Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

За окном зарядил снег. Крупные хлопья неторопливо падали, погребая под белым одеялом окружающий мир. Скукоживая мир до небольшой избушки в позабытой деревне.

– Опять все завалит, Эдуард, – сказал Денис. С шумом прихлебнул кофе. Он не пил алкоголь уже второй год. В молодости квасил так, что с ним и пить-то опасались, а теперь все. Чистый, правильный. Алина сделала из него человека. И благодаря ей он стал приверженцем секты свидетелей Навального.

– Что, думаешь, не выберется твоя дорогая тачка? – через силу ухмыльнулся Эдик. – Боишься, буржуй?

– Не боюсь. Она хорошо по каше чешет. Не завидуй. Так, какие у нас планы? Я думаю на лыжах после завтрака. Или, может, смотаемся куда посмотреть? Что в этих краях есть достойное, европейского уровня? Без духовных скреп.

– Савкину горку можно глянуть, из того что имеет смысл вообще посещать зимой, – пожал плечами Эдик. Голова немного болела, привет шейному остеохондрозу и местным подушкам. В бардачке был цитрамон, но до него предстояло добраться. – Зимние пейзажи отличаются однообразием.

Прозвучало уныло. Разве ради этого он вытащил друзей сюда? Ведь их поездка с Юрой была ой как хороша. Они столько видели!

Эдик поперхнулся. Черт. Сдавленно продолжил:

– Но горка дивная. Еще в Тригорское имеет смысл заехать, на скамью Онегина посмотреть. Тут все рядышком. Если не зарядит плотно, то, может, и мы съездим. Должно быть красиво. Там такой вид на поля! Культура, Денис. Русская.

Тот скривился со скепсисом.

– Мальчики, а где Юра? – спросила вошедшая на кухню Алина.

Эдик нахмурился, вспомнил утренний стук и произнес:

– Пожалуй и я пройдусь.

Он выбрался на улицу, подошел к елке. Снег неторопливо оседал на земле кусками пепла с крупного пожара. Эдуард обошел новогоднее дерево. Увидел ридикюль. Чехол от мобильного телефона с розовым котенком.

Черт. Юра. Точно Юра!

Содрав все «подарки», он посмотрел на лес. И на цепочку следов сквозь поле, уводящую в рощу.

Да что он делает?!

Эдик торопливо зашагал по проторенной Юрой дорожке. Это не может быть совпадением. Не может! Он старался попадать ногой в пробитую броню снега, чтобы не ломиться по пояс. Юра утром встал, выбрался на улицу и двинул бульдозером туда, куда ходить и не стоило. А на поганой елке висели вещи той сучки. Они же договаривались. Эдик, правда, не мог вспомнить самого разговора, но был уверен, что обсуждал судьбу шмоток!

– Спокойно, Эдуард, спокойно, – непонятная тревога душила, колола под языком. Стрельнула боль в затылке. – Юра, твою мамашу, куда тебя понесло, придурок?

Когда над головой сомкнулся бесшумный лес – Эдик уже вспотел. Расстегнул пуховик, остановился. Тишина. Абсолютная тишина, в которой его дыхание казалось оглушительным. Громогласным. Однако несмотря на тревожную ситуацию, охотник в душе Эдика пробудился. Походка изменилась, стала мягче. Он даже пригибаться начал, преследуя друга.

Юра одержимо шел по прямой. Он ломился сквозь заросли, спрыгивал в овраги, карабкался на их склоны, будто никак не мог свернуть с проведенной кем-то линии. Направление приятель выбрал верное. Что на него нашло?!

Склон. Прогалина болота. Перелесок облетевших берез, сквозь черные скрученные ветви-пальцы падал снег. Овраг.

Куда шел Юра, было ясно. Непонятно только, что за муха его укусила.

