Роберт Стайн - Скажи «сыр» и сгинь!

В подвале было светлей, чем в коридоре, благодаря окошкам у потолка. Снаружи по стеклам бил ветер. Бледная вспышка молнии высветила колышущиеся тени на стене. Дом снова застонал, словно устрашенный непогодой.

– Что это? Шаги? – Шери замерла и прислушалась.

– Нет, это доски пола потрескивают, – голос Грега дрожал – он боялся не меньше Шери. Напрягая слух, он старался убедить себя в правдивости своих слов.

Бах. Бах. Бах.

Черепицы высоко над ними вновь затянули нудно-скорбную песнь.

– Помнишь, где нашел фотоаппарат? – Шери прошла вслед за Грегом мимо парового котла, огромного, завернутого в шали из паутины.

– Вот здесь, – Грег подошел к верстаку и тронул тиски на краю. – Если повернуть их, откроется дверца потайного шкафчика. Там эта чертова вещица и лежала.

Он крутанул рукоятку тисков. И снова, как и раньше, раскрылась дверца тайника.

– Смотри, работает, – сглотнув, Грег попробовал ободряюще улыбнуться Шери. Он закинул камеру на полку и затворил дверцу. – Вот и все дела. – С его души будто камень сверзился.

Дом зловеще стенал и громыхал, но Грегу теперь было все равно.

Снова полыхнула молния – слепящая, словно вспышка фотоаппарата.

Снова по стенам шмыгнули тени.

– Уходим, – произнес Грег.

Но Шери уже и так шла назад к лестнице, осторожно пробираясь между картонными коробками на полу.

Они одолели почти половину пути – Грег отставал от Шери на ступеньку-другую, – когда внезапно из темноты на лестничную площадку выступил Паучара.

Ни слова не говоря, он уставился на них, загородив собой путь к свободе.

Грег моргнул и замотал головой, словно мог так избавиться от мрачно глазеющего на них мужчины в черном.

– Назад! – Шери, отступив, едва не свалилась на Грега. Он судорожно вцепился в перила, совсем позабыв, что в прошлый их злосчастный визит сюда те продавились под весом Майкла. На счастье, Шери восстановила равновесие, прежде чем они оба рухнули вниз.

Позади них вспыхнула молния, посылая вспышку белого света через лестничный пролет. Но неподвижная фигура на площадке над ними оставалась в темноте.

– Отпустите нас! – крикнул Грег, наконец-то обретя голос.

– Мы вернули вашу чертову камеру! – добавила Шери, чуть не плача.

Паучара не проронил ни слова. Вместо этого он сделал шаг вперед. А потом еще один. Ступеньки жалобно скрипнули под подошвами его черных лакированных ботинок.

Снова чуть не споткнувшись, Грег и Шери попятились назад в подвал.

Паучара шагал вниз не спеша, уверенно, почти грациозно. Когда он достиг самого низа, ветвистая молния снаружи бросила на темную фигуру мужчины синий блик, и Грег с Шери впервые увидели его лицо.

Короткая вспышка обличила почтенные лета Паучары – оказалось, он был стар, куда старше, чем они себе представляли. Маленькие и темные, его глаза напоминали пришитые к бледной канве лица пуговицы. Губы у Паучары тоже были мелкие, искривленные желчной напряженной гримасой.

– Мы вернули камеру, – сказала Шери, глядя на Паучару и дрожа. – Ну, теперь мы можем уйти? Хе-хе… пожалуйста…

– Вернули? – спросил тот. Его голос был моложе, чем лицо, чуть теплее, чем взгляд. – Я проверю. Пойдемте.

Они колебались. Но он не оставил им выбора.

Проводив их обратно по замусоренному полу к верстаку, он обернул свою большую паучью руку вокруг ручки тисков и повернул ее. Отворилась дверца. Паучара вытащил камеру наружу и поднес к лицу, рассматривая.

– Не стоило ее брать, – бросил он им, вертя ее в руках.

– Нам очень жаль, – быстро сказала Шери.

– Мы пойдем, хорошо? – спросил Грег, направляясь к лестнице.

