Кейт Декандидо - Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов [сборник litres]

Оказавшись на платформе, Джулия указала на рыжие волосы Эли Турмана. Тот держал большой кожаный чемодан. Туда влезло бы четыре кувшина, не меньше. Охранник Джеймс обнаружился неподалеку – шатался вокруг металлической колонны, стараясь, чтобы Эли его не заметил.

Выглядел он так, будто его протащили через весь ад.

«Понимаю, каково это, приятель», – подумал Дин.

По плану Уолтер и Джулия сядут в спальный вагон и будут присматривать за Эли. Сэм и Дин проберутся на другую сторону путей. Когда поезд тронется, они догонят его и залезут в вагон. Вот только придется прятаться при появлении контролера, ведь тот может спросить их имена и номер вагона.

Сэм и Дин дошли до конца поезда и, улучив момент, когда проводники отвернулись, спрыгнули на рельсы. Платформа была достаточно высокой, под ее прикрытием им удалось незаметно перебежать на другую сторону служебного вагона.

– Это тебе не первый класс, – заметил Дин.

Они шли вдоль поезда, прикидывая, где будет удобнее разбежаться и запрыгнуть наверх, когда поезд тронется.

– Как думаешь, за кого они нас принимают? – спросил Сэм, пока они шли по грязным рельсам.

– Не знаю. Это же ты подружился с Чудесным Профессором Уолли [165] Чудесный Профессор Уолли – вероятно, отсылка к книге М. Болтон «Мир Уолли: Жизнь с чудесной собакой Уолли». .

– Он ученый, Дин. Разбирается в Библии, может читать по-арамейски или на каком там языке эти свитки написаны. Когда мы добудем свиток, он нам пригодится.

– А ты не подумал, что они обычные люди… ну, почти обычные? Вряд ли им понравится вся эта хрень с одержимостью, Сатаной и Армагеддоном. Ты же не рассказал им о конце света, правда? – Дин развернулся и впился в брата взглядом.

Сэм прошел мимо, задев его сумкой:

– Нет, Дин, не рассказал.

Он вошел в туннель. Дин вздохнул и следом за ним шагнул в темноту.

Лин Кини была выше почти на целую голову, но всё равно с трудом поспевала за Роуз МакГроу, пока они поднимались в пентхаус. Обширный зад Роуз раскачивался из стороны в сторону так, что любой моряк вспомнил бы о родном доме. Лин, напротив, была подтянутой и длинноногой – фермерская девчонка, сбежавшая в большой город. Она так радовалась, когда ее взяли горничной в «Уолдорф». Это была ее первая настоящая работа, если не считать кастрацию лошадей на родительской ферме.

Лин попыталась сосредоточиться на словах Роуз, которая объясняла, что «Уолдорф-Астория» от каждого работника ожидает уважения к личной жизни постояльцев. Роуз наклонилась ближе (от нее несло луком, Лин поморщилась) и доверительно рассказала, что Ди Маджо был здесь как-то раз с другой женщиной, не с Мэрилин, но если что, Лин от нее этого не слышала. Роуз пошевелила рыжими бровями, чтобы еще больше подчеркнуть, что это строго секретно.

У двери пентхауса она достала из кармана передника универсальный ключ, постучала и вставила ключ в замочную скважину.

В номере царила разруха: после вчерашней перестрелки на аукционе он буквально лежал в руинах. На вспоротой шелковой обивке диванчиков валялись комья набивки, восточный ковер был в пятнах крови, на полу остались странные царапины, мебель вся была перевернута. Похоже на покинутое поле боя. Роуз зацокала языком и отправилась за средствами для уборки, а Лин велела пока собрать осколки. Сказала, что вернется через пару минут.

Лин осмотрела комнату, вытащила из тележки мусорное ведро и, вооружившись щеткой и метелкой для пыли, опустилась на четвереньки. Выметая осколки, она заметила, что это не стекло, а глина. Лин высыпала осколки в ведро и тут заметила в соседней комнате закатившийся под кровать кувшин, прикрытый сбившимся покрывалом.

Достав кувшин, Лин перенесла его в гостиную. Выглянув наружу и убедившись, что Роуз в коридоре не видно, она поставила его на стол. Кувшин был высокий и продолговатый, того же блеклого цвета, что и осколки, которыми был засыпан пол. Лин подумала, что владелец обрадуется, узнав, что один уцелел.

Потом любопытство взяло верх, и Лин запустила ногти в щель под крышкой. Поначалу та не поддавалась: она была залита чем-то вроде смолы. Наконец, крышка немного повернулась, и Лин смогла вытащить ее. Под ней оказалась затычка из конского волоса, пропитанная смолой. Лин поискала, чем бы подцепить затычку, потом заметила на полу нож, которым вскрывают конверты, и воткнула его между печатью и краем сосуда. Из кувшина вырвался гулкий звук.

Лин отшвырнуло на пол. Из сосуда хлынул густой темный дым и начал собираться на полу. Потом он стал подниматься всё выше, на высоту человеческого роста. Лин попыталась отползти, но дым обвил ее лодыжки, и ей показалось, что ее ноги увязли в мокром цементе. Последнее, что она запомнила, – как едкий дым забился в рот и проник в горло.

Через десять минут Роуз вернулась с ремонтником Сэлом, но Лин нигде не было видно.

– Ох уж эта современная молодежь! Ничего им нельзя доверить! Сбежала с работы в первый же день… Вот тебе на, – вздохнула Роуз.

Сэл кивнул, и они принялись наводить порядок в президентском номере.

Энтони не сразу обратил внимание на длинноногую блондинку, ворвавшуюся в посвященное римскому искусству крыло Нью-Йоркского музея искусств. В музей каждый день приходили сотни посетителей, и Энтони подумал, что она просто догоняет группу учащихся младших классов, приехавших на экскурсию. И только услышав звук бьющегося стекла, вбежал в зал.

Девушка стояла посреди зала. У ее ног лежали остатки стеклянной витрины, в которой хранились несколько римских ваз – если память не подводила Энтони, примерно семидесятого года нашей эры. Тем временем девушка опрокинула еще одну витрину и стала швырять керамические сосуды на пол, один за другим.

Из разбитых ваз поднимались столбы черного дыма. Первой мыслью Энтони было побежать за огнетушителем, но девушка перешла к следующей витрине.

– Эй, леди, что вы делаете! – Энтони направился к ней, на ходу доставая пистолет. – Остановитесь, или я буду стрелять!

Девушка как будто его не слышала. Она развернулась и толкнула длинный стеклянный ящик, в котором были выставлены маленькие серебряные коробочки. Ящик разбился, над коробочками поднялись клубы дыма.

Энтони направил на нее пистолет:

– Я не шучу, мэм. Больше ничего не трогайте!

Девушка повернулась к нему. Глаза у нее были совершенно черные.

– Иисус, Мария, Иосиф! – испуганно воскликнул Энтони и инстинктивно нажал на спусковой крючок.

Он попал девушке в плечо. Дети с визгом выбежали из зала. Пуля, однако, не остановила девушку, и она опрокинула еще одну витрину. Дыма в воздухе стало больше. Жирные черные столбы поплыли по залу к разбитым витринам, двигаясь так, словно обладали собственной волей.