Василий Ворон - Пробник автора. Сборник рассказов

– Речка, речка, возьми человечка, – сказал Егор громко и отчетливо и двинулся к мосту.

Дойдя до леса, он отыскал дуб с дуплом, всыпал в него пшена и положил тушку петуха. Потом достал нож, сделал на предплечье надрез, окропил дары кровью. Поклонился дубу и сказал:

– Обернись лисой хозяин лесной, доведи до конца чужака-пришлеца.

После этого Егор вернулся домой и стал ждать.

Незваных гостей стало слышно издалека. В тишине раздался шум мотора и через несколько минут к дому Егора подъехал черный внедорожник и стал посреди поросшей травой дороги. Из машины вылезли трое угрюмого вида парней и огляделись. Егор вышел из дома. И тогда из внедорожника появился сам Дикий. Он широко улыбнулся Егору и сказал:

– А мы к тебе на чай, Седой. Не ждал?

– У меня чая не вас всех не хватит, – ответил Егор. – Зачем приехал?

– Неласково гостей встречаешь, – усмехнулся Дикий. – Ты сперва гостей напои, накорми, да спать уложи. А о делах после потолкуем.

– Баню могу предложить, – пожал плечами Егор.

– Баню? А что, это хорошее предложение, – Дикий вошел в калитку, огляделся. Кивнул на приземистое строение справа от дома: – Это что ли твоя баня?

– Эта угорелая. Всё никак печь не переложу. Я в другой парюсь. Здесь не далеко.

Пока Егор таскал воду, да топил печь, бандиты молча за ним наблюдали, рассевшись кругом прямо на траве. Дикий сидел на скамеечке возле предбанника и посмеивался:

– Сжечь нас задумал? Нашел дураков. Ты первым пойдешь.

При свете керосиновой лампы Егор без движения просидел в парилке прямо на полу с полчаса, не сводя глаз с угла прямо над каменкой. Когда снаружи позвал Дикий, он, всё так же не оборачиваясь, вышел из парной. В предбаннике вытер пот полотенцем, оделся и вышел наружу.

– С легким паром, – улыбнулся Дикий. – Ладно, стало быть, не угарная эта баня. Кто следующий? – обернулся он к своим. Двое молча поднялись и пошли в баню.

– Это ты хорошо придумал, – ласково сказал Дикий. – Давно я не парился вот так, на природе. Ты, главное, не шути, – и он достал из-за пазухи пистолет.

– А я давно не шучу, – отгоняя комаров, спокойно ответил Егор. – У меня всё серьезно.

Оставшийся бандит, с до блеска выбритым черепом пересел ближе и, достав свой ствол, не отрываясь, наблюдал за Егором.

– Бабу-то свою спрятал? – спросил Дикий, поглаживая пистолет. – А я ведь найду. И когда звереныша твоего вверх ногами подвешу, ты мне всё расскажешь.

И тут из бани донеслись истошные крики. Даже не верилось, что так могут кричать взрослые мужчины. Дикий со своим помощником вскочили на ноги как ужаленные. Дверь бани распахнулась, и из нее вывалился голый человек, крича и катаясь по траве. Вся спина у него была исполосована длинными порезами. Крик в бане тем временем оборвался, перейдя в густое и жуткое бульканье.

– Что там? – принялся тормошить голого Дикий.

– Кошка, – выдавил из себя тот.

– Какая, к черту, кошка? – Дикий махнул рукой лысому: – Посмотри!

Лысый выставил пистолет и шагнул в баню. Спустя минуту он вывалился обратно, не переставая обильно блевать.

– Что?! – кинулся к нему Дикий.

– Витька… в лоскуты… кишки… на полу… – выблевывал из себя слова лысый, позабыв про пистолет.

И тогда Егор побежал. Он добежал до мостков и прыгнул в реку.

– Догнать! – заорал Дикий и пнул голого.

– Ствол там… – с ужасом указал тот на распахнутую дверь бани. Дикий сунул ему свой и повторил:

– Догнать, я сказал! И ты тоже, тошнотик!

Когда голый и лысый достигли реки, Егор уже вылезал на противоположный берег.

– Живым! Не стрелять! – орал от бани Дикий. Бандиты полезли в реку.

Добежав до леса, Егор упал на землю, вполз прямо в куст дикого малинника и замер. Он хорошо видел, как из реки вылез только один из бандитов, а именно лысый. Голый на берегу так и не появился. Лысый добежал до леса, вломился меж стволов и был таков. Когда его шумный бег затих вдали, Егор вылез из кустов и спокойно пошел по направлению к мосту.

На мосту его ждал Дикий. Глаза его были круглы, а в руках он держал еще один пистолет.

– Ты… – его голос дрожал. – Ты что, а? Ты как это?

– Обредиха твоего первого бойца прибрала. Она в этой бане испокон веку хозяйничала. Голого водяной прихватил. А лысый из лесу не вернется. Леший его заведет.

– Куда заведет?

– Далеко заведет. Ты один.

– А ну, иди, – Дикий махнул пистолетом в сторону. – К дому иди, гад.

Они шли по тропинке, что бежала через поле, заросшее высокой сорной травой. Впереди шел Егор, сзади, держа его на прицеле, ковылял Дикий. Уже стояла ночь и густой туман окутал всё вокруг.

– Конец тебе, Седой, – сказал Дикий. – Тут тебе никто не поможет. Тут я тебя и кончу. Что молчишь?

– Жду, – ответил Егор, прислушиваясь к тишине вокруг.

– Ждешь? Чего это? – Дикий облизнул пересохшие губы.

– Я вырос в этой деревне, – сказал Егор. – Когда еще она была жива. Меня дед учил, как себя надо в деревне да в лесу вести, чтобы никого из соседей не обидеть. Научил и как просить их о помощи. Никогда я о таком, как сегодня, их не просил. А еще дед мне сказывал о силе, что в тумане является тем, кому больше надеяться не на что. Только в этих местах она обитает, больше нигде.

– Ты о чем? – озираясь в тумане, спросил Дикий. Пистолет в его руке заметно дрожал.

– О Белой Гриве, – ответил Егор. – Забирает она человека без следа.

– А ну, шагай шире, – велел Дикий, – и хватит болтать. А еще…

Но он не успел договорить. Туман за его спиной вздыбился, накрыл, будто волной и стало слышно как в траву повалился пистолет. Егор немного постоял, не оборачиваясь и что-то шепча. Потом отыскал оружие Дикого и пошел за женой и сыном. На мосту он остановился и швырнул пистолет в черную воду реки.

философская проза

На скамье сидело трое мужиков, один курил, двое других потягивали пиво из бутылок. Я бы не подсел, но скамья была длинной, и один из сидящих был моим отдаленным родственником.

– Присаживайся, в ногах правды нет, – к тому же сказал дядька Семен, затягиваясь.

– Спасибо.

Дядька меня представил, мужики кивнули, назвались. Мы пожали руки, мужики продолжили прерванный разговор. Я не вслушивался, глядя на вечернюю зорьку, догоравшую в небе, достал сигареты, закурил. Мужики рассмеялись какой-то шутке и один из них, поднимаясь, добавил:

– Ну, это до второго пришествия ждать придется. У Матвеева прошлогоднего снега не допросишься. Всё, я до хаты. Покеда.

И ушел. За ним поднялся дядька Семен.

– И мне пора.

Он пожал руку тому, кого звали Михалычем, а мне сказал:

– Долго не сиди. А то Татьяна на ночь дверь на щеколду закрывает. Я ей скажу обождать, но она забыть может.

– Докурю сейчас и приду, – пообещал я и Семен ушел.