Когда Эдик пробился к отвалу сквозь бурелом, то увидел приятеля внизу. Река делала поворот, огибая небольшой мыс и создавая естественный затон, хорошо скрытый от любопытных глаз. С крутыми сходами к воде, поросшими густыми зарослями осин. Само чутье вывело их тогда к этому месту.

Друг лежал среди зарослей, раскинув руки и глядя в небо. Эдик осторожно спустился, подошел ближе. Юра судорожно дышал, как после бега. С сипом. Остекленевшие глаза не мигали.

– Ты что сделал, дурак? – спросил Эдик, косясь на пролом во льду. Юра голыми руками разодрал голубую броню реки, вскрыв тайник. Растаскал камни, ветки, бутылки и нанесенную с дороги полиэтиленовую дрянь, вытащив со дна затончика тело. Но едва голова покойницы показалась над водой – силы Юру, видимо, оставили.

– Зачем… – сказал Эдик. – Зачем?!

– Я должен был, – прохрипел Юра. – Должен был. Это важнее всего. Важнее всего, бро.

Эдик присел на корточки, обхватил голову руками. Черт.

– Нахера ты сюда полез?!

– Зачем я это сделал? – вдруг ясным голосом спросил лежащий. – Зачем? Эдик? Это ты? Зачем мы это сделали? Зачем мы убили ее?

Эдик пожал плечами. Так случилось. Хотели просто развлечься. Причем хотел именно Юра, с серьезными отношениями не дружащий. Это он взял себе девочку у Острова. Снял придорожную шлюху на сутки. Эдик поворчал, но разрешил. Сам отказался наотрез, измены Нике в его хобби не входили.

Сюда приехали и… Что-то нашло на них. Что-то будто пришло извне, обняло теплом, и все, что осталось в памяти – невероятное наслаждение от терзаемой мертвой плоти. Он трахал ту шлюху из Острова даже после того, как убил ее.

Эдик похолодел. Этого не могло быть. Этого просто не могло быть. Сорвало какой-то блок в памяти, и теперь она глумливо подкидывала кровавые воспоминания. Которые вообще никак нельзя было забыть, но Эдик смог.

– Зачем ты вытащил ее, Юра?

– Я не могу, бро. Я не могу. Я должен был. Проверить, – прошептал друг. О, как он визгливо смеялся, когда кромсал грудь этой сучки. Черт, они были животными в тот день. Однако от воспоминаний в паху Эдика стало тесно. Он облизнулся.

– Мы не должны были возвращаться, – плаксиво сказал Юра. Тот самый отважный Юра, который вышел против пятерых бухих скинов, когда те докопались до Эдика в ночном клубе. Вышел, чтобы отправиться потом в больницу на три недели. – Зачем мы вернулись? Как мы ЗАБЫЛИ это, Эд?!

– Не знаю.

Сейчас он помнил все. Но готов был поклясться: когда подъезжал к Носово, помнил только, как они три дня бухали вместе с Юрой, катаясь по окрестностям. Сучку из Острова он вспомнил, лишь когда нашелся ее паспорт. А что с ней сделал, в деталях, – лишь сейчас. Раньше тревога была. Непонятная, неосознанная. Но теперь-то…

– Не понимаю…

– Я надеялся, что мне показалось, бро. Надеялся, что показалось, – пробормотал Юра. – Но я пришел сюда и… Нашел. Как это случилось, бро?! Мы должны рассказать об этом.

Тепло окутало Эдика. Плечи расправились, в паху стало совсем тесно. Он поднялся, взял из осенней могилы камень (осенью они таскали булыжники несколько часов, забрасывая труп в неглубоком, по пояс, затоне) и подошел к другу. Юра его не видел. Пустые глаза кровоточили, губы почернели.

Камень в руках будто нагрелся.

– Это не мы, – жалобно всхлипнул Юра. Эдик вспомнил, как в общаге его друга бросила невеста. Он тогда единственный раз видел Юру плачущим. – Это были не мы.