Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

– Ты жалок, – сказал Эдик. И улыбнулся. Ему давно не было так хорошо, как сейчас, в этих роскошных объятьях. Это было почти как тогда, когда девку для секс-выходных захотелось убить. Когда пришло то тепло, словно из детства. Момент гармонии тела, духа и мира.

Он посмотрел на раскуроченную могилу. Вода была черной, как нефть, и из нее жирным пузырем торчала голова сучки, затянутая пищевой пленкой. Все вокруг в крови Юры. Следы не замести. Если кто-то пойдет по ним от коттеджа – то здесь Эдика и застукает.

Тепло вдруг схлынуло. Камень упал на лед.

– Помоги мне… – сказал Юра. Заворочался, встал, пошатываясь. Навис над сидящим другом. – О, как тепло. Как тепло. Да… Я должен. Должен ее трахнуть.

Эдик изумленно уставился на приятеля. Лицо того искривилось в уродливой гримасе.

– Должен трахнуть твою сучку. Должен ее трахнуть! Она будет двадцатой!

Из носа Юры показалась черная капля крови, лениво повисла темной соплей. Изуродованные ладони с белеющими костяшками пальцев сжались в кулаки.

– Ты привез ее, чтобы мы все могли ее трахнуть!

Это был не Юра. Черт, а кем был сам Эдик минуту назад? Стало страшно. Захотелось бежать прочь, по льду, без оглядки. Пусть его возьмет полиция за убийство – это ерунда. Это действительно ерунда по сравнению с тем, что…

Тепло вновь окутало его. Рука сама взяла нагретый камень. Эдик поднялся навстречу ошеломленному Юре.

– Это… Это… Не я… – пролепетал тот. Булыжник врезался Юре в висок. Тот вскрикнул, упал на лед, закрываясь руками. А Эдик грохнулся на колени рядом и бил камнем до тех пор, пока холодный булыжник не стал чавкать в жуткой смеси кости и мозгов. Удары наполняли сердце восторгом. Счастьем. Чужим счастьем. Когда кровь на лице стала остывать – Эдик сел рядом с мертвецом и потерянно посмотрел на цепочку следов, ведущую наверх, к коттеджу.

– Твою мать… – провыл он, вздрагивая всем телом. – Твою ма-а-а-ать…

Было холодно. Чертовски холодно. Но голова горела, как кислотой облитая. Он вытер лицо снегом и стряхнул розовые хлопья. Посмотрел на дрожащие окровавленные пальцы. Облизал их, тщательно, один за другим.

– Ника… – вскинулся он. – Ника!

Встал, содрогаясь от крупной дрожи. С трудом сделал первый шаг, замерзший, ослабший. Затем второй.

– Ника…

Он пошел назад, к коттеджу. Это тепло… Это тепло могло взять любого из его друзей. Ему невозможно сопротивляться. Ведь это почти материнские объятья. Мягкий кокон долгожданного сна, наделяющий жаждой крови.

Эдик тяжело встал и побрел обратно к дому. В голове все спуталось. Он знал и не знал. Он думал о друзьях и незнакомцах. Лица будто таяли, смывались. С памятью творилось что-то странное. Эдика вырвало. Он карабкался по склону, цепляясь за тонкие, холодные ветви.

Мозги выкручивало.

– Ника, – повторял он. – Я убил Юру. Надо уезжать. Это тепло. Это тепло!

Эдик боялся забыть и это. Он уже не был уверен, что Юра вообще приехал с ними. Что-то вымарывало из головы воспоминания о друге. Оставалось лишь желание прыгнуть за руль автомобиля и мчаться прочь, подальше.

– Я убил Юру, – пыхтел он себе под нос, теряя смысл фразы. – Надо уезжать.

В лесу взвизгнули. Эдик остановился, как олень, заслышавший хруст под сапогом охотника. Повернулся. Среди заснеженных березок, в двухстах метрах от окровавленного Эдика – Денис повалил на снег свою жену. Красную куртку сложно было перепутать с чем-то еще.

Тепло взяло его. Тепло нашло лыжников в начале маршрута.

Надо спешить. Пока оно занято – надо спешить.

Алина завизжала, как раненый зверек, но вопль тут же умолк. Красная куртка Дениса плюхнулась поверх распластанного тела.

Эдик побежал прочь, к полю.

– Надо уезжать… – всхлипнул он. – Это тепло!

У самого дома Эдик остановился, мокрый от пота, ничего не соображающий, задыхающийся. Взгляд упал на машину.

– Я убил Юру… – выдохнул он. – Надо…

Бред. Юра ж отказался ехать. То ли приболел, то ли… Мысли ворочались неохотно. Где-то на полпути они спотыкались о невидимый блок и летели кувырком. Эдик посмотрел на свои окровавленные руки с изумлением. Что это?

Дверь коттеджа распахнулась, и на улице появился Кола. Он пьяно вывалился на крыльцо. Спущенные штаны цеплялись за щиколотки. На лице друга расплылась счастливая улыбка, а рот был красным от крови, будто он рвал сырое мясо зубами.

– Надо уезжать… – прошептал Эдик. Он никак не мог вспомнить, зачем пришел сюда. Откуда. Почему так болят пальцы. Почему его друг перемазан кровью. И где Денис? Они ведь приехали сюда втроем.

– Двадцать, – сказал Кола.

В сердце выло, стенало, ревело чувство неправильности всего происходящего. Колючие лапы копошились в воспаленном мозгу в поисках ответа, но лишь ранили память, не в силах отыскать его под теплым саваном чуждости.

Эдика снова вырвало. Когда волна тепла вернулась, он заплакал, отпрянул. Но уже через пару секунд выпрямился, расправил плечи и встретил понимающую улыбку себя. Он увидел себя в себе. Он был на пороге и нет. Он шел по лесу и стоял со спущенными штанами.

Он был приятно опустошен. Ему было достаточно.

Саша вошел в дом, переступив через труп мужчины с расколотым черепом. Он пытался помешать. Он отказался подчиняться, как тот, у реки, и его пришлось убить. Защитничек.

В гостиной на кровати лежала сломанная женская фигурка. Двадцатая. Договор исполнен.

Нужно прибраться. Нужно хорошо прибраться. Папа не должен узнать.

Когда хлопнула дверь – Саша обернулся на себя в красной куртке. Взгляды пересеклись, усилились, взорвали окружающий мир взаимопониманием.

Ехали они в молчании. Обычно говорливый Кола сейчас тишину не нарушал. За Островом Эдик остановил машину. Вышел из нее, попросил у Колы сигарету. Дым, вонючий с непривычки, ворвался в легкие. Голова кружилась. Он все пытался понять, куда пропал день. Перепил? Да вроде бы и не увлекался. Но чувство неправильности не оставляло. В прошлый раз, когда он ездил в Носово с Юрой – вернулся обновленным, счастливым. А сейчас…

Позади на обочину выкатился «супер Б» Дениса. Замигала аварийка.

Эдик курил, чувствуя себя разбитым на миллион осколков и неправильно собранным. Ника не отвечала на звонки, и даже это казалось чудовищно неправильным. Он будто бы и знал, что подруга не ответит, но не понимал, куда она запропастилась. Душу крутило.

Денис вышел из машины, сунул руки в карманы красной куртки. Подошел к нему, молча встал рядом.

– Не отвечает? – спросил его Эдик. Друг никак не мог дозвониться до жены. Кола не мог связаться ни со Стасом, ни с Юрой. Они куда-то вместе учесали? Но как так вышло-то? Обычно же всей компанией празднуют. В Носово ж собирались! Почему, в итоге, они уехали в другое место?!