помедлив, я взял шапочку. Стоит ли мне спуститься и предстать перед ней в этом странном наряде? Увы, ничего другого не оставалось: мою одежду забрали, а в древних покоях не было колокольчика, чтобы позвать слуг. Сорвав с шапочки соколиное перо, я открыл дверь и сошел вниз.

Старуха с прялкой сидела перед камином у подножия лестницы. Она подняла на меня глаза и с искренней улыбкой по-бретонски пожелала мне здоровья. Я весело ответил ей по-французски. В этот миг явилась хозяйка дома, встретив мое приветствие с таким достоинством и грацией, что у меня защемило сердце. Чепец на дивных темных кудрях развеял все сомнения относительно эпохи, к которой принадлежали наши костюмы. Расшитое серебром домотканое охотничье платье подчеркивало ее фигуру, а на рукавице сидел один из ручных соколов. Ничуть не смущаясь, она взяла меня за руку, повела в сад и, сев за стол, любезно предложила к ней присоединиться. Затем она, все с тем же странным мелодичным акцентом, спросила, как мне спалось и много ли неудобств доставило платье, которое, пока я спал, принесла старая Пелажи. Взглянув на свои вещи, сушившиеся на солнце у садовой стены, я возненавидел их всем сердцем. Какими уродливыми казались они по сравнению с изысканным костюмом, в который я был теперь облачен! Смеясь, я сказал ей об этом, и хозяйка согласилась без тени улыбки.

– Мы выбросим их, – тихо заметила она.

Удивленный, я попытался объяснить, что не могу принять чужую одежду, хотя и наслышан о чрезвычайной щедрости обитателей здешних мест, к тому же меня сочли бы чудаком, вздумай я вернуться во Францию в таком виде.

Она рассмеялась и, вскинув прелестную головку, произнесла что-то на старофранцузском. Тотчас явилась Пелажи с подносом, на котором были две чаши с молоком, краюшка белого хлеба, фрукты, тарелка с медовыми сотами и бутылка, полная темно-красного вина.

– Видите ли, я не завтракала, ибо хотела, чтобы вы разделили со мной трапезу, и теперь очень голодна, – улыбнулась хозяйка Château d’Ys.

– Я скорее умру, чем забуду ваше признание, – выпалил я.