Наташа Михлин - Это внутри

— Эй, ну ты чего, Джер? Что с тобой?

Рука Таккера, легшая на голое плечо, обожгла Сайхема, как огнем, он зашипел и отпрянул в сторону. Гарсиа, нахмурив брови, смотрел на кровавую лужу.

— Все-таки эта скотина успела приложить тебя… Думаю, Фишера вышвырнут из школы, все видели, что он начал первым! Я поговорю с нашим адвокатом.

Джереми молча мотнул головой, глядя в сторону. Гарсиа вздохнул и пожал плечами:

— Принесу тебе воды.

Сайхем облизнул губы и просипел:

— Подожди… Что… что с Ферретом?

— Пришел в себя, — не оборачиваясь, тихо проговорил Таккер, — думает, что поскользнулся и треснулся головой. Не помнит ничего, только как мы вошли в раздевалку. Я сказал, чтобы никто не говорил ни слова, они и сами рады помалкивать… Как ты это сделал, Джер?

В глазах Таккера темнел страх. Джереми молча отвел взгляд.

К спортзалу подъехала машина скорой помощи. Барри Фишера, все еще без сознания, втащили на носилках внутрь, Джереми мельком увидел лицо в кислородной маске. Он поспешно отступил, чтобы не смотреть на Чака, которого осторожно поддерживал парамедик.

Мать забрала Сайхема из школьного травмпункта, где он сидел, приложив к переносице лед. Против обыкновения, всю дорогу до дому она молчала. Не задала ни единого вопроса, не умоляла пожалеть ее, не ломала руки, как делала всегда. Просто молчала, будто находилась в машине одна. Даггер тоже вел себя странно, увидев хозяина, вместо выражения обычной бурной радости он поджал хвост и забился в угол. От этого последнего предательства на глаза Джереми навернулись слезы.

— Господи, я с пятнадцати лет не видела его плачущим! Нет, я не знаю, что там произошло… Таккер говорил с копами, я слышала, этот бугай Фишер первым напал на него, но… Кто знает, где правда, а где ложь?

Марго приложила нагревшийся телефон к другому уху и прижала плечом. Жирные полоски куриной кожи нехотя разъезжались под тупым ножом.

— Я не знаю, Полли… вроде бы спит, я дала ему снотворное. Надо свозить его к врачу. У Джерри раньше были небольшие проблемы, знаешь, у подростков такое бывает… нет, ничего серьезного… Хочу убедиться, что все в порядке. Знаешь, эти осенние обострения… у меня гастрит разыгрался — хоть плачь!

Марго бросила мясо в кастрюлю и закрыла крышку.

— Я на минутку зайду к вам после церкви. Скажи Кристине, чтоб отложила мне кусок лимонного кекса. Какая уж тут диета с такими волнениями…

Дина подошла к окну и раскрыла шторы.

— Прости, дорогой, но мне нужно осмотреть тебя.

Чак страдальчески поморщился и прикрыл локтем глаза, свет причинял боль даже через закрытые веки. Элис нервно покусывала пальцы, глядя на сына. Из приоткрытой двери торчали головы Эрроу и Дэвида, не решавшихся войти.

— Не понимаю, почему ты отказался остаться в больнице! — голос матери звучал раздраженно, но Чак знал, что она просто волнуется.

Он с трудом разлепил пересохшие губы:

— Все нормально, мам. Нужно отлежаться и все. Кости целы, голова на месте. А бестолковое лежание в палате стоило бы нам как минимум тысячу долларов.

Элис всплеснула руками:

— При чем тут деньги, Чак! Как тебе это в голову пришло?! Здоровьем не торгуют!

Чак ухмыльнулся, не открывая глаз:

— Скажи это врачам… Прости, Дина.

— Шутишь, значит, жив, — улыбнулась та. — Я хочу взглянуть на твою спину.

Она помогла ему перевернуться, осторожно придерживая за плечи.

— Голова кружится… адски, — прошептал Чак.

— Неудивительно, если у тебя сотрясение. Мама заварит тебе чай, эти травы должны помочь от тошноты.

Прохладные руки врача внимательно прощупывали позвонки. Дина поманила Элис.

— Ушиб, видишь вот здесь и здесь, — пальцы Дины обвели два больших круга на его спине. — Возьми рецепт, эта мазь ускорит восстановление тканей.

Выйдя на крыльцо, Дина озабоченно нахмурилась.

— Это странно, Элис. Чак не участвовал в драке. Свидетели утверждают, что он просто упал, однако чтобы заработать подобные травмы, нужно быть весьма неуклюжим, а про Чака такого не скажешь… Здесь явно что-то нечисто.

— Сейчас для меня главное, чтобы он поправился, — Элис сцепила руки и прижала к груди, — я молюсь за него каждую свободную минуту.

Дина обняла подругу.

— Все будет хорошо, Эл. Чак сильный, постельный режим и твои знаменитые пироги быстро поставят его на ноги.

Джереми очнулся в темноте. По потолку бесшумно пробежала волна света от проехавшей машины, окно было плотно закрыто. Он даже не почувствовал раздражения из-за того, что мать снова проигнорировала его слова, только усталость от бесполезной борьбы. На ногах лежала теплая тяжесть, он скосил глаза и увидел темный силуэт Даггера, свернувшегося на покрывале. Утренние события казались далеким кошмарным сном. Он откинул одеяло и встал, пол превратился в призрачную лестницу из-за падавших сквозь ставни лунных полос. Джереми распахнул окно, впуская ночную свежесть. Мир утонул во тьме, лишь на улице светилось несколько фонарей да извивалась освещенная лента шоссе. Холодный воздух заставил его окончательно проснуться, Сайхем осознал, что произошедшее с ним — не сон. Он сцепил руки, унимая дрожь.

«Хватит! Паника — плохой союзник».

Даггер поднял угловатую голову, глаза отражали свет уличных фонарей. Джереми подошел и почесал пса за ухом.

— Что, успокоился, старина? — прошептал он, — в последнее время все только и делают, что пугают тебя.

После этих слов подозрение, появившееся у него два дня назад на сжатом овсяном поле, окончательно превратилось в уверенность. Он натянул кеды и схватил куртку. Даггер спрыгнул с кровати и подошел к двери, виляя хвостом.

— Нет, мальчик, на этот раз ты останешься дома. А я должен убедиться…

Не договорив, Сайхем вышел и, тихо пройдя по коридору, окунулся в сентябрьскую ночь.

Он держался в тени, не приближаясь к освещенным лентам дорог. На фоне лунного неба показалась роща. Окна спальни Дины слабо светились, шторы были приоткрыты. Джереми напомнил себе, что у него другая цель. Во всяком случае, это может подождать…

Джереми обогнул дом и прижался к стене рядом с окошком поменьше. Из щели выглядывал край светлой занавески.

На разобранной кровати спиной к окну сидела Эбби, волосы переливались в свете ночника розоватыми бликами.

— Скачи, Лилу! Скачи прямо к звездам!

Девочка подняла руки. Плюшевая корова взмыла в воздух, и повинуясь хозяйке, стала скакать кругами, поднимаясь все выше, пока не оказалась рядом с лампой в виде месяца, висящей под потолком.

— Ну вот ты и на Луне… Теперь спускайся ко мне!

В комнату вошла Дина. Сайхем отпрянул от окна и прижался к стене. Наблюдая за происходящим в детской, он напрочь забыл дышать и теперь судорожно глотал холодный воздух.