Дин Кунц - Чужие

— На машине? Вы проехали через всю страну из Стэнфорда?

— Это был мой первый в жизни отпуск. Я люблю ездить, и мне представился шанс увидеть страну, — сказала Джинджер, но таким зловещим голосом, словно речь шла о путешествии по аду, а не о трансконтинентальной поездке.

И тогда Пабло начал проводить ее по всем дням путешествия, через средне-западную глубинку, в обход северного гребня скалистых гор, через Юту и Неваду. Так они добрались до утра вторника, 10 июля. Предыдущую ночь она провела в мотеле, а когда Пабло спросил название, ее пробрала дрожь.

— «Т-транквилити».

— Мотель «Транквилити»? Где это? Опишите его.

Ее руки на подлокотниках кресла сжались в кулаки.

— В тридцати милях к западу от Элко, на восьмидесятой федеральной трассе.

Джинджер описала мотель и гриль-кафе «Транквилити» — неохотно, настороженно. Это место отчего-то нагоняло на нее страх. Все мышцы ее тела напряглись.

— Значит, вы провели ночь девятого июля в мотеле. Это был понедельник. Хорошо. Итак, сегодня понедельник, девятое июля. Вы приехали в мотель. Вы там еще не появились, только подъезжаете… Который час?

Джинджер не ответила, ее дрожь стала заметнее, а когда Пабло повторил вопрос, сказала:

— Я приехала не в понедельник. В-в-в пятницу.

Пабло удивленно переспросил:

— В предыдущую пятницу? Вы оставались в мотеле «Транквилити» с пятницы, шестого июля, до вторника, десятого июля? Четыре ночи в маленьком мотеле у черта на куличках? — Он подался вперед на своем кресле, поняв: наконец-то обнаружено время, когда ей устроили промывку мозгов. — Зачем вам понадобилось оставаться там так долго?

Она ответила каким-то деревянным голосом:

— Там очень спокойно. Ведь у меня был отпуск. — Ее голос становился все более невыразительным, лишался оттенков. — Понимаете, мне нужно было отдохнуть, а там отлично отдыхается.

Старый иллюзионист отвернулся от нее, посмотрел на чуть светящийся снег, падавший с угрюмых серых небес за окном, и тщательно обдумал следующий вопрос, прежде чем задать его.

— Вы сказали, что в мотеле нет бассейна. И номера, которые вы описали, далеко не роскошные. Это не отель на берегу моря, где хочется побыть подольше. Чем, скажите на милость, вы занимались в этой медвежьей дыре четыре дня?

— Я уже сказала: я расслаблялась. Всего лишь расслаблялась. Спала. Прочла пару книг. Смотрела телевизор. Дом стоит в долине, но прием хороший, потому что на крыше есть тарелка. — Ее манера речи совершенно изменилась, она говорила так, будто читала по писаному. — После двух напряженных лет в Стэнфорде мне нужно было провести несколько дней, абсолютно ничего не делая.

— И какие книги вы прочли в мотеле?

— Я… я не помню.

Руки Джинджер по-прежнему были сжаты в кулаки, внутреннее напряжение не спадало. На лбу, чуть ниже линии волос, появились бусинки пота.

— Джинджер, вы сейчас там, в номере мотеля. Читаете. Понимаете? Вы читаете то, что читали тогда. Посмотрите на название книги и скажите мне.

— Я… нет… нет названия.

— У всех книг есть названия.

— Нет названия.

— Потому что на самом деле никакой книги нет, правда? — сказал он.

— Да. Я просто расслаблялась. Спала. Прочла пару книг. Смотрела телевизор, — сказала она тихим мертвым голосом, лишенным всяких эмоций. — Дом стоит в долине, но прием хороший, потому что на крыше есть тарелка.

— И какие телепрограммы вы смотрели? — спросил Пабло.

— Новости. Фильмы.

— Какие фильмы?

Она поморщилась:

— Не помню.

Пабло не сомневался: Джинджер ничего не помнит именно потому, что ничего такого не делала. Да, она останавливалась в этом мотеле — потому что смогла подробно описать его, — но не вспомнила книг и телепрограмм, потому что ни минуты не провела за чтением или перед телевизором. После продуманного гипнотического внушения она стала утверждать, будто делала то, чего не делала, и, более того, смутно «помнила», что занималась этим. Но ее воспоминания были искусственными, призванными скрыть то, что на самом деле происходило в мотеле. Специалист по промывке мозгов мог внедрить в человека ложные воспоминания, но даже при величайшем тщании не мог сделать их такими же убедительными, как настоящие.

— И где вы обедали каждый день? — спросил Пабло.

— В гриль-кафе «Транквилити». Заведение маленькое, выбор не ахти какой, но еда вполне приемлемая. — Эти слова Джинджер тоже произнесла пустым, никаким голосом.

— И что вы там ели?

Она помедлила.

— Я… я не помню.

— Но вы мне сказали, что еда была неплохая. Как вы можете судить о еде, если не помните, что ели?

— Мм… заведение маленькое, выбор не ахти какой.

Чем настойчивее пытался Пабло добиться от Джинджер подробностей, тем больше она напрягалась. Ее голос, выдававший запрограммированные ответы, оставался лишенным эмоций, но на лице появилось выражение тревоги.

Пабло мог бы сказать Джинджер, что ее воспоминания о тех четырех днях в мотеле «Транквилити», лежащие на поверхности, — ненастоящие. Он мог бы приказать ей выкинуть их из головы, как сдувают пыль со старой книги, и она бы сделала это. Потом он мог бы сказать, что ее истинные воспоминания спрятаны за блоком Азраила и надо стереть его в порошок. Но тогда с ней случилась бы кома или что похуже. Нет, ему придется провести много дней или даже недель, ища крошечные трещины в ее блоке, осторожно исследуя ее память.

Пока он удовлетворился тем, что точно определил украденные из ее жизни часы. Он вернул ее в пятницу, 6 июля позапрошлого года, и спросил, в котором часу она зарегистрировалась в мотеле «Транквилити».

— В самом начале девятого. — Джинджер перестала говорить деревянным голосом: эти воспоминания были реальными. — До захода солнца оставался еще час, но я была без сил. Мне хотелось только поесть, принять душ и лечь в кровать.

Она подробно описала мужчину и женщину за стойкой регистрации, даже назвала имена: Фей и Эрни.

— Итак, вы зарегистрировались, — сказал Пабло, — и поели в гриль-кафе «Транквилити» рядом с мотелем. Опишите его.

Джинджер стала в мельчайших подробностях описывать гриль-кафе. Но когда он перенес ее вперед, к тому времени, когда она покинула заведение, воспоминания опять оказались ложными, поверхностными и бесцветными. Несомненно, их изменили. Речь шла об отрезке времени от выхода Джинджер из гриль-кафе вечером в пятницу и до ее выезда из мотеля во вторник утром, когда она направилась в Юту.

Пабло вернул Джинджер в маленькое кафе, желая обнаружить то мгновение, когда подлинные воспоминания заканчивались и начинались фальшивые.

— Расскажите мне о вашем обеде с того момента, когда вы вошли в «Транквилити», вечером в пятницу. Минута за минутой.