– Это не обычная камера, – сказал Паучара, поднимая на них глаза-пуговицы.

– Мы знаем, – выпалил Грег. – Она пророчит беды.

Брови Паучары скакнули вверх – кажется, услышанное разозлило его еще больше:

– Вы что, фотографировали ею?

– Лишь несколько снимков, – ответил Грег, проклиная себя за длинный язык. – Они все сбылись… не лучшим образом.

– Значит, вы знаете, – произнес Паучара, быстро переходя в центр подвала.

Кажется, он не хочет, чтобы мы отсюда ушли, подумалось Грегу.

– Камера сломана? – неуверенно спросил он, засовывая руки в карманы джинсов.

– Нет, не сломана, – тихо молвил Паучара. – Она – само зло. – Он указал на низкий стол из фанеры: – Сядьте туда.

Шери и Грег обменялись взглядами, затем нехотя уселись на край стола. Они нервно оглядывались по сторонам, ища первой возможности убежать.

– Камера – само зло, – повторил Паучара, встав перед ними. Предмет обсуждения он держал в вытянутой руке, чуть в стороне от себя, будто боясь запачкаться. – Кому, как не мне, это знать. Я участвовал в ее создании.

– Вы изобретатель? – спросил Грег, глянув на нервно теребившую прядку Шери.

– Я ученый, – ответил Паучара. – Был им когда-то. Мое имя – Фредерикс. Доктор Франц Фредерикс. – Он перебросил камеру с одной руки на другую. – Один мой коллега по научной работе собрал этот фотоаппарат, экспериментальную модель. И как же он был горд! Надеялся сколотить состояние на этих «фотографиях из будущего». Сколотил бы, я даже не сомневаюсь. – Паучара взял паузу, будто раздумывая о чем-то.

– Что с ним случилось? Он умер? – спросила Шери, все еще мучая прядь волос.

Доктор Фредерикс усмехнулся.

– Нет. Гораздо хуже. Я украл у него эту модель. Все чертежи и сам фотоаппарат. Ну да, я был таким себе человеком. Тщеславным и жадным. Очень жадным. Я был молод и думал, что мне все с рук сойдет. Воровство ради богатства не казалось мне чем-то… чем-то зазорным.

Он замолчал, задумчиво глядя на них – словно ожидая, что они скажут что-то. Быть может, выразят неодобрение. Но, поняв, что у слушателей нет слов, доктор Фредерикс продолжил свой рассказ.

– Умыкнув камеру, я застал своего коллегу врасплох. И с тех пор сама камера не переставала заставать врасплох меня. – Странная, полная горечи улыбка появилась на его изнуренном лице, явно преждевременно постаревшем. – Видите ли, мой коллега оказался большим злом, чем я.

Доктор Фредерикс, прикрыв рот рукой, несколько раз кашлянул. Он начал мерить шагами пространство перед столом, где сидели Грег и Шери, говоря неспешно и тихо, будто бы впервые за долгое время оживляя в памяти эту историю.

– Он оказался настоящим дьяволом. Практиковался в колдовстве. Строго говоря, он тогда уже был настоящим мастером этого дела. – Подняв камеру над головой, доктор Фредерикс с силой встряхнул ее. – Он проклял этот фотоаппарат. Он не мог получить от него выгоду – и сделал так, чтобы и мне ничего не досталось… прибегнув к помощи очень страшных, безымянных сил. – Доктор Фредерикс перевел взгляд на Грега. – Может, кто-то из вас знает, что некоторые туземные племена боятся фотоаппаратов, потому что верят, будто снимок забирает частицу души человека? – Он похлопал по фотоаппарату. – Ну так вот эта камера по-настоящему вытворяет нечто подобное. На ее счету – загубленные жизни, много загубленных жизней. Смерти, несчастные случаи… и почти все это произошло с близкими мне людьми. – В голосе доктора Фредерикса прорезалась неподдельная печаль. – Только по их сломанным судьбам я и сумел прочесть правду о проклятии. Примерно тогда же узнал я и еще одну страшную истину – эту камеру никак нельзя уничтожить.