Наташа Михлин - Это внутри

— Что случилось? — громко спросила Дина.

— Мы пригласили Элен пробежаться с нами…

— Господи, мне дурно! Кто-нибудь вызвал ей скорую помощь?

— … вдруг начала задыхаться, и…

— Она умирает!

Студентки кричали, перебивая друг друга.

Пострадавшая продолжала со свистом втягивать в себя воздух, губы отдавали синевой.

— Так, стоп! — рявкнула Дина, и вставая, махнула на девушек рукой, будто отгоняя стаю докучливых ворон. — Отойдите назад и заткнитесь! Это лишь астматический приступ, никто здесь не умирает! От вашего квохтания ей становится только хуже! Лучше позвоните, наконец, в скорую, и дайте четкие координаты, где нас искать!

Она вновь присела и, взяв девушку за руки, осторожно отвела от шеи и расстегнула две верхние пуговицы ее рубашки.

— Успокойся, Эллен. Ты не умираешь. Дыши медленно, — тихо и ровно проговорила Дина, — сейчас приедет доктор, сделает тебе укол, и все пройдет. А пока что слушай мой голос и не паникуй.

Студентка смотрела в глаза Дины, дыхание оставалось частым и неглубоким, но из глаз постепенно исчезал страх, она расслабилась.

— Раньше такое случалось?

Эллен отрицательно качнула головой.

— Думаю, у тебя сенная лихорадка, в этом парке не цветут разве что камни, — подмигнула Дина.

Девушка слабо улыбнулась в ответ. Гравий дорожки заскрипел под шагами сотрудников скорой помощи. Дина поднялась, и, кивнув на прощание Эллен, направилась в сторону корпуса. Она шла и улыбалась собственным мыслям. Когда находишь свое место в мире, душа расправляет крылья.

Два года работы в больнице остались в памяти чередой бесконечных лиц, грохотом каталок и тяжелым запахом лекарственных смесей и прогорклой крови. Человек привыкает ко всему — картины страданий и смерти становятся обыденностью, невидимой составляющей вселенной. Это помогает не сойти с ума, не выжечь себе душу, но вырастить защитную броню. Тонкое искусство состоит в том, чтобы не дать этой оболочке сомкнуться над головой, окончательно отъединяя от пульса живого мира.

— Доктор Эванс!

Монотонный голос из динамика утопал в больничном шуме. Иногда Дина резко подскакивала с кровати среди ночи, ей казалось, будто она уснула в ординаторской и пропустила вызов.

— Доктор Эванс! В приемный покой!

Дина взглянула на часы. Стрелки показывали три. Скоро смена закончится. Можно будет, наконец, сбросить обувь и вытянуть ноги на диванчике в комнате сестер. Посидеть в тишине несколько минут перед тем, как пешком отправиться домой по рассветным улицам города. Дина, поморщившись, сделала обжигающий глоток и поставила чашку на стол. Закон подлости — стоит заварить себе кофе, как тут же обязательно приходится бежать, а по возвращении остывшую коричневую жижу можно будет лишь выплеснуть в раковину.

С минуты на минуту она ждала прибытия тяжелого пациента, голос парамедика из телефонной трубки мешался с городским шумом и воем сирен. В ночном клубе произошла стычка, нападавший оказался вооружен. Дежурный хирург Дженкинс уже спустился к дверям, чтобы встретить больного.

Пластиковые панели коридоров отражали свет неярких ночных ламп. Он казался дрожащим, зеленоватым, будто под покровом ночи госпиталь погрузился на дно океана.

Приближаясь к приемному покою, Дина услышала крики и ускорила шаг. Двойные двери распахнулись, и прямо на нее выбежали два санитара с каталкой, на которой лежал без сознания молодой мужчина. Лицо было бледным, рубашка залита кровью. За ними шел Дженкинс.

— Двое дружков не поделили девчонку, — хирург криво усмехнулся и покачал головой, — ножевое в сердце, давление низковато, но ничего критического.

Из зала снова послышался крик.

— А это что? — нахмурилась Дина.

Дженкинс махнул рукой.

— Тот самый любитель игр с ножом. Наложат пару швов и отправится прямиком в участок.

Дина заглянула в приемный покой.

У входа в помещение прислонились к стене двое копов, в окно били огни мигалки полицейской машины. На кушетке сидел светловолосый парень, и всхлипывая, размазывал по лицу слезы пополам с кровью. На подбородке виднелась длинная царапина. Плечо было рассечено, медсестра уже срезала рукав и обрабатывала порез, смывая кровь в подставленную ванночку. Внезапно он дернулся, кювета перевернулась и с грохотом полетела на пол. Полицейские в одно мгновение оказались рядом и схватили его за руки.

— Скажите мне, что с ним! Он умер?! Да?! Скажите правду, Кайл умер?!

Розоватая вода растеклась по плитке. Парень не пытался вырываться, только опустил голову и снова залился слезами. Дина подошла и, подняв его за подбородок, заставила посмотреть себе в глаза. Он уцепился за ее взгляд, как за спасательный круг.

— Я не хотел! Поверьте!

— Во-первых, перестань орать. Я прекрасно слышу, а эти ребята, — она кивнула на полицейских за его спиной, — нервничают, если подопечный кричит и совершает резкие движения. Давай, подбери сопли.

Он в последний раз судорожно вздохнул и выпрямился, подставляя медсестре плечо.

Копы выпустили его запястья, но далеко отходить не стали.

— Скажите, я убил его? Мне теперь дадут пожизненное?

Парень безучастно наблюдал, как игла в руках медсестры раз за разом прокалывает кожу, соединяя края раны.

— Я доктор, а не прокурор, но в любом случае стоило бы задуматься об этом до того, как хвататься за нож.

— Я сам не понял, как это вышло…

— Это ты будешь говорить не мне, а адвокату. Со своей стороны скажу, что далеко не всякое ранение сердца приводит к смерти.

— Повезло. Он проделал в его сердце приличную дыру.

Дина сняла заляпанный халат и бросила в корзину.

— Хорошо хоть скорую вызвал, опоздали бы на полчаса, и пиши пропало.

Они оглянулись на операционный стол, где санитары суетились, перекладывая пострадавшего на кровать. Изо рта торчала трубка, наверху темнели две подвешенные капельницы с кровью. Приборы перемигивались разноцветными лампочками, как рождественская гирлянда.

— Прекрасно, не правда ли? — улыбнулся хирург.

Дина недоуменно посмотрела на него.

— Конечно. Ты мастер своего дела, Гарри.

— Да я не об этом, — махнул рукой Дженкинс, — Здорово увидеть плоды своих трудов, когда отлетающая душа водворяется назад в тело. Быть причастным к таинству… К этому невозможно привыкнуть.

Он посмотрел на часы и подмигнул Дине:

— На сегодня все, увидимся завтра.

Проследив в круглое окошко за удаляющейся спиной хирурга, она перевела взгляд на проезжающую каталку. Бледное лицо парня уже порозовело. Дина проанализировала свои чувства. Тишина. Может, она просто слишком устала?

Через полтора месяца Дине позвонили из больницы Черритауна и сообщили, что родители попали в автокатастрофу. Они возвращались с конференции в Сиэтле, где отец выступал с очередным докладом, и попали в ледяной дождь на горном серпантине. Персиваль не справился с управлением, машина упала с огромной высоты.