Пирри Тео - Истории Бедлама

— Как тебя зовут, дорогая? — снова спросила Нелли.

— Люди называют меня Дороти, — девушку продолжало тошнить, она села и облокотилась на плечо Нелли. Офицер перегнулся через храпящего полицейского рядом с Дороти, чтобы подать им оловянную чашку со свежей холодной водой. Нелли взяла чашку и протянула ее Дороти, но всего один взгляд на чашку и Дороти рванулась вперед, снова к недрам ведра.

Нелли опустила пальцы в воду и успокаивающе брызнула на шею и лицо Дороти. Дороти повернулась, чтобы поблагодарить, но ее взгляд упал на темно-красные пятна, которые покрывали всю переднюю часть поношенного платья Нелли. Она еле села и оперлась на одну руку, чтобы указать на платье Нелли.

— Нелли, а это… это кровь?

Нелли кивнула. Она изучала бледное лицо девушки и ее большие карие глаза.

— Ты… Но ты же не ранила кого-нибудь, да? — моргнула она, чтобы стряхнуть воду с ее длинных, мокрых ресниц.

— В основном саму себя, — Нелли поднесла руки, насколько позволяли наручники к лицу и указала на шов над бровью. — Небольшое происшествие.

— О, — кивнула Дороти. — Так вот почему ты… ну, здесь?

Нелли кивнула.

— Иногда я не знаю, где я и как я туда попала. Иногда накатывает, а потом проходит.

— Понимаю. — Дороти посмотрела вниз, на свои колени. — Дядя Генри был очень зол на меня, когда амбар загорелся.

— Пожар? Но все кончилось хорошо?

— Да. Я сказала ему, что это не я. Страшила сделал это. Но он не хотел слушать. Никто никогда не слушает. — Дороти смотрела в пол.

— Чучело сделало это? — Нелли проследила за взглядом Дороти и пристально уставилась на ее обувь. Дороти носила ослепительно серебряные тапочки, Нелли никогда не видела таких раньше. В некоторых местах, туфельки были тусклыми и отливали красным, в то время, как в других местах они блестели вызывающе.

Дороти тихо потопала ногами.

— Это свиная кровь. Она попала на туфельки. Там, у амбара, когда он загорелся. Я не люблю кровь, — вздохнула она, — и некоторых людей…

Гудок на пароме загремел так громко, что Нелли щелкнула зубами и усатый офицер пулей слетел со скамейки, шумно крякнув. Все повернулись к окну.

Вот и он. Остров Бедлам.

— Сидите на месте. Мы почти приехали.

Старшая медсестра сложила газету и аккуратно ступила к дверям каюты. Нелли выглянула в окно. Щупальца тумана все так же извивались, на этот раз медленно растворяя в себе небольшой причал у подножия скалы на черном галечном берегу. Дороти даже не подняла головы с плеча Нелли, конечно, она все еще плохо себя чувствовала, но с нетерпением ждала, когда ступит на твердую землю, надеясь, что тогда ей станет лучше. Две фигуры в темно-синей форме подошли к концу причала, терпеливо ожидая, когда паром медленно подойдет. Офицер, который приносил девушкам чашку с водой, поднялся со своего места на скамейке и неторопливо потянулся и вдруг ударил своего усатого коллегу по плечу.

Голос медсестры доносился из дверного проема до слуха Нелли.

— На борту несколько новых пациентов, которые, я думаю, заинтересуют доктора Брауна.

— Поднимайтесь и вперед, девчата, — офицер рядом с Дороти поманил их к открытой двери, наблюдая за Нелли. Она отметила, что его рука покоится на дубинке. Нелли ждала, вместе с другими, как они, один за другим, исчезают в тумане на причале. И снова сырой, едко-холодный воздух просачивался сквозь поношенное платье Нелли, пробирая до костей.

Белый автомобиль с четырьмя небольшими окнами появился на вершине холма. Вокруг логотипа шла надпись «Клиника Бедлам» а, ниже подписано «Скорая помощь». Санитар в темно-синем втолкнул трап обратно, а другой каждого нового пациента за локоть усаживал в автобус. Высокая, как башня, медсестра последней устроилась на подножке, и с громким стуком закрыла жесткие задние двери машины скорой помощи. Офицеры отступили обратно в каюту. Скорая отчаянно подпрыгивая на каждом ухабе дороги и изрыгая выхлопы, повезла несчастных в клинику Бедлам.

Женщина в чепце бормотала себе под нос и пялилась на свои ноги, пока скорая тряслась на крутых склонах, покрытых терновником, рискуя проколоть узкие шины, которые прокладывали себе путь между частыми голыми стволами деревьев.

У Дороти наконец-то снова порозовели щеки, и она вытягивала шею, сидя рядом с Нелли, пытаясь тоже что-нибудь разглядеть в окнах. Вскоре, деревья сменились поляной и они увидели, что скорая едет вдоль развороченного железа у каменного забора.

— Это выглядит как… — осеклась Дороти.

— Кладбище, — прошептала Нелли. Это выглядело совсем не так, как ожидаешь увидеть на пути в клинику, предназначенную для исцеления душевнобольных. Перед ними торчали несколько сломанных и покосившихся надгробий на поляне, поросшей сорняками и усыпанной мертвой травой и листьями. Скорая качнулась над каменистым холмом и спустилась к высокому, железному забору, увенчанному колючей проволокой. Забор тянулся и извивался в обе стороны, насколько хватало глаз.

— О, господи, — сказала Дороти, снова побледнев.

— В случае, если кто-то из вас надумает бежать — забор электрифицирован, — сказала медсестра невозмутимо. Нелли бросила на нее сердитый взгляд.

— Если ток не остановит вас, то колючая проволока — безусловно, — добавила медсестра и посмотрела прямо в сердитые глаза Нелли.

Глаза Дороти наполнились слезами.

— Это действительно так? Я не хочу, чтобы так было!

Нелли хотела утешающе обнять плачущую девушку за плечи, но вместо этого, посмотрела в окно. Она чувствовала на себе гнетущий взгляд медсестры, наблюдающей за каждым ее движением.

Машина скорой помощи остановилась перед огромными железными воротами. Почти тут же появился санитар в униформе и, с сильным лязгом металла по металлу, открыл замок. Тяжелые ворота распахнулись, протестующе застонав, и с хрустом затормозили о гравий.

Скорая зафырчала и, сильно чадя, потянулась вперед. Когда за ними закрыли ворота, Нелли уставилась на новую местность через маленькие окна скорой. Богатые, зеленые, ухоженные газоны росли под большими, раскидистыми деревьями и квадратными изгородями ярких, красочных цветов.

Но пациенты, живущие тут, резко контрастировали с местом. Женщины, запертые здесь, были разного возраста — от тех, что были в расцвете своей молодости до сгорбленных и узловатых старух, на пороге смерти. Все носили одинаковые, бесформенные серые платья. Но самое пугающее, это их пустые глаза, которыми они, замерев на месте, провожали скорую. Их глаза смотрели в сторону водителя и пассажиров, но не узнавали их. Их глаза пусты. Их лица пусты. Некоторые женщины говорили сами с собой. Другие тщетно дергались в смирительных рубашках, пока их волокли раздраженные медсестры.