Пирри Тео - Истории Бедлама

Безжизненные тела устилали пол психиатрической лечебницы. Бумаги летали в раскаленном воздухе, исступленно вздымаясь вверх, усиливая хаос, который заполнил близлежащие коридоры. Эти бумаги когда-то были пропусками в мир здоровья, надеждой на жизнь за пределами этих стен, сейчас они падали, без смысла, чтобы умереть на кафельном полу. Последний вздох здесь сейчас был пронизан смертью. Небольшие вспышки прорезали тьму, которая угрожала поглотить женщину полностью.

Женщина оперлась на свою здоровую руку и из последних сил медленно потащила покрытое синяками и следами побоев тело к белому халату сейчас уже бывшего санитара сумасшедшего дома.

Каждое движение отзывалось болью в теле, только чистая воля заставляла ее проходить сквозь этот кошмар, и она же толкала девушку в будущую неизвестность. Дрожащей рукой она шарила в кармане халата и, наконец, нашла то, что искала: авторучку. У нее зазвенело в ушах, когда она подтянулась, чтобы сесть и опереться о стену. Все так же, трясущейся рукой она потянула один из грязных листов бумаги к себе. Испуганная и измотанная, она коснулась ручкой бумаги: «Как ни странно, но раз уж каким-то чудом, я жива, то первое, что я делаю, это ищу лист бумаги и пишу. Я, в конце концов, репортер в глубине души».

Миры, которые девушки называют Оз и Страна Чудес, схватились друг с другом сегодня.

Она судорожно вздохнула, на мгновение закрыла глаза, чтобы взять себя в руки. Затем, женщина заставила себя взглянуть в сторону боевых действий, на тот ужас у входа в клинику. Медсестры, пациенты, санитары, персонал — все они были повешены, сшиты и проткнуты железными цепями, их засохшая кровь, как раствор, скрепила ужасающие «кирпичи» друг с другом.

Это не вымышленные страны и не фантазии юношеского воображения. Они реальны и населены демонами.

Она посмотрела в другую сторону, только одно место выделялось в этой камере ужасов своим великолепием и простотой. Только оно осталось нетронутым. На стене висело зеркало в богато украшенной раме, отражая красоту ужасной картины. Женщина продолжила писать.

Война началась еще до того, как Дороти и Алиса встретились. Везение или проклятие, что я стала свидетелем всего этого?

Женщина надписала сверху дату.

23 октября, 1922.

— Безусловно безумна, — пробормотал доктор Реймонд. Он откинулся на спинку стула и погладил бороду. — Я считаю, случай безнадежный. Ее стоит поместить туда, где о ней будут заботиться.

Доктор Уорд задумчиво кивнул, наблюдая за конвульсиями молодой женщины. Тонкие черные волосы яркими нитями пересекали ее бледное лицо, словно электрические разряды. Ее большие карие глаза двигались справа налево и обратно, останавливаясь лишь на мгновения, чтобы полностью исчезнуть за дрожащими веками, оставив желтовато-белые глазные яблоки в жутких красных сосудах, души, которая не спала уже несколько дней.

Только доктор Карандини оставался невозмутим, он стоял неподвижно в тени, сложив руки и наблюдая за женщиной, которая прижав колени к груди, раскачивалась взад и вперед.

— Я не согласен.

Мужчины резко посмотрели на коллегу. Доктор Реймонд сдернул очки в проволочной оправе, быстро протер их о халат и вернул их на свои косящие глаза, надеясь увидеть что-то незримое о девушке перед ним. Несмотря на его усилия прояснить для себя что-то, картина осталась прежней: доктор Карандини, оставаясь неподвижным вглядывался в трясущуюся молодую женщину.

— Но она проявляет все признаки, сэр! — воскликнул доктор Реймонд.

— Действительно, — ответил доктор Карандини сухо. — Немного чересчур идеально, вам так не кажется?

Бах!

Все трое повернулись к девушке, чьи ноги сучили по деревянному полу. Она ухватилась за скрипучий край стула с такой силой, что кончики ее пальцев покраснели, а костяшки побелели. Она медленно наклонилась вперед постепенно — уставившись глазами насекомого прямо на доктора Карандини, ее бледные, стройные ноги давили на спинку стула. Доктор Карандини изломил уголок тонких губ в ухмылке.

— Но доктор, при всем уважении, мы же видели тремор, дикие глаза… да и отчеты пансионата, где сказано, что она не понимает где находится и как она попала к ним.

Карандини оторвал взгляд от женщины и снова уставился на нее.

— Господа, если вы желаете поставить свои имена под ложным заключением, в стиле шарлатанства Доктора Брауна, вперед. Я, например, не собираюсь в этом участвовать, потому что, очевидно, что эта девчонка дурачит вас обоих.

— Только бы вампир оставался в тени, — пробормотала женщина, неловко склонив голову в сторону. — Нужно отрезать ему голову… отрезать… от-от-от-от резать-резать-резать-резать-резать…

Шепот стихал, пока не превратился в неразборчивый фальшивый напев.

Стул доктора Уорда скользнул чуть подальше от женщины, пока доктор Реймонд царапал что-то на своем планшете. Женщина дернула головой, чтобы посмотреть на Уорда, бледное лицо озарила маниакальная усмешка. Его стул отодвинулся еще немного. Она склонила голову, и длинная серебристая нить слюны вытекла с угла ее рта и растянулась до пола.

— Да, дорогая. А еще у меня волосатые руки и заостренные уши, — отмахнулся Карандини. — Не могла бы ты прекратить эти фокусы, девочка, нам нужно к настоящим больным.

Женщина, не отрываясь, смотрела на правое ухо Карандини, с момента, как он произнес слово «заостренные», и не ответила.

— Мисс… эээ… Блай, да? — доктор Уорд выхватил планшет и ручку у Реймонда и нацарапал свою подпись на заключении. — Я уверен, что вам полегчает от терапии доктора Брауна. Я поддерживаю госпитализацию.

Он бодро поднялся, одернул халат, и, щелкнув каблуками, кивнул своим коллегам и быстро, не оглядываясь, вышел. Реймонд поставил свою подпись в следующей строке и поправил очки на переносице. Он протянул планшет медсестре, спокойно стоявшей за стулом женщины.

— Вот так, мисс Преториус. Теперь дело только за доктором Карандини. Если он не согласится с большинством, пожалуйста, подайте документы в суд на рассмотрение судьей Острув.

Он встал и нервно взглянул на женщину, которая все еще неотрывно смотрела на голову доктора Карандини.

— Да, сэр, — кивнула медсестра, принимая планшет с документами. — мне вызвать санитаров?

— Вырезать-вырезать-вырезать-вырезать… — прошептала женщина.

Доктор Реймонд вытащил из кармана носовой платок и промокнул слегка им лоб.

— Да, я думаю, что так было бы лучше.

Доктор Карандини вытащил из кармана жилета часы и открыл их.

— Может нам выпить чаю, а затем Чадсвор?..

Вдруг, эта, с виду хрупкая женщина в рваном платье рванулась со стула и бросилась исступленным собачьим воем, переходящим в визг банши, на доктора Карандини, ее длинные ногти, как тиски, смертельно плотно, сомкнулись вокруг его горла. У него не было времени, чтобы среагировать, прежде чем они оба упали на стол, уставленный стеклянными пробирками, который рухнул под их весом, и они свалились на пол.