Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Как же недоставало этой улыбки.

Три года назад Сашка умер на этом чертовом чердаке. Остановилось сердце. Двадцати пяти лет не было. Сын не пил, не курил. Даже на здоровье не жаловался. Когда Степан его нашел – Саша лежал на полу в пустом доме уже неделю, облепленный жирными зелеными мухами.

Он похоронил его рядом с матерью.

И только через год выбрался из горя, привел дом в порядок и решил его сдавать. Сам ютился в квартирке девятиэтажного панельного чудища в Пушгорах. Сначала думал продать коттедж, но…

Едва представил, что в жизни больше не останется ничего из прошлого, – чуть сам не помер. Жить под крышей дома, где умерла твоя последняя надежда на идеальную старость – это, конечно, слишком. Однако… Если не будет этого дома, то получится, что не было и части Сашки.

Степан закашлялся. В ветвях пушистой ели прыгала птица. Тишина звенела в ушах. За последнюю неделю снегом завалило знатно. Дорогу пришлось раскатывать, потому как кто знает, на чем приедут из Питера. Застрянут еще – потом средний балл на Букинге отзывами испортят.

Этот дом нельзя ругать.

Степан залез в машину, завелся. Подул на ладони, отогреваясь. Опять посмотрел на елку. Игрушки-то как нашли? Он даже отсюда узнал стеклянные красные шары, с белыми снежинками, которые они с сыном когда-то вешали на эту же елку. Степан прищурился задумчиво. Они разве уцелели после ремонта?

По телу прошла волна колючего тепла. Пробрала до костей, как называется. На лбу даже испарина выступила. Степан обернулся. Рядом с машиной, у водительской двери, как будто кто-то стоял. Будто заглядывал в окно машины и смотрел прямо на него.

Степан поморгал, избавляясь от морока. Дернул за ручку передач и развернулся. Переутомился, наверное. Последнюю неделю спал плохо. А предыдущие жильцы еще и мусора оставили порядочно.

Но что-то его смущало. Что-то кроме этого странного ощущения присутствия. Степан хмурился, размышляя, пока проезжал сквозь мертвую деревню. Заброшенные дома в белом саване снега сливались с окружающей ослепительностью, невероятно яркие на черном фоне леса.

Раньше тут народу хватало, но все тянутся в город. В деревне теперь предпочитают отдыхать, а не жить. Чтобы попробовать экзотику сельской жизни.

Когда «Нива» выползла на очищенную грейдером дорогу, Степан вдруг понял, что его так растревожило. Там снега по пояс, у елки. Как они ее нарядили? И следов вроде не было вокруг?

Зазвенел телефон. Питерцы. Степан смел в сторону зеленый кружок на экране смартфона:

– Да? – кивнул. – Да, конечно.

Дал указатель поворота. Реле защелкало.

– Конечно. Да, прямо туда и подъезжайте. Вы у нас уже были? Я дверь не закрыл. Нет, связи так и нет.

«Нива» выкатилась на шоссе.

– Хорошо. Приятного отдыха! Я приеду второго января.

Он сбросил звонок и обо всем забыл.

Дорогу к дому Эдик нашел по памяти. Все-таки отдыхал тут осенью.

– Почти! – сказал он, когда проехал указатель «Носово». Свернул на первый же отворот со свежими (относительно) следами. «Форестер» вел себя на снежной дороге так, словно под колесами был сухой асфальт, поэтому Эдик покручивал руль, балуясь и дразня идущего позади Дениса. Тот был за рулем «супер Б», никак не предназначенного для бездорожья.

Когда на холме показался дом, Вероника сказала:

– Ой, красиво как!

Она сидела справа, на королевском месте пассажира. Стас, Юра и Кола теснились позади, потому что были друзьями, а не возлюбленными. О чем Эдик не уставал напоминать всю дорогу.

Заснеженный дом стоял на небольшом возвышении посреди белоснежного поля, окруженного черным-черным лесом. Рядом с коттеджем приютился сарайчик, хозяин попросил скинуть туда мусорные пакеты перед отъездом. Метрах в двадцати от дома росла наряженная пушистая ель. Надо будет добавить ей красоты! Обязательно!

«Форестер» вскарабкался по колее на холм, затем пропахал борозду в стороне от очищенной площадки, чтобы хватила место для машины Дениса.

– Все, приехали! – Эдик протянул руку назад, демонстративно сжал-разжал пальцы.

– Че тебе надо, обезьяна? – ответил Кола.

– Ты знаешь – что. Давай. Время пришло в гости отправиться. Ждет меня старинный друг!

Бутылка легла ему в руку, Эдик подмигнул Веронике и вывалился в холод. Осмотрелся, отворачивая пробку. Втянул носом головокружительный воздух и лихо запрокинул бутылку с коньяком, сделав могучий глоток.

– Все, я в домике алкоголизма! До новых встреч.

Друзья выбрались из машины. Юра и Кола сразу взялись за сигареты – в машине курить им не давали.

– Нормалды, – вынес вердикт Кола, оглядев коттедж. Сплюнул в снег, набычившись, обошел машину. Крепкий, вечно хмурый, порою агрессивный и уверенный в себе учитель биологии. Ученики за глаза звали его «ботаном», коллеги держали за глубоко интеллектуального человека, в очках и с тихой речью, но среди друзей Николай Михайлович всегда был Колой. Жестким, грубым, хамоватым.

«Супер Б» Дениса проехал ближе к крыльцу коттеджа, мигнули стоп-огни.

– Давай сюда, бро, – протянул руку Юра. Глотнул коньяка. – Затек весь. Обратно на Денчике поеду. В жопу твой тарантас.

– Сам ты тарантас, – беззлобно отреагировал Эдик. Какая же тут тишина! Кроме голосов – ничего лишнего. Двигатели стихли, и посреди бескрайней зимы остались лишь семь крошечных человечков.

– Ну конечно, не «пузотерка» ж, бро, – фыркнул Юра. Стас уже добрался до дома, потянул дверь на себя.

– Все ок! Открыта! – крикнул друзьям. Отряхнул ноги и исчез внутри.

– Че, пакеты не для благородных господ? Пакеты для быдла? – прокомментировал это Кола. Он буквально высосал сигарету, пряча ее в кулаке, будто матерый вояка, а затем полез в багажник. – Ниче, я не гордый.

До того как в две тысячи четырнадцатом упал рубль, они ездили в Финку. Снимали коттедж на Сайме, в тихом месте, и встречали Новый год там. Теперь развивали, как говорил Эдик, внутренний туризм. Этот домик он разыскал на Букинге, когда хотел встретить золотую осень в Пушкинских Горах. И не пожалел. Окна в пол, внутри все чисто, опрятно, по-скандинавски просторно. Несколько комнат. Прекрасный санузел. Даже джакузи!

Осенью с ним увязался Юра, лучший друг детства. Он как раз уволился с очередной работы, с выходным пособием, и поездка вышла особенно душевной, наполненной планами и надеждами.

Так что, когда зашла речь о совместной встрече Нового года, – Эдик позвал друзей сюда. И сейчас ходил, горделиво, слушал похвалы, будто о его личном доме говорили.

Вероника и жена Дениса, Алина, сразу включили хозяек, распотрошив под десяток пакетов. Зашумел чайник. Загудела микроволновка. На столе появилась бутылка вина, два бокала.

– Понеслась, смотрю, – прокомментировал это Эдик. Получил в руку бутылку коньяка.