Сильвия Морено-Гарсия - Мексиканская готика [litres]

– Ты слышишь меня? – спросила Ноэми. – Или ты подобна заезженным дорожкам на виниловой пластинке?

Она не боялась Рут. Та была обиженной юной женщиной. В других обстоятельствах они могли бы подружиться.

– Мне не жаль, – сказала Рут.

– Меня зовут Ноэми. Я тебя и раньше видела, но не уверена, что ты понимаешь меня.

– Не жаль.

Ноэми сомневалась, что девушка скажет что-то еще, но внезапно Рут подняла голову и уставилась на нее:

– Мама не может… не станет защищать тебя. Никто не защитит тебя.

«Твоя мама мертва, – подумала Ноэми. – Ты убила ее». Но она сомневалась, что был смысл напоминать Рут о таких вещах. Она протянула руку и коснулась плеча девушки. Рут казалась настоящей.

– Ты должна убить его. Отец никогда не отпустит тебя. Это моя ошибка. Я все сделала неправильно. – Девушка покачала головой.

– А как нужно было сделать? – спросила Ноэми.

– Я все сделала неправильно. Он бог! Он бог!

Девушка прижала обе руки ко рту и начала раскачиваться взад и вперед. Ноэми попыталась обнять ее, но Рут бросилась на пол и сжалась, все еще прижимая ладони ко рту. Ноэми встала на колени рядом с ней.

– Рут, не плачь, – сказала она, но по щекам Рут полились черные слезы, а изо рта и носа полилась желчь.

Рут начала раздирать себя ногтями, хрипло крича.

Ноэми отпрянула и врезалась в кровать.

Рут скребла пол, загоняя щепки под ногти.

Ноэми сцепила зубы от страха, и ей тоже захотелось плакать, но потом она вспомнила мантру.

– Открой глаза, – сказала Ноэми самой себе.

Так она и поступила. Открыла глаза и оказалась одна в темной комнате.

Снова шел дождь. Она встала и подошла к окну. Далекий грохот грома заставил ее занервничать. Где браслет? Браслет против сглаза? Но теперь он не поможет…

В ящике ночного столика она нашла пачку сигарет и зажигалку. Они все еще были здесь.

Ноэми щелкнула зажигалкой и стала смотреть на пламя. Потом выключила ее и вернула в ящик.

Фрэнсис вернулся на следующее утро, жестами показал, что можно есть, и дал еще одну порцию настойки. Вечером он снова пришел и сказал, что после ужина их ждет Вирджиль. Она поела, Фрэнсис взял лампу и повел ее в библиотеку. В коридоре было слишком темно, чтобы рассмотреть портреты, висящие на стенах, но Ноэми хотелось остановиться и еще раз взглянуть на портрет Рут. Это был импульс, рожденный состраданием. Рут была такой же узницей, как и она сама.

Когда Фрэнсис открыл дверь в библиотеку, Ноэми поразил неприятный запах заплесневевших книг. Она поймала себя на мысли, что вроде бы привыкла к нему и почти не замечала в последние дни. Что изменилось? Может быть, настойка подействовала?

Вирджиль сидел в кабинете за письменным столом. Полумрак делал его лицо совершенно белым. Не лицо, а маска. Тело напряжено, как у сидящего в засаде дикого зверя, пальцы переплетены.

Заметив их, он по-голливудски улыбнулся.

– Кажется, тебе лучше, – сказал он, обращаясь к Ноэми.

Не удостоив его ответом, девушка села в кресло перед столом, а Фрэнсис встал за ее спиной.

– Я попросил вас прийти, поскольку нам надо прояснить несколько моментов. Фрэнсис говорит, что ты понимаешь ситуацию и собираешься сотрудничать. – Кресло под Вирджилем скрипнуло.

– Если ты имеешь в виду мое понимание того, что я не могу покинуть этот ужасный дом, то да. К сожалению, у меня нет выбора.

– Не драматизируй, Ноэми, как только дом узнает тебя получше, ты почувствуешь себя комфортно. Вопрос в том, собираешься ли ты стать для нас проблемой, или по доброй воле присоединишься к семье?

Висевшие на стене оленьи головы отбрасывали длинные тени.

– По доброй воле… – усмехнулась Ноэми. – А что, есть другие варианты? Кажется, нет. Я выбрала жить, если ты это хочешь услышать. Не хочу закончить в яме, как бедные шахтеры.

– Мы не кидали их в яму. Они все похоронены на кладбище. Так или иначе они должны были умереть. Нужно делать землю плодородной.

– Перегной , да?

– Ноэми, это были истощенные крестьяне, кишащие вшами. Они все равно умерли бы.

– Твоя первая жена тоже была крестьянкой, кишащей вшами? Ты использовал ее, а потом она удобрила почву, так?

Она гадала, присутствует ли фотография дочери Камминза в иконостасе Дойлов. Кажется, да. Несчастная молодая женщина со вскинутым подбородком, пытающаяся улыбаться на камеру.

Вирджиль пожал плечами:

– Ты сама знаешь, что нет. Но она все равно не подходила, и я не могу сказать, что скучаю по ней.

– Как мило.

– Ты не сможешь заставить меня устыдиться, Ноэми. Сильные выживают, слабые остаются позади. Думаю, ты сильная, – заметил он. – И какое красивое личико. Темная кожа, темные глаза…

Темное мясо , – подумала девушка. Она была для них эквивалентом куска говядины, который мясник осматривает и заворачивает в навощенную бумагу. Что-то экзотичное, что возбуждает желание и наполняет рот слюной.

Вирджиль встал, обошел стол и начал ходить перед ними, поигрывая карандашом, который держал в руках.

– Моя семья, как ты знаешь, пыталась сохранить род чистым. Наше селективное размножение дало свои плоды – у нас абсолютная совместимость с домом. Но есть одна крошечная проблема.

– И какая же?

– Ты ведь слышала, что каштаны, стоящие особняком, стерильны? Им нужно перекрестное опыление. Кажется, и с нами происходит подобное. Мама родила папе двух живых детей, да, но у нее было много выкидышей. То же самое наблюдалось и в прошлом. Мертворожденные, смерти в колыбели… До Агнес у отца были другие жены, и ни одна из них не оказалась подходящей. Иногда нужно вводить свежую кровь. Конечно, мой отец всегда был упрям касательно подобных вещей, настаивал, что нам нельзя смешиваться со всяким сбродом…

– Высшие и низшие расы, – усмехнулась Ноэми.

– Именно. – Вирджиль пропустил ее иронию мимо ушей. – Старик даже привез землю из Англии, чтобы условия были такие же, как на родине. Он не собирался тесно пересекаться с местными. Но получилось так, что это стало необходимым. Вопрос выживания.

– Поэтому понадобился Ричард, – кивнула Ноэми. – И Каталина.

– Да, верно. Хотя если бы я увидел тебя раньше, то выбрал бы тебя. Ты здоровая, молодая, и ты нравишься дому.

– Думаю, и мои деньги не помешали бы.

– Ты права, это необходимое условие. Ваша тупая революция лишила нас состояния. Мы должны вернуть его. Вопрос выживания, как я уже говорил.

– Слово «убийство» здесь больше подходит. Вы убили всех тех шахтеров. Они заболели по вашей вине, а ваш врач позволил им умереть. Могу предположить, что вы убили и Бенито, любимого Рут. За что она вам отплатила.

– Ты не слишком вежлива, Ноэми, – заметил Вирджиль, раздраженно уставившись на нее. – Мне казалось, ты ей все объяснил. – Это уже относилось к Фрэнсису.