Наташа Михлин - Это внутри

Обыкновенно после удачной охоты компания устраивала вечеринку, куда приглашались девчонки, чтобы похвастаться перед ними добытыми трофеями. Сегодня гостей принимал Таккер, чьи родители умотали в Венесуэлу, оставив виллу и бассейн с баром в его полное распоряжение. Служанка Лукреция покрывала шалости молодого Гарсиа за лишнюю сотню баксов и возможность забрать домой любую бутылку из запасов хозяина дома.

Таккер открыл дверь своего черного Мустанга, но Джереми нашел в себе силы только отрицательно качнуть головой. В конце концов, они уехали без него, но перед этим много и долго говорили, Гарсиа бесконечно спрашивал о чем-то, хлопая по плечу и заглядывая в глаза. Джереми было нехорошо, казалось, если открыть рот для ответа на очередной тупой вопрос, его просто вырвет. Наконец Джереми остался один и медленно поднялся по ступенькам в квартиру.

Матери не было, но создавалось впечатление, что дом полон народу. Тихие звуки и шепотки раздавались из темных углов, в воздухе мерцали огоньки пылинок. Сайхем неохотно разделся и залез в душ, стылая вода полоснула по спине. Струи медленно скользили по коже, как полчища ледяных улиток, свет лампы казался слишком ярким даже сквозь душевую занавеску, под потолком будто разверзлась бездонная воронка в иное измерение, горящая нестерпимо белым светом. Удары сердца эхом отражались от стен, Джереми закрыл глаза и прислонился к кафелю, глубоко вдыхая влажный воздух. Шепотки стали громче, и превратились в голоса. Они настойчиво убеждали его в чем-то, звуки смешивались, и нельзя было разобрать ни слова. Забыв о полотенце, Сайхем добрался до кровати и зажмурившись, рухнул на матрас. Предметы светились, стены ожили и норовили сомкнуться наподобие пресса-убийцы из фильма ужасов. Джереми потянулся за телефоном и вспомнил, что забыл его в ванной.

— Оставьте меня в покое, — прохрипел он, и натянул на голову подушку в тщетной попытке избавиться от назойливого бормотания.

Казалось, это никогда не кончится…

— Ты отправил ее одну?! Ты в уме?

Дэвид еще не видел Чака в такой ярости. Во всяком случае, не на Дэвида. И не на таком близком расстоянии.

— Но там ведь недалеко, — оправдывался мальчик, — она согласилась!

— Дэвид, Эбби всего семь! Мало ли на что она могла согласиться! Ты ведь обещал, что будешь провожать ее до дверей!

Чак схватил телефон и набрал номер Дины. Прижав к уху, он продолжил, понизив голос:

— Если что-то случилось, будешь объясняться сам!

Дэвид съежился на стуле, обхватив руками коленки.

— Эбби уже дома? — не здороваясь, спросил Чак.

Дэвид не слышал ответа, но по стремительно мрачнеющему лицу брата понял, что случилась беда.

«Закон подлости.»

Отец недавно рассказывал, что это такое.

«Закон подлости…»

Эта мысль бесконечно крутилась в голове мальчика, когда Чак схватил его и, запихнув в машину, втопил педаль газа.

— Я не знаю, что случилось, — Дина взволнованно прошлась по террасе и села на край плетеного кресла, — Она вернулась сама не своя, сбросила сандалии и укрылась с головой одеялом! Кто-то напугал ее, обидел…

Чак толкнул Дэвида в бок. Тот прочистил горло и тихо сказал:

— Простите, мисс Эванс, я поступил плохо… недостойно мужчины, — закончил он, и опустил взгляд.

Чак фыркнул и опасливо покосился на Дину. Та удивленно вскинула глаза и прыснула, но тут же овладела собой и серьезно ответила:

— Я ценю и принимаю твои извинения, Дэвид. Эбби все-таки дома, цела и теперь спит. Может, позже расскажет, что случилось. Только пообещай мне, что такого больше…

Чак перебил ее:

— Дина, я клянусь, что теперь сам буду отвозить Эбби домой. Я должен был подумать об этом раньше…

Дина покачала головой, любуясь темнокожими мальчиками. Их горячие речи вызывали в ней умиление и желание защитить этот девственный огонь, который по мере взросления так легко превращается в пепел.

— Скажи, откуда эти пышные слова, Дэйви? — подмигнула Дина.

— Мы с мамой читаем поэмы о рыцарях… Ланселот. И Роланд… — Дэвид смутился и покраснел.

Чак закатил глаза.

— Я рада, что у нас есть такие друзья, — Дина присела между ними и сгребла мальчишек в охапку, прижимая к себе. — Ну, а теперь хотите лимонаду?

Маргарита вернулась домой поздно вечером и обнаружила дверь в комнату сына распахнутой настежь. Джереми без одежды спал глубоким сном на неразобранной кровати. Марго вздохнула, набросила угол одеяла на его голую спину, послушала ровное дыхание и ушла к себе, тихо прикрыв дверь.

Таккер лежал на цветном надувном матрасе, глядя на звезды. Они казались нереально яркими, их острый свет резал глаза. Ладонь, опущенная в стылую воду бассейна, ловила скользкие листья, похожие на плавники дохлых рыб. По телу пробежала дрожь, Таккер брезгливо стряхнул с руки холодные капли и повернул голову. На этот раз отключились все, и гораздо раньше обычного, на разбросанных шезлонгах лежали силуэты, издалека казавшиеся причудливыми тенями в свете огней дома.

Таккер лениво подумал, что мешать траву с алкоголем было не лучшей идеей. Ноэль лежала рядом, белки глаз жутковато блестели из-под длинных ресниц. Таккер попытался сесть, и чуть не свалился в воду. Голова кружилась так, что он счел за лучшее вернуться в исходное положение. Достать телефон было нелегко, экран переливался сотней слепящих сполохов, Гарсиа поморщился и ткнул в кнопку.

— Лукреция, будь добра, — простонал он по-испански, — принеси нам одеяла, иначе к утру тебе придется убирать десяток обледенелых трупов.

Пожилая работница опустошила кладовку и укрыла хозяйских гостей теплыми пледами, заботливо вынув из ослабевших рук бутылки и тлеющие сигареты. Спящие, они казались совсем другими, лица расслабились и наполнились светом, как у малышей в Рождественскую ночь.

Лукреция багром подтянула матрас с Таккером и Ноэль к берегу и набросила на них тяжелое теплое покрывало, снятое с хозяйской кровати. Постояла, глядя на расплывающиеся отражения огней в воде, поеживаясь, запахнула кофту и ушла в дом. Огни погасли, остались лишь звезды, перемигивающиеся в далеком ночном небе.

Луч, пробившийся из-за плотных черных штор разрубил надвое комнату придорожного мотеля. Луис открыл глаза и сел. Электронные часы со следами скотча на разбитом экране показывали одиннадцать утра. Он потер небритую щеку — солнечная полоса оставила на лице жгучий след. Впускать дневной свет не хотелось, Луис знал, что именно увидит. Небрежно покрашенные стены дешевого номера, паутину в углах, разбросанную одежду, очередную пару стройных женских ног, выглядывающую из-под одеяла, и ленту бесконечной дороги за окном. Так же, как и вчера, и позавчера, и неделю назад. Менялся цвет гостиничных стен да убывал баланс на счету, а в остальном картина наводила на мысль, что Луис прожил уже семнадцать персональных «дней сурка», и изменений не предвидится.