Пирри Тео - Истории Бедлама

Нелли нахмурилась. Пациентки на скамейке рядом с ней находились тут за дело. На одной был огромный чепец, и она что-то бормотала про себя, ее обветренные руки беспокойно перебирали рваные юбки. Рядом с ней, но вне ее досягаемости, сидела пожилая, толстая женщина в платье из постельной рогожки. Ее серебряные волосы стояли дыбом и она непрерывно раскачивалась взад — вперед, иногда нервно подергиваясь. Но девушка справа от Нелли совсем не вписывается сюда. Она сидела тихо, в простом сине-белом платье, сложив руки на коленях. Кто-то расчесал и заплел ее волосы в две прекрасные косы и связал их прекрасными бантами. От ее румяных щек и розовых полных губ, вплоть до ее безупречных, белых носков, этой девушке было место в психушке, не больше, чем мышке в переулке полном кошек. Как могли ее родители так поступить с ней? Они должны быть какими-то монстрами. Или, возможно, это они были сумасшедшими.

Бедняжка попыталась улыбнуться Нелли, но ее покрасневшие, опухшие глаза и заплаканные щеки только заставили сердце Нелли сжаться еще сильнее. Нелли точно знала, что теперь перед ней встала другая задача: она должна защитить эту уязвимую девочку против ужасов, с которыми они обе столкнутся очень скоро. Полная яростной решимости Нелли не оставит эту девушку, как это сделал мир. Нелли чуть повернула голову, ровно настолько, чтоб убедиться, что санитары и старшая медсестра, при взгляде на больных, видят только ее затылок.

— Привет! — прошептала она. Девушка посмотрела на Нелли, и опустила голову. — Ты меня слышишь?

Девушка кивнула.

— Я Нелли. Нелли Блай.

Девушка посмотрела через плечо. Нелли перевела глаза в ту же сторону и увидела вооруженных полицейских, которые были поглощены разговором с женщиной в черном платье, белом фартуке и колпаке. Импозантная женщина, она была необычного роста и веса, на талии у нее красовался толстый коричневый кожаный ремень. Он был увешан большими металлическими шприцами, несомненно, заполненных седативами для того, чтобы немедленно отключить непокорных пациентов. Даже без этого грозного арсенала химических веществ, Нелли отметила про себя, эта женщина, скорее всего, может скрутить беспокойного любого пациента голыми руками, в случае необходимости.

— Мой дядя сказал, что мы все должны вести себя хорошо. И тогда все будет хорошо, — пробормотала девушка, все еще наблюдая за медсестрой.

— За что они прислали тебя сюда?

— Я кое-что вижу. То, что… что вредит, — она снова посмотрела на свои колени. Слеза упала на сложенные руки.

Мощный звуковой сигнал заревел на весь пирс, так, что все, и стоявшие и сидевшие, подпрыгнули. Все, кроме старшей медсестры, которая жестом указала полицейским на пациентов, прикованных к лавке. Густой туман на воде извивался щупальцами, которые шевелились, как будто что-то чудовищное пыталось пробраться на пирс и поглотить их всех своей бесконечной завесой серого.

Вскоре отголоски горна смолкли в море, и форма полуразрушенного парома проступила сквозь стену густого, серого тумана, который лежал вдоль гавани. Дородный полицейский с густыми темными усами расстегнул цепь девушки и взял ее за локоть.

— Топай, подружка. Мы не собираемся возиться весь день. Он дернул девушку со скамьи, резко вывернув ей локоть.

— Ой! — Закричала она, скривившись.

Нелли попыталась встать, но короткая крепежная цепи ее наручников не позволила.

— Прекратите! Она же просто ребенок! Разве вы не видите, что делаете ей больно?

Он принял на себя всю тяжесть взгляда Нелли и ослабил хватку.

Другие полицейские оказались рядом с Нелли и грубо схватили ее за руки.

— Эй! — Она отдернула руку из хватки офицера. — Почему бы вам не повоевать с кем-то своего размера?

Старшая медсестра привлекла к себе внимание Нелли, так как она оказалась за полицейскими, держа в руках шприц. Она смотрела на Нелли стальными серыми глазами и всего лишь приподняла бровь.

Нелли проглотила ярость, ее руки обмякли в тисках полицейских, и она снова сидела, молча глядя в ничто за окном. С довольным «Гм», старшая медсестра вернула шприц на пояс.

Пациенты след в след шли на побитый, старый паром, и заходили в тускло освещенную кабину, где воняло потом и болезнью. Скрипучие, жесткие, деревянные, скамейки выстроились в комнате, предлагая своим гостям ненамного больше комфорта, чем если бы они стояли. Вид за грязным стеклом вряд ли можно было бы как-то описать, не было ничего видно, кроме унылого тумана впереди.

Девушка сидела рядом с усатым офицером, и Нелли. Они смотрели через открытую дверь на причал и темную воду под ним. Поскольку паром начал двигаться, и пирс медленно исчезал, туман наползал со всех сторон, чтобы проглотить последние проблески земли.

На Нелли внезапно напало странное ощущение, что нужно бежать пока причал полностью не исчез. Если бы она могла освободиться из этих оков, она бы помчалась к краю парома и прыгнула, вперед ногами в ледяную, темную воду, а потом… потом что? Погрузилась бы в глубины этой реки Стикс, тщетно сопротивляясь, и когда бы воды сомкнулись над ее головой, а силы от борьбы в руках и ногах иссякли, она смотрела бы, как темнота над ней превращается в черноту.

Нет, не было пути назад. Путешествие в Бедлам началось.

Нелли наблюдала, как туман поглотил причал целиком.

Единственный звук, который соперничал с низким шумом двигателя был шепот воды с обеих сторон дряхлого парома. Нелли мысленно сочиняла следующий абзац своего разоблачения.

«Нас отправили в клинику Бедлам — как считают некоторые, в самую злосчастную и хорошо охраняемую клинику нашего времени. С подписью под отказом реабилитации большинство пациентов Бедлама никогда не вернутся в общество. Бедлам стал известным местом, не где души отдыхают, а где умирает дух».

Вдруг Нелли вырвал из ее мыслей звук рвоты. На сиденье рядом с ней, знакомая с косичками сгорбилась над ведром, отчаянно гремевшим от тряски.

— Никогда не плавала на лодке раньше? — прошептала Нелли.

Девушка, теперь такая бледная, печально посмотрела на Нелли.

— Да, не плавала. У нас не много их в Канзасе.

Нелли тепло коснулась спины девушки.

— Канзас? Далеко ты забралась от дома.

Рядом с ней усатый офицер прислонился к стене, сложив руки. Он глубоко вдохнул, время от времени мягко похрапывая. С другой стороны от него, рядом с другими новыми заключенными сидела старшая медсестра. Она облизнула палец и перевернула страницу своей газеты.

— Не нужно тут быть. Они меня не послушают, — бормотала женщина в чепчике, пощипывая свои бесконечные юбки. Другая женщина, которая сидела с другой стороны от медсестры, продолжала раскачиваться и подергиваться и, казалось, не обращала внимания на смену местоположения.